К вопросу об экспертизе действий группы «Pussy riot».
20.07.2012
К вопросу об экспертизе действий группы «Pussy riot».

В защиту научной исследовательской деятельности.
Экспертиза в карательном стиле

    Перед началом работы с материалами, предоставляемыми следствием для проведения научной экспертизы, каждый исследователь дает подписку о том, что предупрежден об ответственности за дачу заведомо ложного заключения: максимальное наказание – арест на срок до трех месяцев. Таковы со стороны государства формы контроля научной деятельности исследователей, работающих по запросам правоохранителей. Есть и более важный контроль – профессиональная этика, в соответствии с которой только специалист высокого уровня компетентности возьмется за исполнение научной экспертизы, которая будет предъявлена широкому кругу заинтересованных лиц. Есть и личное понимание того, что от честности и непредвзятости эксперта зависит судьба человека, поскольку как досудебное, так  и судебное следствие опирается при вынесении решений в значительной мере на выводы научного исследования предоставленных материалов. Кроме предписанного процессуального порядка изложения, серьезность экспертных задач диктует определенную стилистику написания научных экспертиз: каждое утверждение должно быть обосновано соответствующими ссылками на словари, справочники и специальную научную литературу, заключение текста должно быть написано нейтрально, а использование эмоциональных и любых предположительных суждений должно быть исключено.
    В экспертизе «панк-молебна» группы «Pussy riot», выполненной В.Ю. Троицким, В.В. Абраменковой и И.В. Понкиным, нарушены профессиональные установления, по которым работают экперты. Нарушения серьезны. Говорить о профессиональной несостоятельности экспертов не позволяют внушительный стаж экспертной деятельности, служебные должности и ученые степени авторов. Поэтому возникает  предположение о предвзятости экспертных суждений, которые сложились у авторов текста заранее и могли быть продиктованы их личным жизненным опытом, часто не соответствующим опыту конкретной аналитической практики.
    В состав комиссии, проводившей исследование текстов в материалах дела, был включен доктор юридических наук И.В. Понкин. Обычно научное исследование текстов проводится специалистами, обладающими познаниями в тех областях, в которых юристы специализированных знаний не имеют: лингвистика, психология, религиоведение, социология, история и т. д. Законом установлена обязательность нахождения ответов на любые вопросы, даже если они выходят за рамки компетенции юристов. В данном случае привлечение юриста к проведению комплексной психолого-лингвистической экспертизы удивляет. На с.5 экспертного заключения сказано, что юрист И.В. Понкин совместно с другими экспертами анализировал текст песни. Анализ песенных текстов не входит в область компетенции юристов, которые квалифицируют конкретные деяния с точки зрения права. Пределы профессиональных навыков юриста И.В. Понкина принципиально отличны от научных знаний лингвистов и психологов, которые по запросу юристов анализируют публично распространяемые тексты, преследуя цель определения их содержательной направленности научными специализированными методами.
   В описании методики анализа (с.4) сказано, что «в рамках проведенного лингвистического и юридико-лингвистического анализа были использованы методы текстологического, лексического, лингво-семантического, логического и методологического анализа, а также формально-юридического анализа». В примечании авторы ссылаются на памятку для судей, юристов СМИ, адвокатов, прокуроров, дознавателей и экспертов и на несколько книг, рассматривающих практические вопросы, связанные с проведением лингвистических экспертиз. В экспертном аключении отсутствует список научной литературы, на которую опираются авторы, обязательный в любых исследованиях, так как он позволяет заинтересованным лицам оценить уровень проведенного анализа и степень проработанности данных материалов дела.
    Процитированное выше перечисление методик оставляет впечатление того, что авторы небрежно относятся к словам, которыми они пользуются, иначе из-под их пера не вышел бы изумительный по бессмысленности перл: «метод методологического анализа». В психолого-лингвистической экспертизе по определению не может использоваться «юридико-лингвистический» (?!) и формально-юридический анализ.     
    Научные эксперты отвечают на конкретные вопросы, которые перед ними ставит следствие. В том случае, если вопросы следствия поставлены некорректно, у специалистов есть право обратиться к назначившей экспертизу инстанции с тем, чтобы вопросы были уточнены или переформулированы. В данном случае вопросы, которые были поставлены, однотипно начинаются словами «Могут ли быть оценены действия … как…». Следовательно, подразумевается неоднозначный ответ. Ответив «Да, могут» эксперты указывают лишь на одну из возможных интерпретаций, допуская тем самым и другую интерпретацию действий - «А могут и не оцениваться как…». В экспертном заключении двусмысленности недопустимы. Имеются специальные техники анализа, которые уберегают аналитиков от ошибок упрощенчества, порожденных разговорной речью.
    Далее, в вопросах следствия совмещены разные события – те действия, которые реально были произведены во время «панк-молебна» в Храме Христа Спасителя (далее ХХС), и те действия, которые были представлены в аудиовидеозаписи. Однако, следователь формулирует вопрос следующим образом: «Могут ли быть оценены действия участниц группы «Pussy Riot», совершенные ими 21 февраля 2012 г. в Храме Христа Спасителя (совместно или по отдельности) и изображенные на представленной аудиовидеозаписи… как…». Факт предоставления экспертам только одной видеозаписи показывает, что следствие было заинтересовано в том, чтобы исследование рассматривало аудиовидеозапись как аутентичное отражение того, что произошло в ХХС. Но в таком случае удивительно, что в своем заключении сами эксперты утверждают, что они не были введены в заблуждение следствием. Им было известно, что предоставленная им запись из материалов дела является монтажом, и было известно, что аудиозапись была наложена на предварительно смонтированные кадры. На с.4 В.Ю. Троицкий, В.В. Абраменкова и И.В. Понкин указывают, что в их задачу «не входило определение соответствия текста песни, исполненной участницами группы «Pussy Riot» и наложенной в последующем в качестве аудиосопровождения на представленную аудиовидеозапись акции (являющуюся композицией из фрагментов видеозаписей, сделанных разными видеокамерами во время проведения акции), и текста песни, в действительности исполненной указанными лицами в Храме Христа Спасителя во время указанной акции. Исследовался текст песни, записанный в аудиосопровождении аудиовидеозаписи акции, представленной для исследования». Более того, они добросовестно указывают, что в ХХС был исполнен только первый куплет песни (с. 6 ). Но почему же они «забывают» об этом обстоятельстве дела и исследуют текст песни так, словно он был исполнен в ХХС полностью? Пристрастность, необъективность в освещении события выдают накал страстей, обычно характерный для энтузиастов, нахрапом взявшихся не за свое дело, подчиняясь неким чрезвычайным обстоятельствам из одного только чувства собственного долга. Освещение того, что (а) реально было исполнено в ХХС, и что (б) является наложенным аудиорядом, т. е. не было исполнено в ХХС, являются центральными для проведения данной экспертизы и включаются в первый обязательный ее раздел под названием «обстоятельства дела». Если исследователи утверждают, что аудиозапись была наложена на аудиовидеозапись, то они обязаны анализировать отдельно как аудиозапись, сделанную в ХХС, так и студийную аудиозапись. Эксперты имели возможность и должны были затребовать от следствия оригинальную, не смонтированную запись акции музыкальной группы. Далее следовало установить, что же реально было произнесено и проделано в ХХС и фрагменты каких именно конкретных поступков присутствуют в видеоклипе. Иными словами, для судебного следствия отчетливо должно быть разграничено понимание «аудио-» в аудиовидиозаписи и «аудио-» в аудиосопровождении.
    Как следует из просмотра видеоряда, в клипе представлены не одна, а две акции – не только в ХХС, но и в другом храме, что нашло подтверждение в сообщениях СМИ. Со ссылкой на протоиерея Всеволода Чаплина: "Девятнадцатого февраля, за два дня до храма Христа Спасителя, участники известной группы пришли в Елоховский собор и там, развернув гитары, пытались что-то играть. Их вывели оттуда служащие храма. В ролик, изображающий известную акцию в храме Христа Спасителя, вмонтирована запись из Елоховского собора, именно там участники группы успели развернуть гитары" (см., например, http://www.mr7.ru/articles/51394/). Эта же информация подтверждена и в фильме Аркадия Мамонтова «Провокаторы», показанном по 1 каналу Российского телевидения 24 апреля 2012 г. Таким образом, в клипе, выложенном в интернете, фрагменты обеих акций были смонтированы. Поэтому клип не может быть предметом анализа как акция исключительно состоявшаяся в ХХС. Проводить исследование произошедшего в ХХС не затребовав результаты технической экспертизы, которая бы определила места склейки разных записей, эксперты не имели права. Почему так спешили?  Работа научных экспертов по времени не ограничена.

Вертикаль прогнила с ног до головы

23 июля, 04:55 | Наталья СЕРОВА

Через две недели после потопа в Крымске по обвинению в халатности, повлекшей человеческие жертвы, были задержаны экс-глава Крымского района Василий Крутько, мэр Крымска Владимир Улановский и руководитель районного Управления по предупреждению чрезвычайных ситуаций и гражданской защиты Виктор Жданов. Казалось бы, справедливость восторжествовала: Путин обещал беспристрастное расследование – оно было проведено; люди считали именно этих лиц ответственными за трагедию – они и стали обвиняемыми.

Но морального удовлетворения эта новость не принесла, и не только потому, что губернатор Александр Ткачев – к разочарованию многих – снова вышел сухим из воды. И в фигуральном, и в буквальном смысле слова. Многим уже понятно, что дело не в Ткачеве, хотя это именно он отстраивал на протяжении десяти лет, прошедших с наводнения 2002 г., систему, которая дала такой трагический и впечатляющий сбой. Но разве лучше обстояли дела во время пожаров 2010 г. в совсем других регионах?

Считается, что виной всему привычка ограничиваться наказанием "стрелочников", за счет чего ответственность никогда не распространяется вверх по вертикали. Все это так. Но что, по большому счету, изменится даже в случае задержания главы региона, если так работает вся система?

Независимо от того, избран или назначен руководитель, он с первого дня становится частью пресловутой вертикали, а подведомственная ему территория превращается в сатрапию со всеми вытекающими из этого последствиями. Любая администрация кормится с управляемых земель и расположенных на них ресурсов, но ровно до тех пор, пока на это по тем или иным причинам закрывают глаза сидящие на следующем этаже власти.

От чего зависит прочность таких отношений? От личной лояльности и осторожности; а такие критерии автоматически влекут за собой дефицит компетентности и ответственности. По поводу Крымска уже ходят слухи, что предупредительные сирены не включили потому, что на это не было отмашки сверху. Независимо от того, насколько это объяснение соответствует действительности, оно симптоматично само по себе, потому что фиксирует запредельный уровень административной трусости и цинизма.

Казалось бы, после того, что случилось, руководители, которые могли хотя бы попытаться спасти людей, но не сделали этого, должны рвать на себе волосы, подавать в отставку, стреляться или уходить в монастырь. Но у наших чиновников крепкие нервы и железобетонная совесть: они, конечно, могут произнести слова покаяния, но не раньше, чем получат сигнал сверху; а пока его нет, можно нести любой вздор, перекладывая вину на пострадавших.

Вопрос, почему за сутки, когда пришла первая информация об аномальных осадках, главы региона, района и города не объявили предупредительную тревогу, даже не обсуждается. Вместо этого представители МЧС размахивают инструкциями, в соответствии с которыми они действовали, региональное руководство рассказывает, что предупредило нижестоящие инстанции и они отчитались о проделанной работе. Но когда нужно было действовать, районное и городское начальство почему-то даже не вспомнило о том, что в их сейфах давно валяются пошаговые инструкции на случай ЧП.

А потом, когда страшное уже случилось, все они принялись объяснять, что заранее предупреждать местное население было бесполезно, выставив людей полными идиотами. Провалив выплату компенсаций, они взялись бороться с распространителями слухов и выдавливать из региона волонтеров, даже не заботясь о правдоподобности или корректности аргументации. Глядя на всю эту жалкую суету, трудно отделаться от ощущения, что руководящие товарищи привыкли жить на облаке, с которого их в одночасье смыло прямо в КПЗ.

Послужит ли эта история назидательным примером для всех остальных? Скорее всего, нет. Потому что масштабные ЧП случаются редко, а разруливать с вышестоящими товарищами всякие вопросы приходится каждый день, и все знают, что инициатива наказуема: высовываться и, тем более, противоречить нельзя. Цементирует эту систему смесь холопства, безответственности и отсутствие представления о должном и дозволенном.

Понимание того, что "на каждое безобразие есть свое приличие", имелось у прошлого поколения руководителей, среди которых тоже не было белых и пушистых. Но оно хотя бы было обременено некими традициями. Сейчас эти обременения утекают из власти вместе с компетентностью, и эта свобода без берегов является главной характеристикой руководящих кадров новой генерации.

Означат ли это, что в стране нет умных людей, а властная вертикаль не может быть эффективна? Вовсе нет. Проблема в том, что лежит в основе кадровой политики. Если доминантой является лоялизм, а такие качества, как профессионализм, принципиальность, самостоятельность, никому не нужны, имеем то, что имеем.

В начале первого срока Путина околокремлевские эксперты пророчили кадровую революцию. Сегодня некоторые из них уже бегают с "белыми ленточками", а революции все нет и нет. И это крайне прискорбно, тем более что на фоне новых вызовов запрос на качественные кадры стал еще боле актуальным. Ведь, как ни крути, а на вызовы и угрозы нужно отвечать, если правящий класс не собирается угробить страну и совершить групповой суицид.

О каких вызовах идет речь? Во-первых, налицо все признаки того, что период паразитирования на социальном, инфраструктурном, индустриальном и научном наследии СССР подходит к концу. В конце 90-х предупреждали, что все посыплется в 2003 году. В начале нулевых тогдашний глава Минэкономразвития Герман Греф констатировал, что советские запасы исчерпаны. Система оказалась несколько прочнее, чем ожидали, но она дышит на ладан.

Второй вызов – угрозы, связанные с тем, что происходит в мире. Было бы странным полагать, что управляемый и неуправляемый хаос, обострение межнациональных, расовых и религиозных проблем, терроризм, экономический кризис и связанные с ним социальные волнения минуют Россию.

Третий вызов тоже общемировой: он исходит от природы, которая все чаще преподносит неприятные сюрпризы. Если так пойдет и дальше, можно разориться на одних только компенсациях пострадавшим.

Потоп в Крымске, как, впрочем, и пожары 2010 года могли бы стать поводом для пересмотра принципов кадровой политики и создания системы национальной мобилизации в случаях ЧП: от стихийных бедствий до масштабных терактов и военных действий. Но ничего подобного не происходит.

Более того, вместо того, чтобы воспользоваться случаем и заняться формированием общероссийского движения волонтеров на базе приехавших в Крымск добровольцев, Москва покрывает неприличные действия местных властей, которые выдавливают приехавших под самыми дурацкими, надуманными предлогами. Оно и понятно: лишние глаза и уши никому не нужны.

Начальство всех мастей считает, что, залив трагедию деньгами и отдав под суд пару-тройку чиновников, успокоит жителей и все вернется на круги своя. Возможно, но ненадолго, не навсегда. Потому что народ уже не безмолвствует. Из конкретных случаев он делает обобщающие выводы. И, судя по всему, больше всего его раздражают не алчность или цинизм отдельных руководителей – этим никого не удивишь, – а системная безответственность правящего класса.

   
Постоянный адрес статьи:
http://www.utro.ru/articles/2012/07/23/1060524.shtml

Beato Angelico. Св. Николай Угодник останавливает казнь Pussy Riot (приводит Sergey Pukhov )
От tapirr

...По существу своему это нормы, которые имеют некий советский регресс, и мы сейчас видим совершенно очевидно возврат к некой такой дискреционной административной форме, которая предполагает некий волюнтаризм. Пойди, определи клевету, нравственность. А все это проходит, и с иностранными агентами списочек они сами будут составлять, кто подпадает, кто нет. То есть это предельно несовременно. В части УПК и Уголовного законодательства ровно то же самое. Эти кодексы уже жизнеспособны в течение 10 лет, не больше. 10 лет срок жизни нормального кодекса. Кодексы, которые действуют сейчас со всеми теми изменениями, которые были, они уже действуют гораздо больше. Они при их принятии были не особенно эффективны, а что уж говорить теперь. Но помимо всего прочего главная причина политическая это административно устроенная авторитарная система, корпоративная по своему типу, где действительно дело масштаба, когда оно выходит за некие рамки, вот как «Pussy Riot», не может решиться вне главного решения в Кремле. Просто неспособно, нет этого механизма. То есть представить, что судья самостоятельно как этого требует закон, принимает решения о виновности, о невиновности, о наказании, о мере ответственности, невозможно в принципе.

Current Location: Париж
Tags: Екатерина Самуцевич, Мария Алехина, Надежда Толоконникова, политзэки, правосудие