Примерно в 00 ч 15 минут в ночь 6 сентября около 40 молодчиков ворвались на территорию церкви. Первым делом люди, которые представились как полицейские, нейтрализовали «охрану» церкви, состоящую из одной девушки, и забрали ее в отделение полиции, якобы за сопротивление сносу церкви. У нее отобрали телефон (телефонный провод в церкви оборвали) и заставили писать пояснения до 3-х часов ночи, пока Дом молитвы сносили спецтехникой. Только в 3 часа ночи девушка смогла позвонить и на место приехали пасторы и другие верующие.

Христиане увидели картину уже фактически снесенного и мародерски разграбленного Дома молитвы. Место сноса охраняли люди в толстовках с капюшонами без опознавательных знаков. Пастор Василий Романюк так описывал происходившее автору этих строк: «верующим никто не представился, никто не знает, что это за организация, которая выиграла тендер Префектуры ВАО на снос здания. Старший из этой бригады вышел и сказал, что они исполняют решение суда, а на вопрос, кто он, ответил: «Я Элвис Пресли и пою для Вас песни». После этого все услышали дружный гогот и отборный мат в адрес пастора и церкви. Воинственные люди в толстовках говорили, что они якобы народные православные дружинники и пришли сюда, чтобы защищать православие от сектантов. Но я не верю, что такими могут быть православные». Они ушли вместе с полицией, которая не вмешивалась в происходящее, оставив членов церкви у развалин.

Из снесенного здания были похищены сосуды для Евхаристии, была разбита машина, увезен генератор, микшерный пульт с микрофонами, синтезатор, видеопроектор, музыкальные инструменты и другие ценные вещи. Остальные вещи, в том числе богослужебные предметы были втоптаны в грязь.

Исчезла также историческая Чаша для Евхаристии, которую использовал во времена гонений в 1950-е годы отец пастора Василия – Николай Романюк. В шкафчике в разбомбленной церковной канцелярии святотатцы оставили только фотографии верующих советских лет.

Более того, были сорваны денежные ящики, которые использовались для сбора пожертвований. Они были выпотрошены и брошены на пол.

Религиозная литература была смешена с мусором и обломками здания, были украдены даже шоколадки, которые предназначались детям.

В довершение варварства «дружинники» сфотографировали номера машин приехавших членов Церкви и пастора, пригрозив сжечь машины, особенно тех, кто пытался фотографировать погром. Только выдержка пастора Василия Романюка помогла сдержать мордобой, на которой провоцировали дружинники активистов церкви.

Итак, «антисектантский погром» был получается заказан префектурой ВАО, которая уже признала, что альтернативного участка церкви никто не выделил. Община, в которой более 500 человек, полноправных граждан России, осталась на улице.

Как-то около этого времени мы разговаривали с Дэвидом Рэмником, он приезжал делать материал об «Эхе Москвы». И он настойчиво спрашивал, есть ли в России свободные СМИ? Я сказал, что не бывает свободных СМИ в несвободной стране. «Эхо Москвы» – дорогое сердцу каждого «эхомосквича» – делает все, что считает нужным, и все, что в его силах, но это не совсем то, что называется свободное СМИ. Дело даже не в формальных схемах владения и механизмах смены главного редактора и прочее, хотя и это важно. Главное в том, что свободное СМИ участвует в политике. Не в том смысле, что на стороне кого-то. Грубо говоря, это выглядит так: газета написала, расследовала что-то, на следующий день это подхватывает телевизор, на следующий день – запрос в парламенте. И попробуй какая крыса тебе отказать в комментарии по делу, ей же хуже будет.
А здесь – наоборот. Пишешь ты (в смысле – газета) сенсацию. И что? А ничего. Никто не заметил, и только ньюсмейкеры бросаются от тебя как от прокаженного, и только какая-то девушка-топтыжка из пресс-службы тебе продолжает врать, потому что сама ничего не знает, кроме заученной фразы. Так было в середине 2000-х. Сегодня ситуация начала меняться. Спрос на СМИ возвращается снизу. Общество хочет знать. И это сейчас очень будет помогать тем, кто там работает.
И, конечно, отказ от полосы мнений-комментариев был, на мой взгляд, неправильным. Я тогда начинал чтение «Ведомостей» с четвертой полосы. Она была для меня первой. В этой модели, когда реальные конфликты скрываются, потому что их принято решать не в публичном пространстве, а в виде новостей выставляются конфликты мнимые, очень трудно делать сильное новостное СМИ. У вас нет новостей – эти люди под ковром все решают, между собой, и нет человека, который бы сообщал новости этой мафии. Даже если вы что-то знаете, то не получите комментариев, подтверждений, и будете делать материал на пальцах, а вам нужно держать формат...
О чем мы думали в «Коммерсанте» каждый вечер? Мы думали: что поставить на первую полосу, на центр? И я говорил: давайте поставим открывающий газету материал «Сегодня в стране ничего не произошло». И можно объяснить в нем, почему здесь стоит этот материал, почему не о чем писать в серьезной газете.

http://larkin-donkey.livejournal.com/84492.html#cutid1

"Как это парадоксально ни звучит,
технологии,
обеспечивающие нас упрощёнными способами понимания сложных паттернов -- от финансового моделирования до отслеживания коммуникационных связей в террористических сетях --
могут на самом деле значительно
увеличить необъективность ретроспективного взгляда".

К.Собчак пыталась обязать следствие вернуть ей деньги, однако 26 июля Басманный суд отказал ей в жалобе. В госоргане заявили, что оппозиционерка должна решать вопрос о возврате изъятых в ходе обыска денежных средств непосредственно со следователем.

КОНСПИРОЛОГИЯ ТАК ЖЕ НОРМАЛЬНА, КАК И ПРИРОДА ВЛАСТИ: РАЧЬЯ АРЗУМАНЯН
http://www.iarex.ru/articles/29053.html
Неправильно связывать конспирологию только с последним витком глобализации. Если попытаться проследить историю ее возникновения, мы будем вынуждены вернуться к самому началу времен. Если сосредоточиться на современном этапе, корни и истоки данного явления уходят, как минимум, в конец эпохи Возрождения и начало Нового Времени.

Очевиден негативный смысл, окраска в негативные оттенки семантического поля, которое ассоциируется с конспирацией. Мы не имеем права изначально «красить» поле в тот или иной цвет, — это слишком большая роскошь. Надо спросить самих себя, в чем кроются корни такого негатива.

Говоря о конспирации и конспирологии, мы, в конечном счете, рассуждаем о власти. Любая власть по самой своей природе закрыта и окутана завесой тайны, и, в той или иной степени, осуществляется на основе закрытых и «неафишируемых» идей, технологий и механизмов, — такова её суть. Я думаю, в этом смысле мы можем говорить о своего рода норме власти и, следовательно, норме и «нормальности» конспирации. Таковы объективные законы управления социумом и бороться с ними бессмысленно, как бессмысленно бороться с законом тяготения. Надо их знать, понимать и научиться использовать.

Закрытость и «конспиративность» власти хорошо видны на примере одной из самых тонких, а, значит, и могущественных ветвей власти, — власти духовной, жреческой и пр. Наверное, неслучайно жреческая власть строилась на основе касты и по определению являлась закрытой. Тонкие сферы духовного и сакрального во все времена у всех народов старались закрыть от профанического взгляда, жрецы предпочитали унести с собой в могилу некоторые методы и знания, нежели открыть их непосвящённым. Не так давно не самым глупым представителем рода человеческого было сказано, что знание — сила, а знание механизмов власти — это сила в квадрате.

Какой напрашивается вывод? Думаю, проблема конспирологии — не совсем «технологическая» проблема, то есть не проблема стиля и методов управления человеческим социумом. Они практически неизменны и универсальны как для европейского мира, так и для той же Поднебесной.

Проблема заговора и конспирологии в том виде, в каком она нам досталась, которой мы болеем, есть проблема социальной психологии и, возможно, «коллективного бессознательного». Человеческому сообществу свойственна вера, в том числе, вера во власть. Что это такое, — привитые в течение тысячелетий «условные рефлексы» или изначальная природа человека (я за второе) — в данном случае не так важно. Власть во все времена закрывалась, сакрализировалась, представлялась священной, что эффективно работало и работает.

Новые Времена Европы, нанеся удар огромной силы по всему миру сакрального, потрясли основы не только социального бытия, но и социальной психологии. «Проектировщики» новых времен не учли одного обстоятельства: нельзя лишать социум старых богов, не предлагая новых. Декарт так и не понял смысла сделанного замечания-вопроса. «В вашей теории нет Бога», — заметила царствующая особа. «Я не нуждался в этой гипотезе», — гордо ответил Декарт. Однако в человеке скрыто не только положительное начало, но и отрицательное, деструктивное, которое должно подавляться, если мы хотим строить и развиваться, хотим видеть социум, а не стадо без пастуха. Вероятно, именно здесь появляется отрицательный знак, который ставят конспирации ее «противники», считая, что мы имеем дело с сознательным разрушением традиционного мира, выстроенного на сакральном. Но такой «романтизм» не новое явление, и идеалистическая вера в человеческую природу, были свойственны тому же молодому Платону.

Не исключено, что взрыв конспирологии в Новые Времена есть следствие десакрализации власти и социума, проведённого руками известных лиц и сил, которые не учли (или учли — выбор по вкусу) только одного: человеку свойственно верить, что на место сакрального и тайного, которое вдруг сделали явным и открытым, обязательно придет нечто другое, так как пустота есть невозможное состояние.

Однако вместо освящённых, проверенных тысячелетиями символов и традиций в образовавшуюся пустоту хлынула мутная эклетическая смесь верований и суеверий. Тот инфернальный мир, который с таким трудом обуздали и загнали в подкорку Христианство, другие мировые религии вновь прорвался и проявился в человеческом социуме и ничего сделать было уже невозможно, — ящик Пандоры вновь был открыт ключом (или проломлен). И уже не столь важно, что несчастный Лютер печально заметил в конце жизненного пути: если бы он знал, чем закончится Реформация, он бы не восстал против Католической Церкви.

Увы, символы, выстраиваемые в течение тысячелетий и затем разрушенные невозможно восстановить и реконструировать. Попытки такой реконструкции изначально лишены смысла и очень опасны. Мир символов и символического — живой мир, и если он умер или был убит, лучшее что можно сделать — схоронить, спрятать разрушенные символы. Попытки прямого, непосредственного возвращения убитых богов и символов сродни попыткам воскрешения умершего. Какими бы не были при этом благие пожелания, результатом станет гниющий и заражающий все вокруг трупным ядом труп или «зомби».

Чтобы возродить умерший или убитый мир символического, необходимо новое рождение. Страхи и опасения, что новый мир не будет нести в себе черты старого, ушедшего, изначально лишены смысла, если у них общие предки.

Конспирация и теории заговоров последних веков, в немалой степени, есть не проблема социального управления, идеологии и пр., а коллективной психологии, сознания социума и его естественных отправлений. Когда это не понимается, когда нормальная и естественная реакция глушится и загоняется внутрь, мы получаем болезнь и болезненность, порой коллективный психоз, каковыми можно назвать большевизм и нацизм. И ведь неслучайно в этих «опрокинутых», зеркальных Традиции обществах оккультизм и прочая «конспирология» играли огромную роль. Это естественно и объективно.

«Зачинщики» и «заговорщики» новых времен вполне могли быть искренни в своих намерениях, — или не очень, что в принципе не суть важно. Заниматься исследованиями данного вопроса это слишком большая роскошь, которая лично для меня сродни изучению экзотической бабочки в бассейне Амазонки. Конспирация и конспирология существовали, существуют и, надеюсь, будет существовать пока существует род человеческий — и слава Богу. Вопрос как к этому относиться, — как к нормальному проявлению или болезни? В какой плоскости лежит для нас отрицательная или положительная оценка конспирации, «раздача» индикаторов? Вот над чем стоит подумать, вместо того, чтобы обсуждать, насколько объективна «сила тяжести». На основе каких критериев мы можем давать характеристику тому или иному учению, влиянию, заговору или другими словами — власти?

Я смог нащупать только один объективный критерий, который помогает ориентироваться в мировом социуме, где все непрерывно разрушается, создается и вновь разрушается, без надежды на стабильность и постоянство. Мои личным критерием является вопрос «географии» и «топологии». Где располагается центр власти, который инициирует те или иные «инновации» в пространстве идей и верований? И второй, менее важный и подчинённый критерий — кто контролирует данный центр, какая элита, каста, партия, группа и прочие?

"Если бы Вяхирев сумел вовремя распознать Путина..." История отца Газпрома