Особенности советского благотворителя
Советские благотворители верили в то, что перечисляя деньги в Советский Фонд мира или в советский детский дом, они совершают безусловно благое дело. Киношный Деточкин нисколько не сомневался, что детский дом – самый правильный адресат для отнятых нечестных денег. И Асгат Галимзянов нисколько не сомневался в том, что детский дом – самый правильный адресат для денег, заработанных тяжелым и честным трудом.
Лояльность и ее странные следствия
Мы уже писали об А.Галимзянове, который начал заниматься благотворительностью еще в советское время, работая извозчиком на колхозном рынке с окладом в 110 рублей. До конца советского времени (до 1991 года) он перечислил детским домам, Советскому фонду мира, многодетным семьям и различным другим людям и организациям более 600 000 рублей. А сейчас только его «автобусный парк», подаренный детским домам, стоит около 1 млн. долларов.
Невероятно честный, умный и работящий Галимзянов одним из первых своих филантропических поступков избрал создание памятника Ленина для детей.
В самом деле, с точки зрения советского благотворителя – что худого может быть в памятнике Ленину с детьми, предназначенного для парка, где дети и гуляют?
Иначе говоря, советский благотворитель не сомневался в том, что, выполняя действия из реестра официально одобренных, он определенно совершает благое дело.
Самое интересное, что Галимзянову не позволяли поставить памятник Ленину на свои средства года полтора. Творить подобное благо разрешалось не каждому, лояльность лояльности - рознь.
Кто может быть против мира и его фонда?
Фонд мира, как и памятник Ленину, представлялся советскому благотворителю одобряемой и безусловной формой филантропии. СФМ считался общественной организацией и он финансировался за взносов граждан и организаций. Его жертвователями являлись более 90 млн. советских граждан. http://www.ifpc.ru/history.html
Добровольно или принудительно они жертвовали свои деньги? Вероятно, правильный ответ: добровольно-принудительно. Но в пополнении Фонда мира участвовали разные люди, в том числе - известные писатели, поэты, композиторы, актеры, певцы, ученые, театральные и концертные коллективы страны. Очевидно, что многие из них жертвовали, все же, как и А.Галимзянов, добровольно.
Советский фонд мира был закрытой, непрозрачной организацией, которая не публиковала финансовой отчетности. По некоторым оценкам Советский фонд мира собирал около 400 миллионов рублей в год. В интервью газете Коммерсант председатель правления фонда Анатолий Карпов назвал такие цифры: «В 1989 году правление Фонда мира, которое я возглавлял, обладало ресурсами в 4,5 миллиарда рублей. По тем понятиям это были сумасшедшие деньги. В жестком переводе это приблизительно около $7 млрд.» http://ru.wikipedia.org/wiki/Фонд_Мира
Как использовались эти деньги? По-разному, например, «Правда» сообщала, что в 1980 году «народу Кампучии» было направлено 80,5 миллиона рублей. Правда. 1980. 7 ноября.
Советско-петровская модель.
Пожертвование официальному, практически – государственному фонду или государственному учреждению социальной опеки – образ действия, предложенный в истории российской благотворительности Петром Первым. Запрет подавать милостыню был сопровожден указом о внесении пожертвований в кассы богаделен и прочих подобных учреждений. Модель такой благотворительности фактически провалилась в те времена, но некоторые ее черты сохранялись вплоть до конца XIX века, когда в России ее окончательно победила частная и общественная благотворительность.
Советская власть, запретив в 1923 году общественную благотворительность, а в 1928 – церковную, не чуралась, однако, принимать взносы от граждан – и непосредственно, во время войны, и в виде государственных облигаций, а начиная с 60-х годов прошлого века – и в виде пожертвований в различные советские фонды.
Фактически, была возрождена петровская модель благотворительности. Государство сконцентрировало все общественное призрение в своих руках, а гражданам предлагалось жертвовать учреждениям и организациям на благие дела. Как распорядятся полученнми деньгами учреждения и организации – знать жертвователю не нужно.
Не эта ли модель определяет поведение многих российских благотворителей и сегодня?
Кому следует помогать? Детям в детдомах, детям, нуждающимся в дорогостоящих операциях, людям, пострадавшим от катастроф, жертвам очевидной несправедливости…
А вот чем занимался Советский Фонд мира: http://ru.wikipedia.org/wiki/Фонд_Мира
• Оплата обучения студентов из стран Азии и Африки в СССР.
• Помощь странам, в которых происходили конфликты с советским участием: Анголе, Вьетнаму, Никарагуа, Эфиопии, палестинским беженцам в Ливане.
• Финансирование установки памятников погибшим советским воинам в Европе.
• Помощь пострадавшим в Спитакском землетрясении
• Помощь пострадавшим при Чернобыльской аварии
Детям же в детдомах, а также нуждающимся в высокотехнологичных дорогих медицинских операциях, помогал Детский фонд им.В.И.Ленина.
«Отдам деньги куда скажет власть» или «хочу все знать»?
Асгату Галимзянову хватило упорства и воли начать лично ездить в детские дома и лично узнавать, что на самом деле нужно детям. Он стал привозить мутоновые зимние шубы, обувь, определенные игрушки, книжки, там, где нужно, делал ремонты, а где нужно – помогал решить проблемы с транспортом или качественным питанием. До решения проблем психологической работы с детьми и их социально-юридического сопровождения после выпуска из детдома он, все же, не добрался…
К сожалению, многим вполне искренним современным российским благотворителям упорства и воли не достает. Они, перечислив деньги для детского дома или отправив туда воз игрушек, считают, что благое дело сделано. «Что плохого может быть в памятнике Ленину?» Они по-прежнему выбирают объекты своей благотворительности из совершенно советского реестра, одобренного и поддержанного государством. Поневоле приходится предполагать, что такая филантропия находится на самом деле где-то в пространстве отношений благотворителей с властью, которая должна заметить и оценить лояльность и благие намерения жертвователей.
Другая форма того же, по существу, подхода – создание в рамках корпораций собственных структур, дублирующих по функциям ресурсные и аналитические центры НКО. Эти структуры, как предполагается, должны лучше всяких НКО выяснить – кто, где и в чем на самом деле нуждается.
Но каким образом самый мощный аналитический центр крупной корпорации узнает о мальчике, скажем, из Уссурийска, нуждающимся в онкологической операции, остается загадкой. Как будет приниматься решение и осуществляться выбор, если мальчиков, не дай Бог, при фиксированной сумме пожертвования, окажется 10 человек, а больниц, проводящих необходимые операции – 15? И как работники подобных центров, оставаясь сотрудниками корпораций или фирм, будут заниматься розыскной, аналитической и экспертной работой – совершенно непонятно…
Зачем нужна философия благотворительности?
Трудно сказать, будет ли «преодолена» советско-петровская модель благотворительности, или она должна быть дополнена параллельными, современными некоммерческими структурами, однако ее несообразности и неэффективность к сегодняшнему моменту выявились абсолютно очевидно.
Переход к современным формам благотворительность требует очень разных вещей и процессов. Один из них - внимание к философии благотворительности, анализ принципиально разных моделей благотворительности, опирающихся на такую философию. «Философия благотворительности» - тема следующего цикла наших заметок.
Отредактировано космонавт (12-08-2010 09:08:28)
). 
