Ну и где наша креативность? Чует моё сердце - будет мне двойка...

правда Будда вам какой-то капризный попался
у меня дома жил один вместе с иконами и между ними
проблем вроде бы не было

Я по-хорошему просила: давайте, выкладывайте! Не хотите, как хотите! Сами виноваты. За это вот вам- изучайте шедевры моего творчества.

                ВРЕМЯНКА        

Вот  так  получилось. Пообещала и не выполнила. Лет шесть назад  пообещала  одному  человеку  одну  книгу  достать:  «Розу  Мира» Даниила Андреева. Потому как  имел человек к этой книге прямое отношение, а  книгу саму не читал. Потом закрутилась и, как это бывает, позабыла.  Вспомнила о своём обещании  случайно,  увидев «Розу мира» на  книжном  прилавке.  Купила и повезла, сильно беспокоясь, однако, что опоздала...
А дело было так.

-Бедная ты, женщина, - сказал старик, презрительно глядя на мои
брюки, - юбку, видать, тебе не на что купить.
- Тимофей Васильевич, так нынче ж в этих местах все женщины
только в брюках и ходят.
Мой аргумент не убедил деда. Он проворчал что-то себе под нос, сел на завалинку и стал смотреть на меня колючим и насмешливым взглядом.
Вокруг дремал осенний сад. Неправдоподобно нарочито устроились на ветках яблоки, сливы и персики. А по саду тем временем гуськом, озираясь, пробирались пятеро  мальчишек. Они по-обезьяньи ловко забрались на дерево и стали перекладывать за пазуху то, что попадалось под руку. Шла пиратская уборка урожая, грабёж среди бела дня.
- Ах вы, шельмецы, шарлатаны! На земле что ль слив мало? Хватит
ветки-то ломать! Вот я вас сейчас палкой-то огрею. - Мальчишки всё
поняли и испарились. Но в принципе, чисто теоретически, могли бы и не
понять. Мальчишки были немецкими. И сливы были немецкими, и даже
брюки мои - немецкими. Чисто русскими до корней волос на всей огромной
окрестной территории был только  Тимофей Васильевич
Прохоров, а также его калитка и изгородь, его домишко, его церковь
и часовенка при ней. Потому что вокруг и  Тимофея, и его сада, и его
церкви располагался ... город Мюнхен. Но Тимофея это не волновало. Причём,
не волновало никогда, то есть с тех самых пор, как он здесь поселился больше
полувека тому  назад.
Поселиться здесь и построить церковь ему, как он утверждал, велено было таким "начальством", выше которого у человека нет. Сама Царица Небесная явилась ему   и сказала идти на запад, на землю немецкую и построить там Церковь  примирения Востока и Запада.
До этого жил Тимофей  в городе Шахты и  во время немецкой оккупации развозил уголь по домам горожан. Тем самым зарабатывал на пропитание семьи. Отступая,  немцы  его телегу  забрали , а его самого  заставили везти на ней  своих  раненых. Отпустили  только под Ростовом. Там ему  и  явилась впервые   Богородица .

- Упал я лицом в снег и плачу. А она мне и говорит: "Ничего не
бойся, Тимофей. Вставай и иди! И не ворочайся, покуда не скажу. Я дам
тебе помощницу. и вы построите на чужой стороне церковь, как я тебе
велю.
И пошёл Тимофей. До Вены год шёл. Какими тропами и дорогами, оврагами и болотами, сугробами и полями- не рассказать. И на каждом шагу видел,  что же люди над собой сотворили. Ноги не шли, хотелось в землю зарыться, как кроту, и ничего больше не знать. Но ослушаться не мог. "Мамушка - Царица наша" объяснила ему , что если будет-таки стоять Церковь Востока и Запада, Церковь примирения всех религий, то "продлится Век и наполнятся реки молоком и мёдом."
- Тимофей Васильевич, а Вы "Розу мира" Даниила Андреева не
читали? – так  я и задала Тимофею нелепый  вопрос  про  эту  книгу.
-Не читал. - Ответил он ,- но сказывали мне  уже об той книге. Говорят, что и тому Даниле то же самое открылось.
- И то же, и почти тогда же. Только церковь ему построить не
довелось. В лагере он десять лет сидел. Но книгу успел потом написать.
- Слышь, красавица, а у тебя может она сыщется? Я хоть и по складам, но почитал бы.
Привезу, дедушка. Постараюсь достать и привезу.
Старца Тимофея, каждый, кто о нём был наслышан в Мюнхене, видел  вместе с его церквушкой, встроенными в "архитектурный ансамбль" своего  личного представления о мире и своей, подчас очень приземлённой, версии того, кто мы и зачем на Земле.
Самая фантастическая версия из всех, что я слышала, состояла в том, что Тимофей - советский разведчик. "А как иначе перешёл он на сторону немцев", - задавали мне убийственный риторический вопрос. А перешёл он просто ногами. Но та сторона, куда он пришёл, не имеет ни национально-территориального, ни идеологического принципа деления. Старец этот  никогда не находился «под юрисдикцией»  Германских  властей. В переносном смысле, конечно.
Первая попытка построить Церковь Востока и Запада была предпринята Тимофеем в 1944 году в Австрии. Когда он наконец-таки встретил обещанную помощницу Наташу. А искал её долго.
- Много русских женщин побросали немцы. Смотреть на этих
женщин тошно было. Пьют, курят, к солдатам пристают, понамазались
все, как обезьяны. С такими  церковь не построишь. А Наташа - тихая,
кроткая. Сидела и плакала. Чужбина - она для доброй женщины завсегда – не сахар.
Видела я фотографию той Наташи. Померла она к тому времени  уже. Вылитая Агафья  Лыкова, будто сестра родная  староверки-отшельницы.. Да,  в общем-то, так и есть, если подумать.
Так  вот первую церковь, вдвоем ими на австрийской земле построенную, землевладелец разрушил, все иконы разбил и сжёг. И отправились они дальше по белу свету искать место, где будет их церковь стоять.
- И было опять видение. Снова мамушка - Царица Небесная  сказала
мне, что надо в Мюнхен идти. Там в одном заброшенном бункере
русский дядька по имени Иван живёт. Вокруг того бункера должны
быть заросли бузины. Вот, как найду то место, там и надо строить. Нашли, как и указано было. И Ивана тоже нашли.
- Помогал он Вам церковь строить? Как- никак ещё одни руки.
- Ага, как же! Мы досок да железа, да гвоздей со свалки натащим.
Почти круглые сутки работали. Иван всё уворует. Дом строить, видать,
хотел. Потом ещё "помощник" объявился. Это уж к нашим годам поближе.
Тот тоже норовил и утварь украсть, и двуглавого орла, которого Наташа
своими рученьками смастерила, тоже уволок, прохвост.
- Так Вы бы выгнали его ...
- Пробовал, но он же липучий. ...А знаете, я ему ёжика подарил.
Ёжик, он же зверь добрый. Думал, совесть у того Ефима проснётся.
Ежик ли подействовал, или полиции Ефим чем-то не приглянулся. Но с тех пор не появлялся он больше.
В 1972 году объявился у Тимофея враг поопаснее  Ефима: Олимпийский центр, что неподалёку затеяли строить. Что тут началось! Имущество описывали, окна били, двор разорили. Земли вокруг навезли гору. И стали Тимофея всерьёз выгонять.
- Но я же защиту имею. Царица Небесная заступилась. И когда
дело до самых высоких боннских властей дошло, они и заступились за мою
церковь. Не хотели с большевиков пример брать. Сказали так: "Земля-то
наша, германская. Но то, что на ней построено, то Тимофея. И никто
тронуть не должен." С тех пор все и отстали.
Разные бывали у Тимофея Васильевича встречи. Рассказывал он, что как-то сам архангел Михаил к ним с Наташей явился. Видение это оба видели. И спросила архангела Наташа. "А война-то третья мировая будет?» "Будет", - сказал. "И людей останется живых на Земле с один мизинец от всей руки. Вся солома сгорит. Но избранные чада увидят начало Золотого Века. Тогда-то и воссоединятся все церкви в единую: и мусульмане, и иудеи, и христиане, и буддисты. Все будут детьми одного Бога, как он есть один Отец наш Небесный.»
После этого виденья на том месте, где стоял  архангел  Михаил, построили Тимофей с Наташей ещё и часовенку.
- Ну что, пошли, покажу я тебе нашу церковь, - сказал Тимофей
торжественно.
Даже не знаю почему, но очень сильное меня охватило волнение. Тимофей вошёл в церковь не по-хозяйски, не как начальник стройки или настоятель. Робко вошёл, низко кланяясь. Церковь, вся отделанная изнутри чем-то вроде фольги, излучала серебряный зимний свет. Не всё то золото, что блестит в наших церквях. тимофеево убранство кустарное, рукотворное – не давило, но освещало сиянием и согревало одновременно. Кругом висели образа. Лики святых смотрели на Тимофея с нежностью, как смотрят на послушное, старательное дитя.
-Кто писал Ваши иконы, дедушка?
- Да по-разному. И русские люди приносили, мигранты, и немцы
возвращали вывезенное в войну. А новые один румын писал.
- Как того румына зовут?
- Да не помню я. Старый стал. И неважно это, голуба моя. Важно, что 
не сатан он - хороший человек.
Все люди у Тимофея Васильевича на «сатанов» и не «сатанов» делились. Сатаны, кто злое творит, и не  верует, и трудиться не хочет. Несатаны, соответственно, все остальные.
Однажды,  через пятьдесят четыре года разлуки старец на родину в город Шахты съездил. Семье своей двадцать последних лет, сколько мог, помогал. Посылки посылал, а то и деньги передавал. От германского правительства  получал Тимофей небольшое пособие, да ещё  пчёл разводил, урожай  фруктов снимал. Не бедствовал, одним словом.
Жены Тимофея давно уж не было в живых. Трое детей, уже теперь пожилые люди, живы. Жива  была и сестра Акулина.
- Бедность у них в домах. Неважно живут,- сказал Тимофей. Ещё жаловался ,  что там, где сады были, сделали море, водохранилище, то есть.
- Ничего моего, родного, не осталось. Пожил я у всех понемногу.
Горемыки все.
Вообще двадцатый век, по мнению деда Тимофея, для Земли  был роковой. По многим причинам,  в частности потому, что « почти не осталось мужей и жён...»
- А кто ж остался? - спросила, предполагая наперёд, что будет
Тимофей о  распутстве  говорить. Ответ удивил:
- Соперницы есть и соперники - всю жизнь друг с дружкой
борются, кто главнее. Неправильно это. Вот как бы слушались жёны мужей, то б не враждовали до самой смерти. И по другим избам
не лазали б.
             -А чего ж так долго, Тимофей Васильевич, домой не ехали?
               -Так я ведь вот только сейчас и управился.
- Ну теперь-то, наконец, стоит на Земле Церковь Востока и Запада?
Старик взглянул на меня, как на дурочку. Мол, объяснял - объяснял, а она, бестолковая, так ничего и не поняла.
- Милая, Церковь-то Востока и Запада в Новом Иерусалиме
будет. А моя - это только времянка. Веха, что ли.  Чтобы людям в
тёмном лесу не заблудиться, не забыть, что надобно, хоть разные
мы, но  по-божески меж собой жить.
Дед угостил меня большим зелёным кислым яблоком. Невероятно, но яблоко оказалось невиданной для Германии антоновкой. Всё тут есть - а антоновки днём с огнём не сыщешь.
- Тимофей Васильевич, откуда у Вас этот сорт ?- спросила я тогда напоследок.
- А я почём знаю. Сама яблонька из зёрнышка выросла. Где какому зёрнышку прорасти-  земле виднее.

Я подошла к  знакомой  калитке с трогательной  табличкой «Церковь примирения  Востока и Запада». Всё так же нарочито устроились на ветках сливы и яблоки.
Жужжали   пчёлы,  обследуя  жёлтые  розы и  красные  георгины.  Чем-то мне всё это напоминало  «Аленький цветочек.» . Тем, вероятно,  что почти физически ощущалось здесь присутствие  кого-то,  кого  нигде не было.  Я даже чувствовала на себе его пристальный, насмешливый, немного колючий взгляд.
Я зашла в церковь. Всё, как и тогда: то же сияние  и те же лики.   «И будут вси едино»- написано было над алтарём.
Я смотрела на эту надпись , но  крамольная для этого храма мысль злорадно  ухмылялась, в моей голове: «Нет, не будут « вси едины»… Никогда не дорасти амбициозному человечеству, с его «соперницами и соперниками», с его гордынями и  алчностями  до прекрасной  мечты старца  Тимофея».
И вдруг в дверь  влетела   пичуга с зеленоватой грудкой.  Села   на  расстоянии вытянутой руки от меня, уставилась в упор и стала   мне   на своём птичьем наречии что-то возбуждённо и  радостно  объяснять. Я  ничему  не удивлялась, не возражала , а только слушала…
Затем  вошла, перекрестившись на католический  манер,  женщина, звали, как я узнала,   Сабиной.  Сказала, что  тридцать пять лет уже с  семилетнего возраста каждое утро, хоть и католичка, приходит сюда помолиться, как и многие другие немцы, католики и лютеране, и православные, и даже буддисты… Сказала, что Тимофей умер четыре года назад 13 июля 2004-го года, но за церковью и садом присматривают его друзья. Немецкие власти решили  церковь примирения Востока и Запада  после смерти  Тимофея  не трогать.

Я положила  «Розу мира» на лавочку, как  птица  мне  велела и , окрылённая тем,  что от неё узнала, вышла  на  Божий свет.

                                                                 Адель ...

                                                                                                           Мюнхен.
.

Adel.munchen
Завтра спрошу у дочки
Она пишет стихи
Муж печатается на Проза.ру , поэтому не дал свои эссе и рассказы
А я не креативная
Только чужие,
но я их печатаю на ветке "стихи"
Но Ваше творчество мне очень нравится
Пишите еще
Мало не будет

Ей-же-ей -
и кто спорит?

  Спасибо, напомнило, почему-то Волгу...

монолинеарное стихотворение:

кактус печали растет только в горшках. мы называем его кп.

скорее, хозяйствуемых объектов.

рад вас слышать.

Какая умница, eugenia26! Чудный стих! Как раз такой, о каком мечталось. Больше ничего не надо, только к чаю что- нибудь. Ну можно ещё один стих, если есть. Если пока нет, то скоро появится. В любом случае, благодарные читатели ждут.(Не три года, плиз!)
А pensionerka обмолвилась про завтрашний день. Ждём-с!

Adel.munchen

Вы интересно пИшите, мне понравилось.
Очень хотелось бы внять Вашему призыву
и  чтонить написать, но всё, мало-мальски стОящее я уже
опубликовывала, новенького,
достойного заявленной ветке, пока нет.

Если я верно поняла, здесь совсем не важно было опубликовано или нет. Заметка про крыс была опубликована в последнем номере "Европы- экспресс", и  какая разница.  Так что, дорогая Варвара, следуйте моему  примеру и выкладывайте (даже  и не новенькое подойдёт).

Ну, тогда моё, любимое  

НА ПАПЕРТИ.

Там на маковках злато,
       А на стенах суровые Боги.
       Паперть полна народу
       Под рубахами - медны кресты.
       - Помогите калеке,отморозил,родимые, ноги,-
      Тянет к шитым пророкам
       нищий сжатые в щепоть персты.

       А чуть дальше - убогий
       воет тонко единую ноту.
       Под густыми бровями - два провала,
       как волчьи ямы в снегу:
       - Пособите, братове,
       помолился за вас бы я Богу,
       только Бога увидеть
       теперь уж никак не смогу.

       И мелькают на лицах :
       жалость,жадность,страданье
       иль немного угрюмый,
       ни к кому обращённый смешок.
       И с тех лиц я глазами
       соберу для себя подаянье
       в серый, плотно набитый
       моей памяти грязный мешок.

       И на площадь ночную
      (при народе,наверное, струшу)
       выйду, крикну,нательный срывая
       и швыряя в площадную пыль :
      -Помогите, кто может!
       Заморозил Господь
       мне бессмертную душу,
       а на то, что осталось,
       увы, не приладил костыль...

Очень сильно! Спасибо, дорогая Варвара.

Если быть точным, то фамилия у дамского полу- величина переменная. У меня она давно переменилась. Просто печатаюсь по старой памяти под предыдущей фамилией. Имя, в отличие от переменчивой фамилии, не меняла ни разу. Так что можете смело  обращаться по имени. Здесь подвоха, обещаю, не будет.
                                                    Дружески. Ваша Адель.