Никакого сладу. Духовного пути воины.

Соседи у нас слушают ток-шоу про интеллигенцию с участием Мариэтты Хан-Магомедовой  Чудаковой, и воленс-ноленс, сидя на кухне с нотебяком, вынужден ее слушать и я. (Чудакова
самая подходящая  персона для этих целей - то пишет конспирологический бред о том, как-де Елена Шиловская-Булгакова была агентшей НКВД, приставленной к Булгакову означенным ведомством, то Ельцина будет фанатично восславлять, то в СПС вступит, то еще чего хорошего придумает, например, такое: "Чудакова: Я знаю только одно, что какие-то вещи должны быть сделаны как государственные вердикты, спущены сверху. Кто скажет, что ГУЛАГа не было, – в тюрьму. Кто скажет, что Сталин, как и Гитлер, - положительная фигура, – в тюрьму. Я 7 лет была членом Комиссии по помилованию при президенте России. Я с 19 лет противница смертной казни. Но в тюрьму отправлять за это надо"); как булгаковед - бедствие и смута  («Жизнеописание Михаила Булгакова» - даже для своего 1988 года для человека, приставленного к архиву, качество гробовое - для публики-то, конечно, сошло, поскольку уже и то была манна небесная), приставлена была в свое время Советской властью к архиву Булгакова, с чем и связано ее положение в этом секторе мироздания. Существо, в общем, очень
характерное и кому, как не ей, толковать об этой самой интеллигенции).

По сей причине глянул я в словарь Ефремовой, ибо сдается мне, что незачем разводить
ток-шоу на тему о том, что есть интеллигенция, ежели это уже сказано в словаре. И написано там такое:  интеллигенция-де есть  "социальная группа лиц, профессионально занимающихся умственным - преимущественно сложным и творческим - трудом, развитием и распространением образования и культуры и отличающихся высотой духовно-нравственных устремлений, обостренным
чувством долга и чести".  В Оскфордском же словаре сказано: intellectuals or highly educated people as a group, especially when regarded as possessing culture and political influence.

Интересно, что кроме русского и польского языков, оксфордский словарь других наречий, для  которых это слово было бы родным, не указывает.
Как историческое явление, по признанию большинства специалистов, эта штука существовала в России с 1830-х - 1840-х гг. и в настоящее время - это уже по живым наблюдениям - свое существование прекращает / прекратила, оставляя по себе послевкусие в виде Чудаковой и
пр. - нет ни надобности, ни небрезгливости разбирать, кто у них там либерал, а кто почвенник.

К определению, данному выше, я бы добавил историческое, основанное просто на наблюдениях за
деятельностью мэйнстрима этой самой и. как и. (когда врач лечит, химик ставит опыты, филолог изучает латынь - они выступают как профессионалы, но не как "интеллигенция". Когда они судят о справедливом и несправедливом, они - если остаются при этом в пределах той самой  справедливости и здравого смысла -  выступают не как "интеллигенция", а просто как люди. Практика показывает, что офицеры и булочники о добром и злом могут судить не хуже и не лучше адвокатов и литераторов. Как "интеллигенция" они все выступают, когда распространяют вот это самое - духовно-нравственные устремления, особенно философско-этического и социально-политического плана - с претензией на то, что они призваны научать этому всех остальных.

Интересно, что фельдмаршалы, попечители учебных округов и начальники контрразведок  не включались в это понятие, хотя работа у них у всех на порядок более умственная, чем у приват-доцентов философии, а высшее образование у них было не менее высшим, чем у означенных
приват-доцентов). Повторюсь, я не хочу ничего клеймить, я просто описываю, что имело место на деле -

"Интеллигенция - это... (см. определение у Ефремовой), которая для-ради всего вышесказанного
духовно-нравственно занималась как интеллигенция (то есть вне приносящих практическую пользу или расширяющих наши положительные знания профессий) главным образом тем, что:

- делала из разнообразного особо яркого бреда и/или мерзости конфетку;
- призывала отечество изо всех сил есть оную;
- камлала вокруг оной конфетки на тему  "все порядочные (варианты: цивилизованные / любящие свое отечество / не  продавшиеся самодержавию, коммунистам или жидомасонам  люди должны считать и уже считают так";
- по наведению от оной конфетки оправдывала все те глупости, вредности и пакости, делавшиеся именем конфетки, какие только можно было по такому наведению с натяжками оправдать - даже без особой необходимости для славы драгоценной конфетки;
- оправдывала и физический вред, каковой люди терпели от означенных дел тем, что это все - для конфетки, а конфетка - для их же блага;
- даже в тех случаях, когда ей случайно попадалось в качестве ядра конфетки нечто действительно хорошее, не могла успокоиться, пока не примешивала к этому хорошему достаточно нечистот, чтобы дальше, успокоившись, нести все это в массы уже пакетом, особенно стараясь о том, чтобы нечистоту от конфетки более не отделяли. Например, ежели какая и. попадала на идеи свобод и прав человека, то основная масса оной инт. уже не могла успокоиться, пока не примешивала к ним, скажем, мечтаний о разделении России на сто сколько-то там независимых государств (кто еще помнит, академик Сахаров толкал это в 1989, и в соответствующих кругах интеллигенции не положено было считать это феерическим маразмом, каковым эта идея заведомо являлась на
деле) или разговоров о том, что то, что творилось с 90-х, есть необходимость для прогрессу и неизбежная сторона столь же необходимого первоначального накопления; а ежели какая инт. попадала на какие-нибудь не-безумные  идеи народнического порядка, то и тут не могла успокоиться, пока не вмешивала в это дело борьбу с западной цивилизацией потребительства, развратом  и мамоной. Ежели попадала какая инт. на идеи социального обеспечения и политических свобод основной массы населения, то у нее немедленно получались лозунги социалистической революции в 1860 году или лозунги немедленного введения четыреххвостки и отмены смертной казни в 1917 году и терпимости к большевикам - в лучшем случае, а сам большевизм - в худшем. Ежели попадала какая инт. на идею о том, что иерархическая власть и подавление так-таки необходимы, то из этой идеи какой-нибудь Леонтьев немедленно делал цветущее неравенство, и уж в этом виде она имела несравненно более широкое хождение, чем в обычном, неинтеллигентском, известном каждому мужику в 17 веке. И даже из совсем уж элементарных  прописей в качестве топора интеллигенция сумела выварить суп "философиий" Толстого и Достоевского - после чего долго с ними носиться.

Интересно, что все нормальное, что в эти конфетки интеллигенции было вмешано, было известно за тысячи лет до всякой интеллигенции.  Цари Вавилона и Иссина для ограждения населения от чрезмерной частной эксплуатации ограничивали ростовщичество и долговое рабство, вводили массовые государственные продажи по твердым ценам и утверждали декретами тарифы, не страдая при этом фурьеризмом, воплями "собственность есть кража", любвями пчел трудовых и прочим социалистическим бредом. Египет и Хатти отменяли смертную казнь (исключая чрезвычайные случаи) без рассуждений о том, что убийца есть прежде всего несчастная жертва мировой несправедливости. Что свободное самоуправление дорогого стоит, и великое благо - когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает - знали деятели Спарты и Рима (по нынешним меркам - чистые черные полковники).  Интеллигенция оказывалась нужна, чтобы извалять все это в разнообразных полоумиях и нести дальше именно в таком извалянном виде, а в своем нормальном виде все это отлично существует  без нее - когда нет никакой интеллигенции, а есть лекари, учителя, офицеры, литераторы, булочники, судьи, адвокаты и пр.
Определилось все это уже в Греции, когда обычные олигархи и аристократы были еще, как правило,  похожи на людей, а вот Правильное Общество по Платону уже было бредовым кошмаром - и  с тех пор эта ситуация не менялась.
Чтобы ввести гарантии для мирного населения на войне, нужны короли, определенного склада командиры  и скучные юристы вроде Гроция, которых никто никогда к интеллигенции не относил. Чтобы величественно презреть  эти гарантии, иногда бывает нужен и  просто бандит, но гораздо чаще - бандит пополам с интеллигентами вроде Ницше или Трейчке, а еще чаще и нужный бандит-то сам вырастает из их мудрости.

Объективно исторической функцией интеллигенции в России, сколько показывают факты, было, по-видимому, примерно то же, что делает птичка-медоуказчик. Она, как известно, своей  активностью указывает, где лежит мёд. И., напротив, указывала своей активностью, где
лежит нечто противоположное меду. Правильное использование и. - а в этом случае она была бы исключительно полезна - таково: посмотреть, какое употребление, направление и облик дает интеллигенция идеям, к которым ее влечет, и взять на заметку, что, стало быть, либо
употребление и направление это - в основном чумное, либо чумна уже и сама привлекшая интеллигенцию идея. При таком использовании и. она принесла бы людям колоссальную пользу, но, к сожалению, эта возможность оказалась распознана только тогда, когда сама она, слава тебе Господи, фактически исчезла.