Виктор Шнирельман
«Цепной пес расы»: диванная расология как защитница «белого человека»

«Маттоидизм – это сочетание слабоумия с манией величия, представляет чрезмерное развитие гордости и честолюбия, на почве слабоумия. В их сочинениях встречаются стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие и над всем этим царит хвастовство».

Чезаре Ломброзо
Явление расологии народу

В середине 1990-х годов в среде русских националистов, деморализованных событиями осени 1993 года, происходила перегруппировка сил. Тогда среди сторонников «Русской идеи» наметилось размежевание по социально-классовым симпатиям; возникли движения, начавшие прямо ассоциировать себя либо с национал-капитализмом, либо с национал-социализмом [1]. Первых представляли, так называемые, национал-демократы. Среди их идеологов выделялись Сергей Городников, Петр Хомяков и Александр Севастьянов. Одним из организаторов движения стал Виктор Давыдов, бывший коммерческий директор откровенно антисемитской газеты «Русская правда», симпатизирующей неоязычеству. В 1995 году движение начало выпускать журнал «Национальная демократия», учредителем и главным редактором которого стал доцент МГУ Вадим Колосов. Этот философ получил скандальную известность тем, что в 1994 – начале 1995 годов проводил в МГУ семинар «Будущее России», где звучали выступления, выдержанные в откровенно расистском духе [2]. Своим символом движение избрало малинового цвета знамя с изображением золотого льва, держащего в лапах трезубец. Якобы именно такое знамя реяло над дружиной русского языческого князя Святослава. Другим излюбленным символом этих национал-демократов служила вращающаяся трехпалая свастика - традиционный знак белых расистов в ЮАР. Активную роль в движении играл склонный к неоязыческим взглядам писатель Владимир Авдеев, неутомимый пропагандист расовой чистоты и евгеники.

Одновременно в середине 1990-х годов в Москве была создана Ассоциация русских правых издателей (АРПИ), ставившая своей целью «защиту белого человека». Среди ее руководителей был Павел Тулаев, специалист по Латинской Америке, защитивший в 1985 году кандидатскую диссертацию о профсоюзном движении в Перу. С рубежа 1980–1990-х годов он постоянно участвовал в движении русских национал-радикалов. Он, в частности, стал в 1995 году одним из организаторов и редакторов праворадикального журнала «Наследие предков» [3], где наряду с фантазиями о «славянской предыстории» публиковались статьи, написанные в духе расовой теории и прославлявшие «арийцев». Самое любопытное, что такого рода расистская литература печаталась в Центральной типографии Министерства обороны РФ, подчинявшейся Генеральному штабу, где и располагалась АРПИ [4].

В середине 1990-х годов в Москве под руководством Павла Тулаева, Владимира Авдеева и Анатолия Иванова (Скуратова) был создан филиал «Европейской Синергии», возникшей в 1993 году [5]. Называя себя лидерами праворадикальных интеллектуалов, они популяризировали в России неоязыческие учения с расовой окраской [6]. Во второй половине 1990-х годов Тулаев и Авдеев делали это на страницах журнала «Наследие предков», а в 2000 году для пропаганды расовых идей они учредили журнал «Атеней».

Выпускник МЭИ и инженер-электромеханик по специальности Авдеев стал писателем в конце 1980-х годов. Он входит в Совет координаторов Московской языческой общины и является членом языческого Клуба славяно-горицкой борьбы. На вопрос о вероисповедании он отвечает: «Язычник русский», хотя, как мы увидим далее, он испытывает давние симпатии и к зороастризму. Он также называет себя ученым, историком и философом-традиционалистом, хотя и не имеет отношения ни к биологии, ни к физической антропологии, ни к психологии, не говоря уже об истории, археологии, лингвистике или этнологии.

В начале 1990-х годов Авдеев объявил христианство отмирающей религией и для ускорения этого процесса прилагал все усилия для его дискредитации. Представив христианство «религией человеконенавистничества», не способной к творческому мышлению [7], Авдеев настаивал на психопатической ущербности личности Христа и его тяжелой генетической наследственности [8]. А чтобы окончательно дискредитировать христианство, он причислил к последователям Христа коммунистов [9]. Вместе с тем Авдеев боролся с христианством не как атеист, а как приверженец дохристианской языческой религии. В качестве таковой он выбрал зороастризм, объявив его «первой настоящей религией». Пытаясь укоренить его в русской почве, он подхватил идею об арийском происхождении славян, о родстве славян со скифами и о родине Заратуштры на территории России к востоку от Волги. Ему импонирует мысль о локализации арийской прародины в России [10]. Тем самым в этой версии славяне оказываются создателями высшей мудрости и древнейшей на Земле религии. Авдееву казалось важным подчеркнуть неувядаемую ценность местной духовной традиции и вредоносность чужой идеологии. Поэтому он требовал объяснить народам России, что «Христос и Магомет - это заморские иностранцы», а великий Зороастр - «это наш соотечественник». Первые будто бы поделили мир на два враждующих лагеря, и только последний способен помирить всех в рамках единой культурной традиции. Ведь только свой местный Бог может принести удачу и счастье [11]. В то время Авдеев еще с симпатией относился к «евразийской идее» и с воодушевлением писал о многоженстве у древних славян. Иными словами, в поисках привлекательной интегрирующей идеологии Авдеев заменил православие зороастризмом и провозгласил наступление эпохи «русской идеи» без Христа.

Однако несколько лет спустя он разуверился в евразийстве и, апеллируя к расовой теории, стал его яростным оппонентом. Любитель радикальных идеологий [12], Авдеев во второй половине 1990-х годов внезапно объявил себя антропологом и «отцом русской расовой мысли». В 1999 году он основал «Библиотеку расовой мысли», в которой издательством «Белые альвы» издаются и переиздаются работы как нынешних российских расистов (ни одного специалиста по физической антропологии среди них нет), так и классиков западного расизма [13]. Достаточно назвать известный расистский труд Людвига Вольтмана «Политическая антропология» (М., 2000), сборник переведенных с немецкого А. Ивановым статей Ганса Гюнтера («Избранные работы по расологии». М., 2002), члена Совета по вопросам евгеники эпохи нацизма, подводившего псевдонаучную базу под нацистский расовый миф [14], а также книгу расиста Эрнста Крика («Преодоление идеализма: основы расовой педагогики». М., 2004). Информация об издании такого рода книг, а иногда и их тексты, размещаются на сайтах русских неоязычников, которые, таким образом, просвещаются в области «расовых проблем».

Основательно изучив идеи западных основоположников и адептов расовой теории, Авдеев счел себя достаточно подготовленным к написанию собственного труда. Впрочем, не желая чересчур плотно ассоциироваться с защитниками расовой теории, Авдеев провозгласил себя создателем новой науки «расологии» как учения о «наследственных качествах людей». Этому он и посвятил свою книгу «Расология», которая рассматривается ниже [15].

Своеобразие этой книги состоит в том, что она, по сути, представляет собой обширный набор цитат, тщательно отобранных и прокомментированных автором. При этом его привлекали лишь те цитаты и те авторы, которые могли, на его взгляд, подтвердить нужные ему положения расовой теории. Не гнушается он и подлогом, то есть искажением цитат, взятых у известных авторов, ни в коей мере не разделявших положения расовой теории. Поэтому все цитаты, приводимые Авдеевым, следует сверять с первоисточником. Иной раз он приводит правильные цитаты, но в своих комментариях полностью искажает их смысл [16].

Подходящие авторы отбирались им из самых разных стран и эпох, и их высказывания вырывались из контекста и помещались навалом без соблюдения какой-либо хронологии или учета их связи с той или иной научной парадигмой или школой. Никакого представления о развитии научных взглядов или изменении позиции того или иного ученого в ходе новых исследований такая подача материала не предполагала. О бурном развитии науки в течение XX века. Авдеев знать не желает, и его кумиры связаны в основном с XIX - началом XX века, когда данных было мало и методики их сбора и обработки были слабо разработаны [17]. Тогда многие специалисты ограничивались кабинетной работой и относились с излишним доверием к рассказам путешественников, а гипотетическим конструкциям уделялось гораздо больше внимания, чем их доскональной проверке. Эволюция научной мысли и кардинальные изменения представлений о расе, происходившие в 1930–1940-е, а затем в 1960-х годы, Авдеева не занимают. Невыносимо скучно ему и разбираться в методиках, применявшихся разными авторами. Так, он с восторгом рассказывает о «достижениях» краниологии, физиогномики, френологии, изучении размеров и строения мозга, исследованиях структуры волос и даже анализе насекомых-паразитов, которые якобы у разных рас различались. Он убеждает читателя в том, что все это будто бы дало неопровержимые доказательства различия рас. Однако все эти подходы дискредитировали себя еще в XIX веке, когда выяснилась их малая надежность, - ведь используя, казалось бы, одни и те же методики, разные специалисты приходили к едва ли не диаметрально противоположным выводам [18].

Что же касается тех специалистов, кто обрушивался с уничтожающей критикой на отдельные положения «научного расизма» или просто получал данные, их не подтверждавшие, то они Авдееву просто неинтересны [19]. Поэтому он, например, полностью проигнорировал взгляды таких выдающихся противников расовой теории, как самый авторитетный немецкий антрополог второй половины XIX века Рудольф Вирхов и глава русской антропологической школы рубежа XIX-XX веков Дмитрий Анучин. Зато для придачи большего веса своим избранникам в глазах читателя Авдеев не скупится на звучные титулы – все они выглядят у него «талантливейшими учеными», «мэтрами», «корифеями», «крупнейшими специалистами» и т.д. В этом списке он особо выделяет современных адептов «научного расизма» – американцев Уильяма Шокли и Артура Дженсена и канадца Филиппа Раштона [20], а также идейного вождя французских «Новых правых» Алена де Бенуа, склонного к культурному расизму [21].

Впрочем, в своих попытках предельно расширить список любителей «расовой теории» Авдеев иной раз попадает впросак. Так, он почему-то объявляет ее сторонниками американку Рут Бенедикт, ставшую одним из первых западных специалистов-антропологов, положивших начало научной критике расовой доктрины [22], а также известного английского антрополога Бронислава Малиновского, вовсе не интересовавшегося расовыми построениями [23].

Искажение смыслов

В связи с Малиновским возникает один важный сюжет, связанный с тем, как именно Авдеев цитирует избранных им авторов. Так, по словам Авдеева, «всемирно признанный классик этнологии Бронислав Малиновский (1884–1942) довел формулировку тезиса до совершенства, провозгласив: “Культура – это биологическое явление”». Между тем ничего подобного у Малиновского не найти. Правда, он был убежден в том, что «теория культуры должна исходить из биологического факта», ибо (вопреки Авдееву!) человек – это единый биологический вид. Но тут же он подчеркивал, что человек создает «вторичную среду», то есть культуру [24]. Далее Малиновский пояснял: «Культура – это интегрированное целое, состоящее из частично автономных, частично связанных друг с другом институтов» [25]. А в другом месте он давал более развернутое определение: «Культура представляется огромным управляющим аппаратом, который посредством подготовки, формирования умений и навыков, обучения нормам и развития склонностей соединяет воспитание с природным материалом и производит существ, чье поведение не может быть определено только путем исследования анатомии и физиологии» [26].

Стоит ли говорить, что все это прямо противоположно тому, что пишет Авдеев в своей книге? На самом деле книги Малиновского Авдеев даже не открывал. Ему хватило обзорной работы выдающегося отечественного этнографа Сергея Токарева, где тот писал, что Малиновский «понимал культуру как своего рода биологическое явление». Но в отличие от Авдеева Токарев на этом не останавливался, а объяснял, что биология служила для Малиновского лишь отправным пунктом, от которого он отталкивался для формулирования своей «теории потребностей» [27].

И это далеко не единственный случай, когда, беря материалы из вторых рук (у того же Токарева), Авдеев занимается подтасовками и донельзя искажает цитаты или приписывает избранным авторам те свои идеи, которых у них и в мыслях не было. Например, он приписывает высказывания в духе расовой теории ученику знаменитого американского антрополога Франца Боаса и антирасисту Отто Клайнбергу, который еще в 1930-х годах доказал связь психологических особенностей афроамериканцев с окружающей социальной средой, а отнюдь не с эндокринной системой, как пытается нас уверить Авдеев [28]. В ряды расовых теоретиков Авдеев стремится включить и испанца Хуана Комаса, вполне однозначно высказывавшегося против расизма [29] .

В своем неизбывном стремлении пополнить ряды расистов Авдеев неоднократно идет на подлог, пытаясь своими комментариями исказить позицию того или иного ученого. Так, известный английский этнолог Роберт Маретт писал: «По большей части ритуал порождает миф, а не миф порождает ритуал… Дикарская религия не столько выдумывается, сколько выплясывается» [30]. А вот как это комментирует Авдеев: «Следовательно, различия между основными религиозными системами нужно искать не в различиях культурных мифов, их породивших, но в различиях строения нервной системы людей, создавших эти мифы, а также среди тех, кто им поклоняется». Но ни Маретт, ни кто-либо другой из исследователей ритуалов не связывал их с различиями в строении нервной системы! Представляя весьма влиятельную школу обрядовой теории мифа, Маретт в соответствии с ее концепцией не без оснований полагал, что миф вырастает из социально-ритуальной практики. Ни о какой нервной системе здесь и речи не было.

А вот еще одно «свежее» наблюдение Авдеева: «Еще Иван Павлов указывал, что различия психотипов в конечном счете сводятся к различиям в типах строения нервной системы. Именно поэтому одни лозунги и идеи, легко находящие своих поклонников в одной части света, совершенно не пользуются популярностью в другой». Но Павлов говорил о темпераментах, а вовсе не о содержательных конструкциях ума, которые его в этой связи мало интересовали [31].

В другом месте Авдеев старательно искажает слова немецкого автора. «Немецкий ученый Фридхарт Кликс в книге “Пробуждающееся мышление” (Киев, 1985) писал: “Бушмены Центральной Африки имеют языковые формы и звукообразования, подобные праязыку в переходный этап развития от животного к человеку”. Проводя натурные испытания на бушменах, ученый установил, что их язык очень беден словами, обозначающими числа, мало того, многие звуковые выражения заменяются жестикуляцией». Но, во-первых, сам Кликс не проводил никаких «натурных испытаний», а ссылался на данные Р. Стопы (1965, 1973). Во-вторых, фразу о «бушменах Центральной Африки» придумал сам Авдеев, который не знает, что никаких бушменов в Центральной Африке нет. У Кликса же сказано: «Р. Стопа пытается далее доказать, что звуковые особенности речи африканских бушменов обладают общими чертами с первичными речевыми формами, возникшими в антропогенезе». При этом, в отличие от Авдеева, Кликс относился к этим соображениям весьма критически [32].

Ссылаясь на американского психолога Э.Ф.К. Уоллеса, Авдеев пытается связать «этнический психоз» «с неспособностью одной этнической группы приспособиться к культурным ценностям другой» и утверждает, что такой подход якобы «дает возможность классифицировать культуры как более или менее патогенные». Но Уоллес пишет нечто прямо противоположное: «Рискованно классифицировать культуры как более или менее патогенные…» [33] В результате своего исследования он приходит к выводу о необходимости «запрещения прямого приписывания психопатологии “социальной структуре”, “культуре” и “базовой личности”»[34] Нетрудно заметить, что это направлено против установок Авдеева, настаивающего на том, что «инорасовая культура – главный источник психических инфекций в среде доминирующего расового типа в обществе».

Зачарованный «величием нордического человека», Авдеев в полном соответствии с шовинистической германской традицией первой половины XX века готов искать его повсюду, и это тоже приводит его к искажениям. Он выхватывает из книги советского историка Юрия Готье (1930) фразу: «Размещение славянских племен на левом берегу Днепра уже само по себе наводит на мысль, что проводниками раннего славянского продвижения к востоку и юго-востоку должны были быть северяне» [35]. И продолжает: «Петр Третьяков в книге “Восточно-славянские племена” (1953) наглядно подтвердил эту же мысль. В публикациях того времени явственно ощущался политический заказ: под неусыпным оком “отца народов” доказать, что “старший брат в семье братских советских народов” – русский – потому и является старшим, что имеет сугубо нордическое происхождение». Но, во-первых, две указанные книги относятся к совершенно разным эпохам, и в конце 1920-х годов, когда Готье читал свои лекции, никакой речи о «старшем брате» еще не было. Во-вторых, северяне являлись самым южным племенем восточных славян, и их название, несмотря на созвучие, никак не связано с северным направлением и не говорит об их северном («нордическом») происхождении. Напротив, наряду с рядом других славянских племен, они пришли в Среднее Поднепровье из Подунавья [36]. Наконец, в-третьих, известный советский археолог Третьяков, хотя и пытался изобразить восточных славян автохтонами, никогда не писал о каком-либо «нордическом происхождении» русских.

А вот как «изящно» Авдеев искажает слова известного советского археолога Александра Монгайта. Он приписывает ему следующие слова: «В неолите Европу населяют племена, среди которых известны уже все антропологические типы, которые сохраняются среди современных европейцев. Ко времени развитого неолита количество долихо- и брахикефалов становится одинаковым. В конце неолита количество брахикефалов снова несколько уменьшается. К неолитическому брахикефальному типу относится homo sapiens alpinus (в Средней и частично Западной Европе), рождающий две группы долихокефалов: северную и средиземноморскую. Неолитические долихокефалы Западной Европы разделялись на: 1) кроманьонский тип; 2) средиземноморцев; 3) нордический тип. Последний населял скандинавские страны, и частично территории Швейцарии и Германии. Эти люди были высокими и стройными. Современные скандинавы являются прямыми потомками местного неолитического населения».

Но в оригинале эти рассуждения Монгайта звучат несколько по-иному: «В неолите Европу населяют племена, среди которых известны уже все антропологические типы, которые сохраняются и среди современных европейцев. По-видимому, происходил процесс брахикефализации. Ко времени развитого неолита количество долихо- и брахикефалов становится одинаковым. В конце неолита количество брахикефалов снова несколько уменьшается. Однако наблюдения над такой общей тенденцией развития антропологических типов мало что дают, так как наметилась дифференциация внутри названных типов. К неолитическому брахикефальному типу относится Homo Sapiens alpinus (в Средней и частично Западной Европе), рождающий две группы долихокефалов: северную и средиземноморскую. Неолитические долихокефалы Западной Европы были малорослыми и узконосыми. Среди них различают: 1) кроманьонский тип, непосредственных потомков кроманьонца, населявших Центральную Францию; 2) средиземноморцев, населявших Подунавье, Италию, Южную Францию и Пиренейский полуостров; 3) нордический тип, населял скандинавские страны и частично территории Швейцарии и ФРГ. Эти люди были более высокими и стройными. Буль считает, что современные скандинавы являются прямыми потомками местного неолитического населения» [37] (жирным шрифтом выделены пропущенные Авдеевым места).

Нетрудно заметить, что Авдеев намеренно опускает фразу о процессе брахикефализации в неолитической Европе, ибо он всеми силами пытается доказать обратное, будто с позднего палеолита в Европе возрастала однородность «европеоидного типа», который якобы постепенно очищался от «неандертальской примеси». А этот тип он связывает с долихокефалией. Не вызывает у него энтузиазма и отмеченный Монгайтом факт того, что «неолитические долихокефалы Западной Европы были малорослыми и узконосыми». Там, где Монгайт пишет о том, что люди «нордического типа» были «более высокими и стройными», автор выбрасывает слово «более». В результате получается, что это относится ко всем долихокефалам Западной Европы, а не только к «нордическому типу». Представлять долихокефалов «малорослыми» автору неприятно. Там, где Монгайт с некоторой осторожностью ссылается на старую работу французского антрополога Марселлина Буля, автор выбрасывает слова «Буль считает» и делает вид, что речь идет о твердо установленном факте, не вызывающем никаких сомнений.

Излагая данные исследований известного российского специалиста по дерматоглифике Генриетты Хить, Авдеев по привычке снова полностью искажает их смысл. Ведь наряду с другими генетиками Хить показывает, что дерматоглифические признаки, подобно другим расовым различиям, связаны с генетически инертными показателями, не влияющими на основные биологические функции людей. Тем более, они не оказывают никакого влияния на их духовный мир и поведение. Вопреки этому, Авдеев утверждает, что «не абстрактные общественные законы влияют на историю, но именно расовые признаки, которые несет в себе народ». Якобы «каждый исторически значимый народ имеет одну расовую основу, одно расовое ядро, с помощью которого он диктует свои “правила игры” расовой периферии, т.е. расово-нечистым помесям» [38]. Все это – фантазии самого Авдеева. Они не имеют никакого отношения к современной науке, но зато имеют прямое отношение к псевдонаучной расовой теории, которую он, вслед за западными расистами, активно пропагандирует.

На этом Авдеев не останавливается и убеждает читателя в том, что данные дерматоглифики якобы разрушают идею видового единства человечества. Для этого он весьма своеобразно трактует выводы, сделанные Хить и Натальей Долиновой. Вот как он их цитирует: «Приходим к убеждению, что максимально близки к человечеству в целом монголоиды и затем австралоиды, максимально далеки негроиды. Если принять, следовательно, гипотезу существования общечеловеческого дерматоглифического комплекса, то следует признать, что наиболее четко он выражен у монголоидов и австралоидов. Европеоиды и, в особенности, негроиды более всего несходны с этим “общечеловеческим типом”. Взаимоотношения основных расовых групп имеют стойкий характер. Европеоиды занимают более изолированное положение, максимально специализированы негроиды. Судя по системе таксономических расстояний между расами, негроиды являются наиболее древней и специализированной расовой ветвью человечества – менее древней, но также специализированной ветвью являются европеоиды». Из этого Авдеев делает вывод: «Мифы о видовом единстве человечества должны быть окончательно развенчаны как не соответствующие действительности».

Между тем термин «человечество» используется в цитированной работе в сугубо техническом смысле. Речь идет об «общечеловеческой средней», полученной «усреднением величин признаков для всех расовых ветвей без взвешивания: предполагается, что в общечеловеческой выборке все расовые группы равновесны» [39]. А приведенная «цитата» скомбинирована Авдеевым из обстоятельных рассуждений авторов, занимающих более двух страниц и имеющих совершенно иной смысл. Ведь Хить и Долинова пишут: «Усредняя величину отличий каждой расы от общечеловеческой выборки по сумме признаков, приходим к убеждению, что максимально близки к человечеству в целом монголоиды и затем австралоиды, максимально далеки негроиды. Индейцы в этом отношении сходны с австралоидами, хотя и более далеки от общей средней. Если принять, следовательно, гипотезу существования общечеловеческого дерматоглифического комплекса, то следует признать, что наиболее четко он выражен у монголоидов и австралоидов. Европеоиды и, в особенности, негроиды более всего несходны с этим “общечеловеческим типом”» [40]. И далее: «Монголоиды и индейцы максимально сближены, к ним примыкают австралоиды. Европеоиды занимают более изолированное положение, максимально специализированы негроиды…. На уровне столь крупных расовых подразделений фенетические расстояния с уверенностью могут рассматриваться как генетические, представляя собой суммарный итог эволюционного развития расовых ветвей. С этой точки зрения, судя по системе таксономических расстояний между расами, негроиды являются наиболее древней и специализированной расовой ветвью человечества. Менее древней, но также специализированной ветвью являются европеоиды. Австралоиды, видимо, ответвились от общего предкового ствола позже европеоидов и наряду с монголоидами и индейцами представляют собой наиболее поздние расовые ветви человечества» [41] (жирным шрифтом выделены пропущенные Авдеевым места).

Из этих рассуждений совершенно ясно, что их авторы, во-первых, вовсе не ставят под сомнение видовое единство человечества: «Основные расовые ветви человечества являются оригинальными, самостоятельно сформировавшимися подразделениями человеческого вида» [42]. Во-вторых, говоря о генетических различиях между расами, они имеют в виду вариативность внутри единого вида. В-третьих, здесь нет и речи о какой-либо неравноценности отдельных рас – ведь все они равным образом эволюционировали из единого источника. В-четвертых, смысл проделанного исследования состоял в том, чтобы уточнить наши знания об особенностях и хронологических этапах расхождения отдельных ветвей человечества от единого ствола. Если исходя из расовой морфологии и одонтологии, ученые рисовали два основных ствола – западный (объединяющий европеоидов и негроидов) и восточный, то данные дерматоглифики дают основания для предположения о том, что ранее всего от общего ствола отделились негроиды, затем за ними последовали европеоиды, а еще позднее произошло разделение между австралоидами, монголоидами и американоидами [43].

В свою очередь, вырывая цитату из статьи, помещенной в энциклопедии «Народы России», Авдеев скрывает от читателя, что содержание этой статьи фактически перечеркивает все его псевдонаучные построения. Так, в этой статье не идет никакой речи о «расово-чистой русской расе». Зато там говорится о том, что «народы европейской части России относятся к европеоидной большой расе, но почти каждый из них включает представителей двух, а то и всех трех ветвей этой расы, что же касается более дробных расовых типов большой европеоидной расы, то их границы с границами этническими тем более не совпадают». Все это относится, в частности, к русским, и ни о какой «расовой чистоте» говорить не приходится: по ряду физических признаков региональные группы русских близки к своим иноэтничным соседям, составляя вместе с ними различные антропологические типы. А еще там говорится следующее: «По всем основным морфологическим, физиологическим и психологическим характеристикам сходство между всеми человеческими расами велико, а имеющиеся различия не относятся к биологически наиболее важным особенностям строения и функции человеческого организма и проявляются в сравнительно небольшом числе признаков. Вполне жизнеспособное и плодовитое потомство рождается от браков между представителями любых рас. Доказана полная биологическая и социокультурная полноценность смешанных групп, что служит доказательством антинаучной сущности различных расистских теорий» [44]. Кстати, о том же в свое время писал и выдающийся советский антрополог Виктор Бунак [45], к которому Авдеев относится с большим почтением. Столь же однозначно и заключение академика Татьяны Алексеевой: «Расовые особенности народа ни в коей мере не определяют направления исторического процесса» [46]. Такой ясной антирасистской позиции сегодня придерживаются все российские ученые, занимающиеся рассматриваемой здесь проблематикой. Мало того, еще в 1920-е годы среди профессиональных психологов возникло и в дальнейшем лишь набирало силу движение, отвергающее идею о каких-либо наследственных ментальных различиях между расовыми группами [47].

Агрессивный дилетантизм

Помимо сознательных искажений, подобных приведенным выше, книга Авдеева изобилует и другого рода ошибками. Часть из них вызвана тем, что он вовсе не стремится адекватно понять научный текст, часть – тем, что он слабо образован в рассматриваемой области и не знает фактических материалов. Но иной раз за неимением нужных сведений Авдеев их просто выдумывает [48].

В своем ослеплении «нордической теорией» Авдеев, похоже, даже не в состоянии понять смысл того, что пишут специалисты. Например, он с восторгом ссылается на одну из ранних статей В.В. Бунака, где тот обсуждал вопрос о «северной расе». И хотя сегодня эта работа значительно устарела, ее автор приходил к выводам, идущим вразрез с фантазиями Авдеева. Ведь Бунак, во-первых, писал о том, что «северная раса» имела метисное происхождение, а во-вторых, подчеркивал, что «европейские и негрские народы имеют относительно близких общих предков» [49]. Между тем Авдеев восторгается тем, что Бунак якобы признавал наличие «северной расы», и не желает знать, что именно тот признавал.

Далее Авдеев с пиететом приводит рассуждения современного отечественного специалиста по зоопсихологии Сергея Савельева: «Важно отметить крайние значения веса мозга, которые не отражаются на умственных способностях исследованных людей. По различным источникам и результатам многочисленных взвешиваний минимальная масса мозга человека, которая не отражается на социальном поведении, близка к 900 г». Однако, во-первых, в своей новейшей монографии Савельев дает более низкую цифру, «близкую 850 г» [50], во-вторых, он приводит случаи, когда люди и с меньшей массой мозга на страдали никакими умственными дефектами, и, наконец, в-третьих, почти все его данные о размере мозга взяты у авторов второй половины XIX – начала XX века, когда, как хорошо известно, у ученых не было стандартных и надежных методик измерения. В итоге, работая с одними и теми же материалами, разные специалисты получали тогда разные цифры и приходили к едва ли не диаметрально противоположным выводам. Поэтому сегодня к такого рода данным следует подходить весьма критически.

Между тем Авдеев с упоением приводит устаревшие данные о средней вместимости мозга у различных человеческих популяций [51] и глубокомысленно заключает: «Суммируя все вышеизложенное в области расовых различий в строении мозга можно смело утверждать, что для развития высшей культуры необходим как значительный вес мозга, так и его известная морфологическая сложность». Причем речь идет вовсе не о питекантропах, а о современном человечестве. Ведь Авдеев настаивает на том, что «у представителя той или иной “низшей” расы никогда не будет возможности усвоить культуру “высшей” расы и понять ее, потому что сам процесс обучения не может увеличить массу тех или иных центров мозга и не может создать новые связи между нейронами [52]. Нельзя развить то, к чему нет предпосылок» [53]. В частности, вслед за немецким «расовым психологом» Эгоном фон Эйкштедтом, он рассуждает об «инфантильной примитивности китайского мозга» [54] и о «примитивности мозгов бушменов».

Понимая моральную сомнительность такого заключения, Авдеев тут же пытается заручиться поддержкой известного авторитета. Он заявляет: «Этот вывод никак не может быть отнесен к разряду расистских», потому что «один из корифеев советской антропологии Борис Жуков в сочинении “Происхождение человека” высказывался в том же духе». Однако и «классики» могут ошибаться. Например, тот же Жуков верил в то, что у выдающихся людей вес мозга в целом выше среднего веса мозга их единоплеменников [55]. Но еще в начале XX века было показано, что талант не зависел от достаточно больших колебаний в размере мозга – от 1017 г у Анатоля Франса до 2012 г у Ивана Тургенева [56]. Это подтверждается современными исследованиями, отрицающими какую-либо зависимость интеллекта от размера или веса мозга [57]. Кроме того, заявление Авдеева легко опровергается тем, что, во-первых, историческое развитие самых разных народов происходило без сколько-нибудь существенных изменений физической конфигурации их мозга, а во-вторых, у групп одного антропологического типа нередко обнаруживаются весьма различные социально-политические и социально-экономические системы. Например, тот факт, что японцы столетиями жили наследием китайской культуры, а в XX веке стремительно вырвались вперед, и то, что сегодня Китай вновь показывает пример быстрого экономического развития, Авдееву никак не удастся объяснить какими-либо неизменными физиологическими особенностями «китайского» или «японского мозга».

К чему все эти и многие другие чудовищные искажения и измышления, иной раз радикально меняющие смысл приводимых цитат, принадлежащих специалистам, о которых Авдеев говорит не иначе, как с придыханием? Подобно своим германским учителям, Авдеев вовсе не стремится к научной истине. Он всеми силами тщится заново выстроить здание «нордической (арийской) науки», призванной доказать величие «белого человека» и его «передового отряда» в лице «чистокровных русских арийцев». Выставляя себя сторонником полигенизма [58], он рисует происхождение современных рас следующим образом: «Представители более “высоких” человеческих этажей вступали в половую связь с представителями “низших”, неандертальских, этажей, в результате какового скотоложества и произвели на свет “ублюдков-мутантов”, затем численно обособившихся до уровня целых народов и рас, что и породило общее “эволюционное многообразие рода Homo”». Так якобы и возникли все остальные группы человечества, что, по словам Авдеева, и объясняет не только их иной физический тип, но и их «врожденную духовную ущербность», «низкие интеллектуальные способности», не позволяющие понять и усвоить некие «высшие ценности».

Однако вопрос о происхождении Homo sapiens окончательно не решен, и каждое новое открытие лишь усложняет эту проблему. Еще меньше мы сегодня можем сказать о происхождении отдельных рас. На этот счет имеются самые разные гипотезы, однако их недостаточно для сколько-нибудь однозначных выводов. Споры продолжаются, а потому утверждение Авдеева лежит за рамками современной науки, не говоря уже о его сомнительности с точки зрения человеческой морали.

Но Авдеева все это нисколько не останавливает. Отсюда такие рассуждения: «Истоки современного сепаратизма басков нужно искать в особенностях их антропологии», ибо они якобы позаимствовали свой «примитивный» язык напрямую у кроманьонца [59]. Аналогичным образом, Авдеев и чеченцам приписывает кровожадность, якобы имеющую «генетическую основу». Он утверждает, что их «племенные принципы организации» якобы «наследственно закреплены в особенностях расового строения». Нашему «расологу» не приходит в голову, что, если бы развитие социальной организации имело отношение к генетике, то и германцам, и славянам пришлось бы до сих пор жить племенной жизнью в силу их «расового строения». Впрочем, близкие Авдееву русские неоязычники уже задумываются о том, чтобы вернуть русских к родовому строю. Очевидно, беседы с Авдеевым о «расовом строении» не проходят для них впустую.

С упорством, достойным лучшего применения, Авдеев объясняет рост этносепаратизма и «этнического бандитизма» «наследственной несовместимостью различных расовых групп». Чем же тогда объяснить тот факт, что в российском криминальном мире, и прежде всего в Москве и Московской области, безраздельно господствуют славянские преступные группировки? [60] С кем они здесь несовместимы?

Вслед за нацистским антропологом Отто Рехе Авдеев связывает первую и вторую группы крови с «нордической расой». Но – снова конфуз: еще в 1920-х годы было выяснено, что если у европейских народов первая группа крови составляет 47—40 %, то у австралийских аборигенов – 57 %, малайцев Филиппин – 64,7 %, а индейцев Северной Америки – 77,7 % [61].

В подтверждение своих утверждений о гибридном происхождении «низших рас» Авдеев ссылается на китайские летописи ханьской эпохи: «Древнекитайские историки указывали на народ Тинг-Линг, обитавший на Енисее, который имел зеленые глаза и который будто бы происходил от обезьян и потому очень на них похож». Но ведь здесь речь идет о тех самых динлинах, которым он в другом месте приписывал «арийское происхождение», воспевая их как «рыцарей», якобы принесших на Восток «дух свободы». Иными словами, в зависимости от текущей надобности Авдеев готов вывернуть наизнанку одни и те же данные и дать им прямо противоположное толкование. Если «расология» требует, чтобы «арийцы» походили на обезьян, Авдеева ничто остановить не может.

Заявляя о решительной победе идеи полигенизма, он находит ее защитников главным образом среди авторов первой половины – середины XIX века, то есть до важнейших открытий в области антропогенеза и до появления таких наук как археология, палеоантропология, генетика. Между тем он утверждает: «В 20-е и 30-е годы ХХ века с началом бурного расцвета биологии и первых успехов в области генетики старые идеи антропологов-полигенистов получили подтверждение на качественно новом уровне, и особенно после возникновения в середине века так называемой синтетической теории эволюции». Но все обстояло прямо противоположным образом. Именно в эти годы идеи полигенистов были окончательно опровергнуты специалистами [62], и только нацистские псевдоученые всеми силами пытались их спасти.

Что же касается экскурсов Авдеева в этнографию, то они отличаются откровенным дилетантизмом. Он всерьез полагает, что любые фантазии, озвученные сто-двести лет назад, сохраняют свою «истинность» и сегодня. Для него расовые теоретики XIX века, как жена Цезаря, вне подозрений.

Авдеев неоднократно со сладострастием обращается к рассуждениям польского этнолога Людвика Крживицкого, который якобы интервьюировал каннибалов, делившихся с ним своими вкусовыми ощущениями. Однако сегодня специалистам известно, насколько осторожно следует подходить к такой информации ранних путешественников, грешившей фантазиями, заблуждениями и преувеличениями [63]. Но именно на таких фантазиях строил в конце XVIII века свои рассуждения Жюльен-Жозеф Вирей, служащий Авдееву непререкаемым авторитетом. И вслед за подобными «корифеями науки» Авдеев вполне серьезно рассуждает о людях с хвостами и песьими головами, полагая, что таковые действительно жили на Земле [64].

Неосведомленность Авдеева в предмете его «исследований» поражает. Так, он глубокомысленно рассуждает: «Традиционно русский квас на основе черного хлеба: ну чем это не очередное доказательство природно-нордического происхождения русских?» Он, похоже, не знает, что рожь происходит из Малой Азии!

Авдеева коробит обычай выставления трупов для поедания хищными птицами. Он не ведает о том, что этот обычай практиковался зороастрийцами, к которым, как мы знаем, он питает необычайную слабость вплоть до того, что предлагает русским «вернуться» к заветам пророка Зороастра.

Особую подозрительность Авдеев проявляет к «семитам», ибо западные антисемиты научили его видеть их во всем противоположными «арийцам». Чтобы донести эту мысль до читателя, он обращается к книге нацистского министра земледелия Рихарда Вальтера Даррэ, доказывавшего, что «ритуальное запрещение вкушать свинину у {кочевых семитов и тюрков} является генетической памятью об ущербности кочевых южан по сравнению с оседлыми северянами». Но и здесь прокол: Авдеев не знает, что свининой питались семиты-хананеи Палестины в бронзовом веке и что она с древности служит излюбленным кушаньем китайцам и папуасам, которых наш «расолог» отнюдь не относит к «высшей расе». Впрочем, такие факты ему неинтересны.

Зато он всеми силами стремится перенести «конфронтацию арийцев с семитами» на русскую почву. Для этого он придумывает титаническую борьбу, которую якобы в советские годы русские ученые вели против евреев: «С подлинно русским терпением и подвижническим благоразумием был дан убедительный ответ внукам и правнукам все тех же местечковых портных и шинкарей, очередной раз сменивших черту оседлости своих убеждений». Суть этого ответа остается скрытой от читателя. Зато известно, что среди советских антропологов были люди разного этнического происхождения, и никакой конфронтации между ними не наблюдалось.

Отсутствием фантазии Авдеев отнюдь не страдает, и в ряде случаев, не обладая нужными сведениями, он доходит до того, что их придумывает. Так, он пишет: «В XXV веке до Р.Х. китайцы занимали ничтожную часть территории современного Китая и называли себя “народом ста семейств” или “черноволосыми”, а все окрестные народы различали не по месту обитания, а по расовым признакам, чему оставили немало письменных свидетельств». Однако никаких письменных источников III тыс. до н.э. в Китае неизвестно. Китайская письменность формировалась лишь во второй половине II тыс. до н.э., а самые ранние зафиксированные в ней племенные названия относятся лишь к первой половине I тыс. до н.э. Тогда названия для чужаков имели либо тотемный характер (по животным или растениям), либо давались по особенностям одежды или прически. Позднее китайцы продолжали различать «варваров» исключительно по особенностям их культуры. Никаких «расовых признаков» они не фиксировали [65].

«Расология» против современной науки

Впрочем, все эти многочисленные проколы, видимо, кажутся Авдееву малосущественными по сравнению с величественной задачей возведения здания «расологии». Цели этой доселе невиданной у нас «науки» Авдеев определяет следующим образом: «Под расологией нужно понимать единую философскую систему, находящуюся на стыке естественных, точных и гуманитарных наук, посредством которой все социальные, культурные, экономические и политические явления человеческой истории объясняются действием наследственных расовых различий народов, данную историю творящих». Ничего нового в этом нет; ведь это, по сути дела, попытка возрождения получившей некоторую популярность на рубеже XIX–XX века «антропосоциологии» или «политической антропологии», ведущими теоретиками которой были немцы Отто Аммон и Людвиг Вольтман, французы Поль Брока и Жорж Ваше де Ляпуж и их последователи. Новое заключается лишь в том, что, если те проводили самостоятельные исследования и разрабатывали свои собственные, пусть и весьма сомнительные и противоречивые, концепции, то Авдеев никаких исследований не проводит и проводить не собирается. Свою роль он определяет просто: «Не фиксировать, но оценивать и объяснять – вот задача расологии». То, что оценка и объяснение требуют определенных профессиональных знаний и квалификации, его, похоже, не тревожит, а, как и что он «оценивает и объясняет», мы уже видели выше. Не будучи ни антропологом, ни историком, ни экономистом, ни политологом, гораздо более достойной для себя миссией он считает «укрепление самосознания белой расы». Мало того, в этом он видит «великую провиденциальную задачу» русской науки, подчеркивая, что она якобы должна «открыто встать на защиту интересов того первоисточника, из которого вышла, то есть европеоидной расы». Иными словами, на его взгляд, русские ученые должны бросить скучные поиски никому не нужной научной истины и стать идеологами и пропагандистами, посвящая всю свою энергию отстаиванию «расовых интересов». Ведь, «если ученый считает науку интернациональной, то в процессе научного творчества он неизбежно служит интересам чужих рас, а не своей собственной». Авдеев даже предлагает красивую метафору, очевидно, полагая, что она покажется ученым соблазнительной: «Расолог – цепной пес расы, предупреждающий о чужаках даже тогда, когда хозяин не бросает ему костей».

При этом в своей борьбе с «интернационализмом» ратуя за сугубо «русскую науку» и утверждая, что «чуждая мысль – это почти всегда психическая инфекция», Авдеев без тени смущения позволяет себе обильные заимствования из трудов немецких, французских, английских и других ученых. Мало того, хотя «дети местечковых портных и шинкарей» вызывают у него приступы ярости, его «арийский патриотизм» и страх «психической инфекции» не мешают ему неоднократно ссылаться на идеи ученых еврейского происхождения, если они, как ему кажется, работают на его концепцию.

Любопытно, что Авдеев критикует ученых прошлого за то, что те «смешивали сугубо биологические параметры с лингвистическими и этнографическими факторами, из-за чего постоянно возникала путаница», и указывает на абсурдность таких терминов, как «германская раса», «славянская раса» и т.д. Однако он и сам не безгрешен. Ведь он неоднократно пишет о «врожденных расовых различиях народов», прославляет «долихокефальных арийцев» и превозносит тех, кто в конце XIX – начале XX века писал о культуртрегерстве белокурых и голубоглазых «арийцев», тем самым отождествляя расу, язык и культуру. При этом он тщательно скрывает, что уже тогда против этого выступал так высоко почитаемый им Жозеф Деникер, а до него - авторитетнейшие ученые того времени, немец Рудольф Вирхов и русский Дмитрий Анучин. Мало того, он игнорирует, а, возможно, и не знает тот известный еще около 150 лет назад Полю Брока факт, что наивысший показатель долихокефалии встречался отнюдь не у «арийцев», а у африканцев и австралийских аборигенов [76].

Авдеев пишет: «Исторически сложившаяся комбинация расовых типов являет собой продукт социального развития – этнос, и тот тип, который в нем доминирует, впоследствии формирует физический и духовный облик каждой национальной общности. Это правило было прочно усвоено и стало базовым для расовой теории». Однако он не сообщает читателю, что это представление, доминировавшее в науке ровно сто лет назад, было давно отброшено и сегодня представляет лишь историографический курьез.

Действительно, тогда исходили из понятия идеального расового типа, а поскольку он нигде не встречался, полагали, что существовавшие когда-то на Земле чистые расы позднее смешивались и современные антропологические типы содержат их в той или иной пропорции. Поэтому, измеряя отдельных людей, антропологи пытались выявить в них соотношение тех или иных признаков идеальных расовых типов. Из этого некоторые из них делали вывод о доминировании того или иного «расового типа», что и подхватывает Авдеев. Следуя за ранними антропологами, он, во-первых, делает акцент на классификационных признаках и рассматривает расы как неизменные во времени, а во-вторых, пытается расставить расы на разных ступеньках эволюционной лестницы и говорит о «примитивных расах». При этом он не учитывает эволюционных изменений и вовсе не знает об исследованиях антропологической вариативности, вызванной адаптацией, мутацией или генным дрейфом.

Подход, которому он следует, утратил свою легитимность уже около ста лет назад, ибо массовые обмеры показали значительную индивидуальную вариативность. Тогда Отто Аммон, собравший огромный краниологический материал, не смог показать фотографию ни одного представителя «чистого альпийского типа», который он выделял путем статистики [77]. Мало того, во второй половине XIX века ученые разных стран применяли для обмеров разные методики, и это также влияло на результаты их исследований, которые нередко оказывались несопоставимыми. Уже в начале XX века стало ясно, что такой подход страдает значительной долей субъективизма. Тогда было показано, что «раса» или «расовый тип» являются плодом усредненных статистических подсчетов.

Прежний подход старался спасти польский антрополог Ян Чекановский, попытавшийся опереться на генетику и доказывавший, что расовые признаки наследуются целым комплексом. Однако генетические исследования заставили отбросить и эту концепцию, ибо было показано, что отдельные антропологические признаки наследовались независимо и это вело к независимой комбинации отдельных генов. Этим и определялась значительная индивидуальная вариативность. В итоге в 1930–1940-х годы сформировался новый подход – популяционная концепция расы, которую известный советский антрополог Валерий Алексеев характеризовал следующим образом: «Раса рассматривается не как простая сумма индивидуумов, а как самостоятельное образование, имеющее свою собственную структуру и несводимое только к количественному эффекту увеличения числа индивидуумов. Признаки в пределах расы складываются в иные сочетания по сравнению с индивидуумом …, а значит, изменчивость индивидуума не может служить мерилом групповой изменчивости. Индивидуум не отражает в своей морфологии и физиологии расовых свойств или отражает их лишь в слабой степени. Таким образом, раса представляет собой не индивидуально-типологическое, а групповое понятие, что и находит отражение в представлении о расе как популяции, то есть как о совокупности индивидуумов, управляемой не суммарными эффектами увеличения численности индивидуумов, а своими собственными популяционно-генетическими закономерностями». Поэтому ни отдельно взятый череп, ни отдельный индивид не дают возможности судить о каких-либо устойчивых «расовых признаках» [78]. «Индивидуум, – подчеркивал Алексеев, – не является носителем расовых свойств, значит попытка определения его расового типа – научная фикция» [79].

В этом отношении курьезным в работе Авдеева является то, что, выказывая всяческое уважение к выдающемуся советскому антропологу В.В. Бунаку, он в ярости отвергает его известную работу «Раса как историческое понятие» [80], называя ее «конъюнктурной», написанной якобы в угоду режиму. Между тем современные российские антропологи именно эту работу причисляют к ценнейшему наследию, оставленному Бунаком, ибо в ней тот фактически сформулировал основы популяционно-генетической концепции расы [81]. По словам Сергея Васильева и Михаила Урысона, это – «шедевр», «глубокое теоретическое исследование в области расоведения, когда-либо опубликованное в отечественной, да и, вероятно, в мировой антропологии» [82]. Иными словами, они высоко ценят именно то, что Авдеев отвергает, оставаясь на позициях безнадежно отставшей от времени индивидуально-психологической концепции расы. Действительно, сегодня представляется аксиомой то, что человек не является биологически неизменным, и, как и писал Бунак, процесс изменений постоянно продолжается. Всячески восхваляемый Авдеевым выдающийся советский антрополог В.П. Алексеев посвятил целую книгу обсуждению биологической изменчивости человека. Там он, в частности, призывал «отойти от сухого представления о морфологии и физиологии человека как о сумме постоянных и перейти к диалектическому взгляду на них как на выражение спектра видовой изменчивости». Ему казалось особенно важно подчеркнуть «биологическое приспособление {человека} к окружающей его многообразной природной и социальной среде» [83]. Но именно это Авдеев не приемлет, пытаясь воскресить представление XIX века о якобы вечности и неизменности «расовых особенностей».

Нет никаких оснований для безоговорочного выведения «национальной общности» из «этноса», как это делает Авдеев, ибо этнос представляет собой этнокультурную общность, а нация – общественно-политическую. Из этого следует, что за редким исключением нации складываются на основе нескольких этнических групп и не имеют отношения к какому-либо «доминирующему расовому типу».

Кроме того, нет и оснований для утверждений о жесткой связи между физическим и духовным обликом человека. Если убеждение в наличии такой связи вдохновляло основателей физической антропологии в XIX веке, то с тех пор специалисты отвергли такой подход как примитивный и безосновательный. Сегодня его разделяют лишь неисправимые расисты. В этом отношении показательно болезненное внимание Авдеева к давно отвергнутой теории Чезаре Ломброзо (1835–1909) о «физическом типе» преступника [84]. В поисках союзников Авдеев пытается изобразить Бунака сторонником идей Ломброзо. Но в названной Авдеевым работе Бунак проявлял предельную осторожность: он полностью отвергал школу Ломброзо, писал о неудовлетворительности имеющихся данных и слабой разработанности методик. В итоге он отрицал возможность установления какого-либо физического или расового типа преступника [85]. Авдеев забывает упомянуть и о том, что почитаемый им Б. Жуков недвусмысленно предупреждал против попыток определять психические качества человека по особенностям его лица [86]. Мало того, метод Ломброзо, будь он надежным, позволил бы усмотреть склонность к преступности именно у «нордической расы» [87]. Не менее шокирующими были результаты проведенных в конце XIX века исследований, показавших, что в среднем по весу своего мозга преступники превосходили гениев [88]. Возможно, поэтому близкий соратник Авдеева поправляет его: «Судить о личности по экстерьеру опрометчиво» [89]. Впрочем, не менее опрометчиво судить о личности, как о лошади.

Грезы о «чистой расе»

По сути, именно описанную выше традицию и стремятся оживить нынешние российские расологи. Свои взгляды Авдеев объясняет так: «Мы рассматриваем биологические, наследственные признаки человеческого организма в его расовой привязке в социальном, культурном, политическом, историческом аспектах». Объявив себя «основателем расовой школы», заниматься собственными исследованиями он не намерен. Ему хватает данных, собранных «научным расизмом» в XIX – начале XX века, а о культурах народов мира ему достаточно той информации, которую он узнает из теленовостей. И он заявляет: «Мы должны исходить из тех реалий и той терминологии, которые были сформулированы основоположниками расовой науки» [112]. Однако быть жалким эпигоном ему тоже не хочется, и его идеи немало удивили бы «основоположников». Например, для него «русский народ – совокупность людей с повышенным процентом одного и того же гена биохимического кода». Следовательно, «тот, кто записался в русы, - это пришлый элемент, вот отсюда вся славянщина как раз и берётся. Вот это всё и надо выгонять. Оставлять чистое расовое ядро. А пришлые помеси никого не интересуют и не должны рассматриваться ни в каком контексте». Между тем о каком именно «гене биохимического кода» идет речь и, что еще интереснее, за какие именно «расовые признаки» отвечает этот ген, Авдеев говорить не берется.

Авдеев никак не доказывает свои утверждения. Он вещает, полагая, что все должны верить ему на слово. Например, вопреки имеющимся фактам, он утверждает, что «русские – расово чистая в своей основе, гомогенная, преимущественно нордическая ветвь европеоидной расы. Самый точный на сегодняшний день генетико-антропологический анализ на основе этнической и расовой дерматоглифики дает совершенно однозначное решение проблемы. Все, кто думают иначе, заблуждаются; все, кто говорят иначе, находятся в оппозиции к нам» [113]. В другом месте он уточняет этот свой тезис. Ведь «указания на мнимую биологическую вторичность русских и их смешение с финнами и тюрками с незапамятных времен исходит от недругов белой расы». Ибо «миф о генетической панмиксии русских – всего лишь ненаучная провокация даже не столько против русских, сколько против Белой расы вообще». Не называя по имени таинственных «злопыхателей», якобы заявляющих о «биологической вторичности русских» (такая риторика выходит за рамки профессионального языка), Авдеев не просто ставит под сомнение собранные поколениями ученых многочисленные факты, доказывающие участие различных этнических компонентов в формировании русского населения [114], но априорно причисляет сомневающихся в «чистоте» русской крови к «недругам белой расы». Мало того, похоже, финнов и тюрков он безоговорочно выносит за рамки «белой расы», хотя, как давно доказано, многие финские народы и целый ряд тюркских народов Восточной Европы относятся к различным антропологическим типам европеоидной расы. Кроме того, сами по себе категории «финны» и «тюрки» имеют прежде всего лингвистическое значение и не связаны с антропологической номенклатурой.

Специальные антропологические исследования опровергают мнение о какой-либо «расово-чистой русской расе», и в оппозиции к Авдееву оказываются все современные профессиональные антропологи. Ведь на самом деле русские включают несколько близких антропологических типов. Одни из них относятся к северным европеоидам, другие – к южным, и ни о какой «нордической ветви» говорить не приходится. При этом на границах ареала русских в эти антропологические типы входят и соседние группы нерусского населения. Так, некоторые антропологи причисляют северных русских к «беломоро-балтийской расе», куда, наряду с ними, включаются белорусы, литовцы, карелы, вепсы и ряд коми-зырянских групп. Зато эстонцы наряду со скандинавами причисляются к «атланто-балтийской расе» («северная раса» прежней номенклатуры), к которой тяготеют и латыши, хотя последние обладают и чертами «беломоро-балтийской расы» [115]. Иными словами, в Восточной Европе нет строгого соответствия между этническими группами и биологическими популяциями, как нет и резких границ между соседними популяциями. Напротив, отмечается клинальная изменчивость [116]. Это было следствием расселения восточных славян по Восточноевропейской равнине и их смешения с местным, главным образом финно-угорским, балтским и древнеиранским населением. «В результате складывалось население, которое считало себя славянским, но несло в своем расовом составе многие черты местных антропологических типов» [117].

По дерматоглифике тоже никакой особой «русской расы» не выделяется. Зато отмечается высокая гомогенность всего восточнославянского массива. При этом по ряду показателей сюда включаются и некоторые группы западных и южных славян. Кроме того, не обнаруживается и сколько-нибудь резких отличий русских от ряда соседних неславянских народов: шведов, немцев, мордвы, коми, молдаван. В частности, выяснилось, что дерматоглифические отличия между русскими и рядом западнославянских народов, с одной стороны, и некоторыми финно-угорскими и прибалтийскими народами, с другой, достаточно малы. Самые близкие расстояния отмечаются между русскими и мордвой [118]. В свою очередь, одонтологические исследования показывают определенные сходства между русскими и финскими по происхождению группами, что говорит о наличии в составе русских отчетливого финно-угорского субстрата. В то же время на юго-востоке Восточной Европы у русских обнаруживается рост признаков восточного происхождения [119]. Все это свидетельствует о том, что в ходе своего расселения восточные славяне отнюдь не стремились сохранять «чистоту крови», а активно смешивались с местными группами населения.

Но Авдеева более всего заботит «расовое ядро». А строгое определение «расы» как категории анализа кажется ему излишним, суть «расовых интересов» представляется понятной без обсуждения, образ «чужака» предельно ясен без объяснения. Расу Авдеев попросту отождествляет с «породой», находя ей полные аналогии в животном мире, а расологию объявляет «универсальной наукой, объясняющей на основе наследственных групповых характеристик индивидов их социальное, политическое, культурное, религиозное, сексуальное и иное поведение». Он просвещает читателя: «Как было доказано американским биологом Артуром Дженсеном, расово-соматический облик человека на 80% формируется его наследственностью, и только на 20% – окружающей средой» [120]. Тем же фактором он объясняет и мировоззрение человека. Между тем, апеллируя к биологическим показателям, он не объясняет, во-первых, какими именно генами определяется эта наследственность, а во-вторых, с чем связана вариативность индивидуального человеческого поведения, если, по его словам, она должна жестко определяться расовыми признаками. На удивление, объясняя «расовые особенности», он опирается на статистику, полагая, что именно средние показатели дают представление о неких имманентных расе чертах. Ему не приходит в голову, что если мировоззрение и поведение обусловлены генами, а раса строго связана с уникальным набором генов, то никакой индивидуальной вариативности быть не может, и вовсе не статистические приемы следовало бы использовать для изучения такого феномена, будь он реален. Далее, утверждая, что окружающая среда, включая природную, не оказывает никакого влияния на биологические особенности «расы» (следовало бы говорить о генетическом наследии человека), Авдеев в то же время готов полагаться на некие психологические методы для «исцеления» русских. Настаивая на «расовом единстве», он в то же время отрицает какое-либо единство «белой расы», ибо, по его мнению, в западном мире «белые нордические инстинкты поставлены на службу семитской системе ценностей» [121]. Но, если дело обстоит так плачевно, то есть если «раса» способна поддаться влиянию каких-то иных ценностей, то о каких генах и каких «природных основах» поведения и мировоззренческих установок может идти речь? На удивление, никаких противоречий Авдеев здесь не видит [122]. Иными словами, в основе его идей лежит псевдонаучная традиция, которой увлекались многие интеллектуалы конца XIX – первой половины XX века и которая была с благодарностью подхвачена нацистской наукой и практикой. К современной научной мысли все это не имеет никакого отношения.

От «русской расы» к «Белому фронту»

В начале 2005 года книги серии «Библиотека расовой мысли», включая «Расологию», рассматривались Симоновской межрайонной прокуратурой Москвы. Редакторы и авторы соответствующих книг, не являющиеся специалистами в области генетики человека и физической антропологии, убеждали прокуратуру в их «академическом, научном, исследовательском и просветительском» характере. А многочисленные благожелательные эксперты, среди которых не было ни одного специалиста по генетике, этнологии или истории, доказывали, что книги посвящены «слабо изученной тематике» и являются «достижением антропологической науки». Единственный специалист по физической антропологии, привлеченный к экспертизе, на суд не явился, но письменно сообщил, что изданные книги активно используются в учебном процессе в ряде московских вузов. Иными словами, никакого расизма в этих книгах тщательно подобранные эксперты не нашли, и прокуратура не стала возбуждать уголовное дело [123].

Действительно, прямые погромные призывы найти в книге Авдеева непросто. Однако вот что пишут о расизме специалисты: «Возвеличивание “белыми” себя – в США, нацистской Германии, Южной Африке, Европе и пр. – часто считается более грозным и коварным явлением, чем типы расизма, ставящие во главу угла принижение “Другого”…» [124]
Разумеется, признание того, что человечество делится на отдельные расы, обладающие своими биологическими особенностями, расизмом не является. Даже, если бы ученым удалось доказать наличие у отдельных человеческих популяций каких-либо биологических характеристик, несовместимых друг с другом, это был бы научный факт, не имеющий отношения к расизму. Однако таких фактов не существует, и даже деление человечества на расы ставится сегодня немалым числом специалистов под сомнение. В то же время сознательное стремление использовать непроверенные, сомнительные или давно отброшенные наукой гипотезы и подходы в качестве основания для глобальных историософских построений, а тем более для практических политических рекомендаций в отношении тех или иных «расовых (этнических) групп» высвечивает очевидную расистскую тенденцию. И если эксперты ее не заметили, то это говорит либо об их низкой квалификации, либо о том, что они разделяют ту же самую идеологию.

Между тем, опираясь на все свои сомнительные рассуждения, Авдеев предсказывает, что «будущее человечества – это расовые войны» [125], и его познания в «расовой науке» не остаются втуне. По приглашению Комитета Государственной Думы по делам СНГ и связям с соотечественниками он выступал 23 ноября 2004 г. перед народными избранниками, посвящая их в «расовый смысл» мировых событий [126].

Похоже, народные депутаты не ведают о том, что у них под боком закладываются основы Всемирного белого фронта, расистского сообщества, облюбовавшего Москву местом своих ежегодных встреч. Одна из первых ознакомительных встреч белых расистов состоялась в российской столице 26–27 августа 2004 г., и активное участие в ней, наряду с Авдеевым, приняли с российской стороны А. Севастьянов, П. Тулаев, Станислав Терехов и самозваный архиепископ Русской православной катакомбной церкви о. Амвросий. Из зарубежных гостей выделялись бывший Великий дракон Ку-клукс-клана Дэвид Дюк [127] и известный ревизионист Холокоста швейцарец Юрген Граф [128]. Свою первую конференцию в Москве расисты сумели провести 8–10 июня 2006 г., причем помещение ей предоставил Международный фонд славянской письменности и культуры, очевидно, посчитавший антихристианскую риторику российских «расологов» совместимой со своей приверженностью православию. Мероприятие проходило под девизом «Белые люди всего мира, объединяйтесь!», а во избежание непредвиденных эксцессов «чистоту крови» у участников было доверено проверять «известному расологу» В. Авдееву.

Наконец, 20-21 июля 2007 г. в Москве в Доме Союза писателей прошла очередная Международная конференция борцов за Белую Расу [129]. На этот раз, помимо российских, в ней участвовали делегаты из Бельгии, Германии, Франции, США, Испании, Греции, Болгарии, Украины и Финляндии. И, разумеется, одной из знаковых фигур там снова, как и прежде, стал Дэвид Дюк, осевший в Киеве, где, изгнанный из США, он числится профессором известной своим антисемитизмом Межрегиональной академии управления персоналом. Конференцию вел неоязычник П. Тулаев, настаивавший на объединении европейских народов «на родовой, расовой основе» для «защиты нашей расы от вымирания». Однако он не пояснил, о какой именно расе идет речь, ибо в своем докладе он призвал к «Союзу белых рас», обнаружив, тем самым, свои сомнения в единстве «белой расы».

Почетным докладчиком был один из нынешних идеологов французских «новых правых» Гийом Фай, к вящей радости русских участников причисливший русских к «арийцам». С не меньшим воодушевлением они встретили выступление бывшего эсэсовца Манфреда Редера, поделившегося своими воспоминаниями о том, как он в 1945 году защищал Берлин от советской армии. Но кульминационным моментом конференции стала эмоциональная речь Д. Дюка, назвавшего евреев главным злом современного мира и объявившего «разрешение еврейского вопроса наиважнейшей задачей!» Мало того, он убеждал русских делегатов в том, что именно это должно стать их главной целью! Не обошлось и без В. Авдеева, который наконец-то высказал свои потаенные мысли, тщательно вуалировавшиеся наукообразным кружевом «Расологии». Теперь он открыто заявил: «Никакого Запада нет и никогда не было. Запад - это ожидовленный Север! И сегодня есть только Север и Юг». Он, правда, не пояснил, к какой части света он относит себя и своих соратников. Но, очевидно, теперь именно на этом фундаменте он будет строить свою «русскую науку».

Сегодня дело уже не ограничивается одними псевдонаучными публикациями и тусовками маргиналов, и новоявленные «расовые теоретики» мечтают о продвижении своих идей в массы. Весной 2007 года издательство «Книжный мир» приступило к изданию серии «Высшие курсы этнополитики», в которой запланирован выпуск брошюр, предназначенных для учебных целей. Авторами этих брошюр являются уже известный нам Авдеев, а также имеющий филологическое образование журналист А.Н. Севастьянов, именующий себя то «идеологом русского национализма», то «известным социологом и политологом», но более известный как сопредседатель Национально-державной партии России (НДПР). Открывает упомянутую серию, предназначенную для разрабатывающегося Севастьяновым учебного курса, брошюра «Раса и этнос». В ней читатель найдет краткое популярное изложение расовой концепции Авдеева, рассмотренной выше.

Излишне возвращаться к ней вновь, но главные моменты отметить стоит. Во-первых, авторы брошюры опираются на биологическую таксономию, полностью противоречащую современной научной традиции. Отрицая единство человечества, они объявляют расу «родом», а этнос – «видом»! На биологическом языке это означает, что свободное скрещивание может якобы происходить только внутри этноса, а следовательно, этническая эндогамия объявляется биологическим законом, нарушение которого якобы оказывает вред и ведет к «вырождению». Во-вторых, авторы настойчиво пропагандируют давно опровергнутую специалистами идею полигенизма, утверждавшую, что разные расы возникли от совершенно различных предков и не имеют ничего общего между собой. В частности, вопреки всем имеющимся данным, они всячески пытаются доказать, что европейцы произошли от кроманьонца, а африканцы и азиаты – от неандертальца. В-третьих, они утверждают, что миграции «европеоидов» почти всегда (до XX века) были направлены только с севера на юг. Максимально удаляя тех от лежащих много южнее центров возникновения земледелия и скотоводства, формирования металлургии и становления древнейших цивилизаций, они фактически лишают их всех материальных основ «цивилизованности», полагая, что все это с лихвой компенсирует мистическая «расовая душа». При этом авторы клянутся в своей верности «материалистическому подходу».

Похоже, что теперь Авдеев уже забыл свои недавние рассуждения об исключительной важности «расовых предрассудков». Гордясь своим свободомыслием, авторы заявляют, что они «против любых предрассудков вообще». Но «наихудшими» им кажутся «антирасовые предрассудки», которые «антинаучны и базируются лишь на невежестве и злом умысле отдельных лиц». Так, в разряд «отдельных лиц» и «злоумышленников» попадают все современные специалисты, вовсе не горящие желанием пополнить ряды носителей «расового сознания». А «диванные расологи», не имеющие никакого понятия о том, как проводятся научные исследования, уже мыслят себя властителями дум и готовятся передать свой «богатый опыт» подрастающему поколению.

Проявляя чудовищное невежество, авторы, предлагающие себя в качестве наставников молодежи, похоже, даже не открывали ни один современный учебник по археологии, истории первобытного общества или древней истории. Между тем Севастьянов уже нашел для себя подходящую образовательную площадку и пытается просвещать скинхедов по части «расовых отношений» и «расовой истории». Он стремится пробудить в них «расовое сознание», то есть сознание своей принадлежности к «высшей расе», якобы противостоящей генетически иным и потому «ущербным» обитателям Африки и Азии [130]. Заряжаясь «расовым сознанием», его воспитанники не намерены сидеть, сложа руки. Они активно действуют, и число жертв новоявленных «арийцев» с каждым годом все возрастает [131].

1. Об этом на примере неоязычества см.: Shnirelman V. A. Aryanism, Neo-paganism, and the Jews in post-Soviet Russia // Jews in Russia and Eastern Europe, 2003, vol. 2 (51). P. 86-93.

2. Сиротин Евгений. "Фашизм - это диктатура национального капитала" // Диагноз, 1997, N 2. С. 12-13.

3. Название журнала отнюдь не случайно являлось аналогом немецкого "Аненербе", научно-оккультной организации, работавшей в нацистской Германии в структуре СС, руководимой Гейнрихом Гиммлером.

4. Челноков Алексей. Дом с мезонином, военной типографией и расистской литературой // Известия, 8 апреля 1995. С. 1.

5. Главой Международной ассоциации "Европейская Синергия" является Ж. Сенсир, бывший сподвижник Ле Пена. Одним из активных деятелей ее московского филиала являлся и известный неоязычник Александр К. Белов, первый руководитель Московской (славянской) языческой общины и создатель сети клубов "славяно-горицкой борьбы". См.: Асеев Олег В. Славянское неоязычество в современной России // Трофимчук Н.А. (ред.). Государство, религия, церковь в России и за рубежом, 1999, N 1. С. 32.

6. Расовое понимание этничности популярно у целого ряда русских и украинских идеологов неоязычества, пытающихся развивать то, что они называют "расологией", и требующих сохранять "чистоту крови". Об этом см.: Шнирельман В. А. От "советского народа" к "органической общности": образ мира русских и украинских неоязычников // Славяноведение, 2005, N 6. С. 6-9; Ivakhiv Adrian. Nature and ethnicity in East European paganism: an environmental ethic of the religious right? // The Pomegranate, 2005, vol. 7, no. 2. P. 213-214.

7. Авдеев В. Б. Преодоление христианства. М.: Капь, 1994. С. 38, 44.

8. Там же. С. 46.

9. Там же. С. 131.

10. Там же. С. 45, 162.

11. Там же. С. 168-169. Хотя даты жизни Зороастра и регион его религиозной деятельности вызывают споры, один из лучших знатоков вопроса Ричард Фрай связывал пророка с Восточным Ираном. См.: Фрай Р. Наследие Ирана. М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва "Наука", 1971. С. 50-55.

12. См., напр.: Авдеев В. Б. Интегральный национализм // За русское дело, 1996, N 11. С. 1-2; он же. Свобода личности и расовая гигиена // За русское дело, 1997, N 5. С. 4-6.

13. О предельно негативной реакции российских антропологов на эту деятельность см.: Алексеева Татьяна и др. Рецидивы шовинизма и расовой нетерпимости // Природа, 2003, N 6, с. 80-81. Весной 2005 года группа петербургских интеллектуалов направили в адрес президента Путина открытое письмо с предложением высказаться по поводу выпуска расистской литературы издательством "Белые альвы". Ответа они не получили. Между тем с тех пор тиражированием расовых идей занялись и некоторые другие издательства, например, "Книжный мир".

14. Как писал Петер Вирек, "научный расизм профессора Ганса Гюнтера на поверку оказывается религией, хотя официально он и числится у нацистов "научным" авторитетом по вопросам расы". См.: Viereck Peter. Metapolitics. The roots of the Nazi mind. N.Y.: Capricorn Books, 1965. P. 293. О Гюнтере, которого сами немецкие специалисты называли "фанатичным невеждой", см.: Lutzhoft Hans J. Der Nordische Gedanke in Deutschland, 1920-1940. Stuttgart, 1971; Essner Cornelia. Im "Irrgarten der Rassenlogik" oder Nordische Rassenlehre und Nationale Frage (1919-1935) // Historische Mitteilungen, 1994, Bd. 7, Hf. 1. S. 81-101; Колчинский Эдуард. Биология Германии и России-СССР в условиях социально-политических кризисов первой половины XX века. СПб.: Нестор-История, 2006. С. 363-367, 497-500. Отечественным ученым Гюнтер также давно известен как создатель "расистских фантазий". См.: Токарев Сергей. История зарубежной этнографии. М.: Высшая школа, 1978. С. 179-180. Останавливаясь на позиции этого "расолога" в послевоенный период, Колчинский пишет, что "по мнению этого, ни в коей мере не раскаявшегося, пророка расологии, национал-социалистический расизм делал человека лучше, поэтому необходимо вернуться к национал-социализму, убрав из него все крайности и зло". См.: Колчинский Э. И. Биология Германии и России-СССР. С. 500.

15. Авдеев В.Б. Расология: наука о наследственных качествах людей. М.: Белые альвы, 2005. Между тем термин "расология" был введен Уильямом Рипли еще в конце XIX века.

16. Все это - типичные приемы, которыми часто пользуются авторы расистских псевдонаучных текстов. Об этом см., напр.: Kamin Leon J. Lies, damned lies, and statistics // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). Bell Curve debate: history, documents, opinions. N.Y.: Random House, 1995. P. 81-105.

17. О недостатках методик измерения черепов и мозгов и влиянии на них расовых предрассудков см.: Gould Stephen J. The mismeasure of man. N. Y.: W.W. Norton & Company, 1981. P. 57-69, 77-92, 100-102, 108-112.

18. Например, еще в 1876 году Джефриз Уаймен показал, что при измерении одного и того же черепа восемью разными методами расхождения могут достигать 120 куб. см. О сомнительности методов сторонников расовой теории и противоречивости их суждений см.: Шийк А. Расовая проблема и марксизм. М.: Научно-исследовательская ассоциация по изучению национальных и колониальных проблем, 1930. С. 77-82; Рогинский Яков. Фриц Ленц и расы // Антропологический журнал, 1934, N 3. С. 187-203; Gossett, Thomas F. Race. The history of an idea in America. N.Y.: Schocken Books, 1971. P. 76-81.

19. Например, Авдеев увлеченно обсуждает проблему метопизма, то есть явления зарастания венечного шва на лобной кости человека, что некоторые авторы начала XX века ставили в прямую связь с разрастанием мозга и на этом основании судили о степени интеллекта у разных рас. Однако тогда же высказывались и иные предположения, например, о том, что метопизм связан не с ростом объема мозга, а с изменением жевательного аппарата (см.: Масловский В.В. О метопизме // Русский антропологический журнал, 1926, т. 15, вып. 1-2. С. 7-12). Эта гипотеза кардинально расходится с представлениями Авдеева, и он ее не упоминает. Вопрос о причинах метопизма до сих пор открыт (Урысон М. И. Метопизм у человека // Советская антропология, 1959, N 1. С. 3-19).

20. О критике аргументов Раштона, показывающей их слабую доказательность, см.: Horowitz Irving L. The Rushton file // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). The bell curve debate. N.Y.: Random House, 1995. P. 179-200. Показательно, что с этой критикой выступил директор издательства, опубликовавшего книгу Раштона. Сегодня Раштон является директором Пионерского фонда, учрежденного в 1937 году американским текстильным королем Уиклиффом Дрейпером, большим поклонником евгеники. Этот фонд щедро поддерживает расистские исследования. Сам Раштон в течение 1980-1990-х годов получил оттуда более 1 млн долларов. См.: Miller Adam. Professors of hate // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). The bell curve debate. N.Y.: Random House, 1995. P. 162-178; Mehler Barry. Race and "reason". Academic ideas a pillar of racist thought // Intelligence report, winter 1999, issue 93. P. 30-31; Tucker William H. The funding of scientific racism: Wickliffe Draper and the Pioneer Fund. Urbana: Univ. of Illinois Press, 2002. О Дженсене см. ниже. О психологических тестах с расистской подоплекой см.: Майлз Роберт, Браун Малкольм. Расизм. М.: РОССПЭН, 2004. С. 64-67.

21. О нем см.: Шнирельман В.А. Этничность, цивилизационный подход, "право на самобытность" и "новый расизм" // Социальное согласие против правого экстремизма / Отв. ред. Л.Я. Дадиани, Г.М. Денисовский. Вып. 3-4. М.: Институт социологии РАН, 2005.

22. Benedict Ruth. Race and racism. L.: George Routledge & Sons, 1942.

23. При этом оба они так или иначе высказывались против расизма. См.: Barkan Elazar. The retreat of scientific racism: changing concepts of race in Britain and the United States between the world wars. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1992. P. 124-134, 333-334.

24. Malinowski Bronislaw. A scientific theory of culture and other essays. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1960. P. 36.

25. Ibid. P. 40.

26. Малиновский Б. Избранное: Динамика культуры. М.: РОССПЭН, 2004. С. 64. Об интерпретации культуры Малиновским см.: Никишенков Алексей А. Из истории английской этнографии. М.: Изд. МГУ, 1986. С. 59-62.

27. Токарев С. А. История зарубежной этнографии. М.: Высшая школа, 1978. С. 231-233.

28. О взглядах Клайнберга см.: Клинеберг О. Расы и психологические типы // Курьер ЮНЕСКО, ноябрь 1971. С. 5-13, 32; Barkan E. The retreat of scientific racism. P. 283.

29. Комас Х. Расовые мифы // М. С. Плисецкий (ред.). Расовая проблема и общество. М.: Изд-во Иностранной литературы, 1957. С. 197-258; Comas Juan. "Scientific" racism again? // Current Anthropology, 1961, vol. 2, no. 4. P. 303-340.

30. Marett R. Preanimistic religion // Folk-Lore, 1899. Эту цитату Авдеев также позаимствовал у Токарева.

31. Развивая учение Павлова, советские психологи и антропологи подчеркивали необходимость проводить строгие различия между психодинамическими качествами человека (сенсорика, темперамент) и содержательными (мораль, знания, навыки и пр.). Если первые имеют связь с биологией, то вторые определяются социальной средой (cм.: Рогинский Я.Я. Проблемы антропогенеза. М.: Высшая школа, 1977. С. 219-228; Русалов Владимир М. Биологические основы индивидуально-психических различий. М.: Наука, 1979). В свое время еще знаменитый генетик Феодосий Добжанский подчеркивал отсутствие строгой связи между генами и интеллектом, ибо реализация наследственных способностей в значительной мере зависит от особенностей окружающей среды. См.: Dobzhansky Theodosius. Differences are not deficits // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). Bell Curve debate: history, documents, opinions. N.Y.: Random House, 1995. P. 633.

32. Кликс Ф. Пробуждающееся мышление. М.: Прогресс, 1983. С. 107-108.

33. Уоллес Э. Ф. К. Психические заболевания, биология и культура // А.А. Белик (ред.). Личность, культура, этнос: современная психологическая антропология. М.: Смысл, 2001. С. 392.

34. Там же. С. 402.

35. Готье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М.: Госиздат, 1930. С. 226.

36. Петрухин Владимир Я., Раевский Дмитрий С. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 165-167. С этим даже должен согласиться другой "расолог" А. Н. Савельев. См.: Савельев А. Н. Образ врага. Расология и политическая антропология. М.: Белые альвы, 2007. С. 230.

37. Монгайт А. Л. Археология Западной Европы. Каменный век. М.: Наука, 1973. С. 204-205.

38. Авдеев В. Отпечатки пальцев как расовые признаки // За русское дело, 1999, N 9. О какой ведущей роли "расового ядра" может идти речь, если, например, подавляющее большинство немцев имели "смешанное происхождение", и даже Гюнтер это понимал? См.: Proctor Robert. From Anthropologie to Rassenkunde in the German anthropological tradition // G. W. Stocking (ed.). Bones, bodies, behavior. Essays on biological anthropology. Madison, 1988. P. 151; Essner Cornelia. Im "Irrgarten der Rassenlogik". S. 84.

39. Хить Г.Л., Долинова Н.А. Расовая дифференциация человечества. М.: Наука, 1990. С. 21.

40. Там же. С. 23.

41. Там же. С. 24-26.

42. Там же. С. 27.

43. Это подтверждается и генетическими исследованиями. Но они же подтверждают, во-первых, генетическое единство человечества, а во-вторых, исторический, эволюционный характер расовых различий. См.: Животовский Леонид/ Расы и гены: генетическое сходство и различие народов // В. П. Скулачев (ред.). Российская наука: истина в ином приближении. М.: Октопус, 2005. С. 321-328.

44. Брук Соломон И. Расовый состав населения России // В.А. Тишков (ред.). Народы России. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1994. С. 37-39.

45. Бунак В.В. Расы // Большая медицинская энциклопедия, 1934, т. 28. С. 342-352; он же. Метисы // Большая медицинская энциклопедия, 1936, т. 17. С. 998-1001.

46. Алексеева Т.И. Этногенез и этническая история восточных славян по данным антропологии // Т.И. Алексеева (ред.). Восточные славяне. Антропология и этническая история. М.,: Научный мир, 1999. С. 307.

47. Barkan E. The retreat of scientific racism. P. 5.

48. Авдеев - далеко не первый из сторонников расовой теории, кто прибегает к таким приемам. Самой громкой фальшивкой второй половины XX века были публикации английского психолога Сирила Берта, который, пытаясь подтвердить идею наследования интеллекта, совершил подлог и опубликовал несуществующие данные об исследованиях однояйцовых близнецов. Затем на эти данные с пиететом ссылались другие сторонники этой идеи - Артур Дженсен и Ганс Айзенк. Правда, Дженсену пришлось признать, что это была "ошибка". См.: Gould S. J. The mismeasure of man. P. 234-239, 273-296; Lewontin Richard C., Rose Steven, Kamin Leon J. Not in our genes. Biology, ideology and human nature. N.Y.: Pantheon Books, 1984. P. 101-106.

49. Бунак В.В. К вопросу о происхождении северной расы // Русский антропологический журнал, 1925, том 14, вып. 1-2. С. 71-77.

50. Савельев С.В. Атлас мозга человека. М.: Веди, 2005. С. 307.

51. В частности, он берет такие данные у создателя френологии Франца Йозефа Галля, сведения которого устарели ровно на двести лет! Пытаясь с энтузиазмом возрождать френологию, Авдеев скрывает от читателя, что уже во второй половине XIX века она выродилась в оккультизм, а сегодня специалисты о ней даже не вспоминают. См.: Davies John. Phrenology: fad and science. A 19th-century American crusade. New Haven: Yale Univ. Press, 1955; Pels Peter. Occult truths: race, conjecture, and theosophy in Victorian anthropology // Richard Handler (ed.). Excluded ancestors, inventible traditions. Madison: The Univ. of Wisconsin Press, 2000. P. 11-41.

52. Этот подход был популярен в США во второй половине XIX века, но с тех пор американские ученые давно от него отказались. См.: Haller John S. Outcasts from evolution: scientific attitudes of racial inferiority, 1859-1900. Urbana: Univ. of Illinois Press, 1971.

53. Авдеев старательно не замечает или просто не знает, что приведенные Савельевым данные о размере мозга у разных народов бывшего СССР существенно расходятся с данными об уровне их образования. Так, если, по этим данным, по размеру мозга евреи, армяне и грузины отставали от многих других народов (включая чеченцев, чувашей, коми, башкир и т. д.), то по уровню образования они в середине XX века занимали три ведущих позиции, обгоняя всех остальных.

54. Известный американский полигенист Сэмуэль Мортон тоже отмечал у китайцев "неустойчивую психику" и на этом основании даже пытался сравнивать их с обезьянами. Сегодня такой подход квалифицируется как, безусловно, расистский. См.: Gould Stephen J. The mismeasure of man. P. 56. Любопытно, что, возрождая такие давно отброшенные наукой взгляды, Авдеев полностью игнорирует аргументы современных психологов-расистов, включая почитаемого им Раштона, в пользу интеллектуального превосходства азиатов (выходцев из Китая, Японии и Кореи) над "белым человеком". Об этом см., напр.: Sautman Barry. Theories of East Asian superiority // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). Bell Curve debate: history, documents, opinions. N.Y.: Random House, 1995. P. 201-221.

55. Жуков Б. С. Происхождение человека. М.-Л.: Госмедиздат, 1931. с. 14.

56. Gould Stephen J. The mismeasure of man. P. 92.

57. Horowitz Irving L. The Rushton file. P. 191. Нельзя забывать о неудачных опытах французского психолога Альфреда Бине, который, измерив головы успешных и нерадивых школьников, не нашел между ними никаких существенных различий. См.: Gould Stephen J. The mismeasure of man. P. 147-148.

58. Расцвет полигенизма в США пришелся на 1840-1850-е годы. С появлением дарвинизма начался его быстрый упадок, и даже один из его патриархов, Джосайя Нотт, признал свое поражение. См.: Stanton William. The leopard's spots: scientific attitudes toward race in America, 1815-1859. Chicago: Phoenix, 1966.

59. Авдеев не хочет знать, что большинство басков - не сепаратисты и уже давно перешли на испанский язык, да и баскский язык не имеет никакого отношения к кроманьонцам. А известные сторонники расовой теории, экономист Уильям Рипли и антрополог Генри Ф. Осборн, которым Авдеев обязан своими знаниями о баскском языке, лингвистами никогда не были.

60. Мухин Алексей. Российская организованная преступность и власть: история взаимоотношений. М.: Центр политической информации, 2003.

61. Богораз-Тан Владимир. Распространение культуры на земле. М.-Л.: Госиздат, 1928. С. 162.

62. В Великобритании полигенизм утратил свои позиции с появлением теории Дарвина. Дольше он продержался во Франции и, особенно, в США. В США, где этот дискурс подпитывался тревогами по поводу массовой иммиграции в конце XIX века, псевдонаучные построения полигенистов служили обоснованием для введения дискриминационного иммиграционного законодательства. См.: Gould Stephen Jay. The mismeasure of man. N.Y.: W.W. Norton & Company, 1981. P.39-72; Stocking George W. Race, culture and evolution. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1982. P. 38-40, 44-68; Lorimer Douglas. Theoretical racism in Late Victorian anthropology, 1870-1900 // Victorian Studies, 1988, vol. 31, no. 3. P. 405-430.

63. Arens William. The man-eating myth: anthropology and anthropophagy. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1979; Foster-Carter Olivia. Racial bias in children's literature: a review of the research on Africa // Sage race relations abstracts, 1984, vol. 9, no. 4. P. 3.

64. Еще Жорж Кювье высмеивал тех, кто верил рассказам путешественников о свободном скрещивании чернокожих с человекообразными обезьянами.

65. Крюков Михаил, Софронов Михаил, Чебоксаров Николай. Древние китайцы: проблемы этногенеза. М.: Наука, 1978. С. 268, 275.

66. Уханова Елена В. У истоков славянской письменности. М.: Муравей, 1998.

67. Начиная с 1920-х годов, "нордическая теория" имела в Германии прямую связь с неоязычеством и латентным антихристианством. См.: Conte Edouard, Essner Cornelia. La quete de la race. Paris: Hachette, 1995. P. 79. Любопытно, что сподвижник и соавтор Авдеева, А.Н. Савельев, рисует "арийскую прародину" и "арийские миграции" совсем по-другому (см.: Савельев А.Н. Образ врага. С. 153-156). А Авдеев всячески расхваливает эту его новую книгу, тем самым, проявляя свою "научную принципиальность".

68. Mallory James P. The homelands of the Indo-Europeans // R. Blench, M. Spriggs (eds.). Archaeology and language, I. Theoretical and methodological orientations. L.: Routledge, 1997. P. 93-121.

69. Об истории "арийского мифа", его использовании нацистами и его современных эпигонах см.: Поляков Леон. Арийский миф. Исследование истоков расизма. СПб.: Евразия, 1996; Гудрик-Кларк Николас. Оккультные корни нацизма. СПб.: Евразия, 1995; Chandler Albert R. Rosenberg's Nazi myth. N.Y.: Greenwood, 1968; Cecil Robert. The myth of the master race: Alfred Rosenberg and Nazi ideology. L.: B.T. Batsford, 1972; Godwin Joscelyn. Arktos. The Polar myth in scientific symbolism, and Nazi survival. L.: Thames and Hudson, 1993; Goodrick-Clarke Nicholas. Black Sun. Aryan cults, esoteric Nazism and the politics of identity. N.Y.: N.Y. Univ. Press, 2002; Figueira Dorothy M. Aryans, Jews, Brahmins: theorizing authority through myths of identity. Albany: State Univ. of N.Y. Press, 2002.

70. Шнирельман В.А. Интеллектуальные лабиринты. М.: Academia, 2004. С. 123-225; Он же. "Чистильщики московских улиц": скинхеды, СМИ и общественное мнение. М.: Academia, 2007. С. 58-75.

71. О блестящем анализе противоречий, свойственных адвокатам расовой теории см.: Рогинский Я.Я. Фриц Ленц и расы // Антропологический журнал, 1934, N 3. С. 187-203.

72. Нелюбовь расовых теоретиков к работам профессиональных историков общеизвестна. Ведь тем без труда удается не оставить камня на камне от их "расовых аргументов". См., напр.: Шийк А.А. Расовая проблема и марксизм. М.: Научно-исследовательская ассоциация по изучению национальных и колониальных проблем, 1930. С. 67-77; Рогинский Я. Я. Фриц Ленц и расы // Антропологический журнал, 1934, N 3. С. 194-198.

73. Любопытно, что другой расолог, А.Н. Савельев, изображает тех же персонажей "низкорослыми" и "чернявыми" (Савельев А.Н. Образ врага. С. 169). Это - еще один "триумф" "нордической науки".

74. Медникова Мария. Феномен культурной деформации головы: евразийский контекст // OPUS: Междисциплинарные исследования в археологии, 2006, вып. 5. С. 206-229.

75. Полосьмак Наталья. Всадники Укока. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2001. С. 228-237.

76. Gould S.J. The mismeasure of man. P. 99.

77. Stocking G.W. Race, culture and evolution. P. 58.

78. Алексеев В.П. Становление человечества. М.: Изд-во полит. лит., 1984. С. 317. Забавно, что Авдеев, напротив, выставляет Алексеева противником популяционной генетики.

79. Алексеев В.П. Человек: эволюция и таксономия. М.: Наука, 1985. С. 246. См. также: Lewontin R.C., Rose S., Kamin L.J. Not in our genes. P. 119-127.

80. Бунак В.В. Раса как историческое понятие // М. С. Плисецкий (ред.). Наука о расах и расизм. М.-Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1938. С. 5-46. Основные положения этой работы были сформулированы Бунаком еще на рубеже 1920-1930-х годов. См.: Бунак В. В. Термин "раса" в зоологии и антропологии // Русский евгенический журнал, 1929, т. 7; он же. Расы // Большая медицинская энциклопедия, 1934, т. 28. С. 342-352.

81. Алексеев В.П. Становление человечества. М.: Изд-во полит. лит., 1984. С. 317.

82. Васильев С.В., Урысон М.И. Виктор Валерианович Бунак: патриарх отечественной антропологии // В.А. Тишков, Д.Д. Тумаркин (ред.). Выдающиеся отечественные этнологи и антропологи XX в. М.: Наука, 2004. С. 244.

83. Алексеев В.П. Человек: эволюция и таксономия. С. 101. Такую задачу когда-то поставил еще Бунак. См.: Бунак В. В. Об акклиматизации человеческих рас и сравнительном значении определяющих ее факторов // Русский антропологический журнал, 1924, т. 13, кн. 1-2. С. 45-59.

84. Подробно о критике теории и методов Ломброзо см.: Gould S.J. The mismeasure of man. P. 123-145.

85. Бунак В. В. Антропологическое изучение преступника, его современное положение и задачи // Архив криминологии и судебной медицины. Харьков, 1927. Т. 1, кн. 2-3. С. 535-569. Сегодня представление о каком-либо особом "генетическом типе" преступника, безусловно, отвергается. См.: Олескин Александр. Биополитика. М.: МГУ, 2001. С. 226-227.

86. Жуков Б.С. Происхождение человека. М.-Л.: Медгиз, 1931. С. 96.

87. Рогинский Я.Я. Фриц Ленц и расы // Антропологический журнал, 1934, N 3. С. 193. Все европеоидные черепа, которые американский полигенист Сэмуэль Мортон использовал для своих расовых построений, принадлежали преступникам. См.: Gossett T. F. Race. P. 74.

88. Gould S. J. The mismeasure of man. P. 94-95.

89. Савельев А. Н. Образ врага. С. 77.

90. Так мы снова встречаемся с утверждением о "несовместимости культур", которое стало типичным для современного расизма. См.: Шнирельман В.А. "Несовместимость культур": от научных концепций и школьного образования до реальной политики // А.М. Верховский (ред.). Русский национализм. М.: Центр "СОВА", 2006. С. 183-222.

91. При этом он, в частности, ссылается на мнение американского ультраконсерватора (или просто расиста) Патрика Бьюкенена. Однако на поверку такие мнения оказываются мифом. См., напр.: Шнирельман В.А. СМИ, "этническая преступность" и мигрантофобия // А.М. Верховский (ред.) Язык вражды против общества. М.: Центр "СОВА", 2007. С. 107-149.

92. Biddiss Michael D. Father of the racist ideology. The social and political thoughts of Count Gobineau. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1970; Гофман Александр. Элитизм и расизм (критика философско-исторических воззрений А. де Гобино) // Расы и народы, 1977, вып. 7. С. 128-142.

93. Действительно, Авдеев настойчиво причисляет к русским выдающегося антрополога Ж. Деникера, рожденного в семье французов в Астрахани и проведшего молодые годы в России. Но при этом Деникер обучался специальности во Франции, с которой и была связана вся его дальнейшая профессиональная карьера. Мало того, подчеркивая якобы кардинальные различия в интеллекте и восприятии мира у разных народов ("рас") и настаивая на своей приверженности "арийскому мировоззрению", Авдеев неоднократно обращается к идеям ученых еврейского происхождения, находя у них пищу для вдохновения и даже признавая их вклад в "золотой фонд русской академической антропологии". Никаких противоречий со своими "расовыми воззрениями" он в этом не видит и свои слова о том, что евреи якобы "предназначены к вечной кочевой жизни", он в таких случаях не вспоминает.

94. Оппозиция "белые"/"черные", типичная для американского расизма, не является универсальной. В других регионах мира расизм знает и иные оппозиции. См.: Майлз Роберт, Браун Малкольм. Расизм. М.: РССПЭН, 2004. С. 93-101.

95. Birdsell Joseph B. Human evolution. An introduction to the new physical anthropology. Chicago: Rand McNally College Publishing Company, 1975. P. 536-553. Многие из этих аргументов были выработаны полигенистами XIX века и обобщены французским антропологом Полем Топинаром, откуда их и черпает Авдеев. Однако Авдеев скрывает, а, возможно, и не знает, что в ходе своих исследований Топинару пришлось отказаться от понятия "чистой расы". См.: Stocking G. W. Race, culture, and evolution. P. 56-59.

96. Шийк А. А. Расовая проблема и марксизм. С. 13-14.

97. Todorov Tzvetan. On human diversity. Nationalism, racism and exoticism in French thought. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1993. P. 91-94.

98. Lorimer D. Theoretical racism. P. 428.

99. Майлз Р., Браун М. Расизм. С. 131-133.

100. Benedict Ruth. Race and racism. P. 98.

101. Бунак В.В. Расы // Большая медицинская энциклопедия, 1934, т. 28. С. 347-348; Рогинский Яков, Левин Максим. Антропология. М.: Высшая школа, 1963. С. 468-477; Алексеев В.П. Расизм в современной антропологии // Ефимов А.В. (ред.). Против расизма. М.: Наука, 1966. С. 7-26; Якимов В.Н. Антропология разоблачает // Азия и Африка сегодня, 1966, N 4. С. 5-6; Нестурх Михаил Ф. Происхождение человека. М.: Наука, 1970. С. 394-402; Токарев С.А. История зарубежной этнографии. М.: Высшая школа, 1978. С. 171-180; Чебоксаров Николай, Чебоксарова Ирина. Народы, расы, культуры. М.: Наука, 1985. С. 165-170.

102. Авдеев В.Б., Севастьянов А.Н. Раса и этнос. М.: Книжный мир, 2007. С. 120; Савельев А.Н. Время русской нации. М.: Книжный мир, 2007. С. 166.

103. Колчинский Э.И. Биология Германии и России-СССР. С. 311-313, 379. Вслед за ними Авдеев тоже называет физику Эйнштейна "антирасовой наукой". Зато он находит добрые слова для Виллибалда Хенчеля, идейного вождя шовинистической "Артаманской лиги", предлагавшего воссоздать "чистую германскую расу" путем изоляции отборных мужчин в особых поселках, где бы они плодили полезное для Германии потомство с помощью десятка женщин. В его реваншистских фантазиях этим "расово чистым" немцам предстояло заселить Восточную Европу. См.: Burleigh Michael, Wippermann Wolfgang. The racial state: Germany, 1933-1945. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1991. P. 35; Колчинский Э. И. Биология Германии и России-СССР. С. 338-339.

104. Weinreich Max. Hitler's professors: The part of scholarship in Germany's crimes against the Jewish people. N. Y.: Yiddish scientific institute, 1946. P. 11-13, 18, 30-33; Saller Karl. Die Rassenlehre des Nationalsozialismus in Wissenschaft und Propaganda. Darmstadt: Progress-Verlag, 1961; Proctor Robert. From Anthropologie to Rassenkunde in the German anthropological tradition. P. 156-166; Burleigh M., Wippermann W. The racial state. P. 52-55; Von Papen Maria Patricia. "Scholarly" antisemitism during the Third Reich: The Reichsinstitut's research on the "Jewish question", 1935-1945. Ann Arbor, MI: Bell & Howell, 1999; Александров Д. А. Наука и нацизм // Фашизм в Европе - прошлое и настоящее. СПб., 1996; Рёдер Томас, Киллибус Фолькер, Бёрвелл Энтони. Психиатры: люди за спиной Гитлера. М.: АНВИК, 2004. С. 50-201; Колчинский Э. И. Биология Германии и России-СССР. С. 344, 353-360, 433, 465-466, 494-512, 526-560. При этом О. Фишер и Ф. фон Ленц имели медицинское образование: Фишер изучал гениталии самок орангутангов, а фон Ленц увлекался наследственностью у бабочек. Гюнтер был и вовсе филологом, а Пауль Шульце-Наумбург, которого Авдеев называет "видным расологом", был архитектором. В цитируемой Авдеевым книге Ленц (1933) не только клялся в верности к нацизму, но претендовал на то, что способствовал его возникновению. См.: Колчинский Э.И. Биология Германии и России-СССР. С. 358.

105. Колчинский Э. И. Биология Германии и России-СССР. С. 476-480; Conte Edouard, Essner Cornelia. La qu?te de la race. Paris: Hachette, 1995. P. 231-261.

106. Field Geoffrey G. Evangelist of race: the Germanic vision of Houston Stewart Chamberlain. N. Y.: Columbia Univ Press, 1981. P. 100.

107. Reitlinger Gerald. The final solution. The attempt to exterminate the Jews of Europe, 1939-1945. N.Y.: Thomas Yoseloff, 1968. P. 38-39.

108. Савельев А.Н. Образ врага. С. 81.

109. Weinreich M. Hitler's professors. P. 29-30; Колчинский Э.И. Биология Германии и России-СССР. С. 540.

110. Fetten F.G. Archaeology and anthropology in Germany before 1945 // H. Harke (ed.). Archaeology, Ideology and Society. The German Experience. Frankfurt am Main: Peterlang, 2000. P. 148.

111. Hassman Henning. Archaeology in the 'Third Reich' // H. Harke (ed.). Archaeology, Ideology and Society. The German Experience. Frankfurt am Main: Peterlang, 2000. P. 127.

112. Интервью "Порталу-Credo.Ru" 11 января 2005 г.: "Россия никогда не была православной страной" (http://www.portal-credo.ru/site/?act=ne … 97&cf=)

113. Авдеев В. Отпечатки пальцев как расовые признаки // За русское дело, 1999, N 9.

114. См., напр.: Козинцев Александр. О "чистоте крови" и "патриотизме" // Н.Г. Скворцов (ред.). Обновление: межнациональные отношения и перестройка. Л.: Лениздат, 1989. С. 174-177. Авдееву следовало бы прислушаться к этому мнению, ибо книгу Козинцева он называет шедевром. Неужели и этот ведущий отечественный антрополог тоже кажется ему "недругом белой расы"? Любопытно, что, по словам другого "расолога", Андрея Савельева, "русской расы не существует" (См.: Савельев А.Н. Образ врага. С. 539). Но его Авдеев не спешит объявить своим недругом.

115. Рогинский Я.Я., Левин М.Г. Антропология. М.: Высшая школа, 1963. С. 391.

116. Дерябин Василий. Современные восточнославянские народы // Т.И. Алексеева (ред.). Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., Научный мир, 1999. с. 30-59. Сам Дерябин отстаивает идею о дискретности антропологических групп и выступает против концепции клинальной изменчивости. См.: Дерябин В.Е. О дискретности расовых вариантов в современном населении Восточной Европы и Кавказа // Г.А. Аксянова (ред.). Наука о человеке и обществе: итоги, проблемы, перспективы. М.: ИЭА, 2003. С. 98-114. Однако его собственные работы говорят о том, что такие определения как "дискретность" или "клинальная изменчивость" имеют относительный достаточно субъективный характер. Ведь, доказывая идею дискретности, Дерябин делал акцент на отчетливой границе между северными и южными русскими (Дерябин В. Е. О дискретности… С. 109). Но в другой своей работе он писал о том, что "это разделение не носит резкого характера. Две полярные антропологические зоны соединены целым рядом переходных вариантов, и можно сказать, что при движении с северо-востока на юго-запад черты северных европеоидов постепенно ослабевают, а признаки южных - усиливаются" (Дерябин В.Е. Современные восточнославянские народы. С. 33). То же самое наблюдается там, где русские издавна соседствуют с другими народами. Впрочем, гораздо важнее тот факт, что своими работами Дерябин вслед за многими другими антропологами убедительно демонстрирует отсутствие строгой корреляции между антропологическим типом и языком. Так, в одном из рассмотренных им случаев как марийцы, так и башкиры оказались расколотыми между двумя разными антропологическими группами, в другом случае то же самое выявилось у финнов Финляндии, в третьем - у азербайджанцев, в четвертом - у грузин и т. д. Зато в арменоидный тип попала значительная часть армян вместе с греками Грузии и ассирийцами. Но армяне, живущие в Грузии, вошли в "южногрузинский вариант" (см.: Дерябин В.Е. О дискретности…). Аналогичным образом, академик В.П. Алексеев, с одной стороны, писал о четырех четко выраженных антропологических типах на Кавказе, но, с другой, отмечал, что в промежуточных ареалах между ними везде встречались переходные формы, а в пределах каждого типа наблюдалась определенная географическая изменчивость (См.: Алексеев В. П. Человек: эволюция и таксономия. С. 202-203). Все это говорит как об интенсивности смешанных браков между соседними этническими группами, так в некоторых случаях и о процессах смены языка. Об этом В.В. Бунак писал еще в 1920-е годы. См.: Бунак В.В. О смешении человеческих рас // Русский евгенический журнал, 1925, том 3, вып. 2. С. 121-122.

117. Дерябин В.Е. Современные восточнославянские народы. С. 58. См. также: Алексеева Т.И. Этногенез и этническая история восточных славян по данным антропологии // Т.И. Алексеева (ред.). Восточные славяне. Антропология и этническая история. М.: Научный мир, 1999.

118. Долинова Н.А. Дерматоглифика восточных славян // Т.И. Алексеева (ред.). Восточные славяне. Антропология и этническая история. М.: Научный мир, 1999. С. 60-79.

119. Гравере Рита. Одонтология восточнославянских народов // Т.И. Алексеева (ред.). Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., Научный мир, 1999. С. 85-87.

120. Даже здесь Авдеев не удержался от искажения, ибо Дженсен писал не о "расово-соматическом облике", а об "умственных способностях". Вначале он утверждал, что последние на 80% зависят от генетической наследственности, но затем в своей книге доказывал, что различия между белыми и черными по умственным способностям объяснялись наследственностью на 50-75%. Дженсен - не биолог, а психолог, и сфера его профессиональных занятий - психология образования. Ничего в области биологии он "доказать" не мог. Да и приведенные цифры он взял у своих предшественников. Например, цифру 80% популяризировал в первой половине XX века американский психолог Эдвард Торндайк. Что касается психологических работ Дженсена, то они отвергнуты американской наукой как, безусловно, расистские, и критика этих работ даже включена в американские вузовские учебники. Один из известных американских ученых назвал его подсчеты "нумерологией, а не наукой". См.: Layzer David. Heritability analyses of IQ scores: science or numerology? // Science, 29 March 1974, vol. 183. P. 1259-1266. См. также: Brace C. Loring, Livingstone Frank B. On creeping Jensenism // Race and IQ / ed. by Montagu Ashley. L.: Oxford Univ. Press, 1975. P. 151-173; Race and intelligence: the fallacies behind the Race-IQ controversy / eds. K. Richardson, D. Spears. Baltimore: Penguin, 1972; Race and IQ / ed. by Montagu Ashley. L.: Oxford Univ. Press, 1975; The IQ controversy / ed. by Ned J. Block, Gerald Dworkin. N.Y.: Pantheon Books, 1976. Сегодня ни один профессиональный биолог, имея в виду фенотипическую вариативность, зависящую как от внутренних (генетическая предрасположенность), так и от внешних факторов (условия, способствующие или препятствующие реализации генетической предрасположенности), не отважится давать такие строгие цифры, как это делает со ссылкой на Дженсена Авдеев. Специалисты называют такие подсчеты "ненаучными" и "бессмысленными". Об этом см.: Hirsch Jerry. Behavior-genetic analysis and its biosocial consequences / ed. by Ned J. Block, Gerald Dworkin. N.Y.: Pantheon Books, 1976. P. 156-178; Layzer David. Science or superstition? A physical scientist looks at the IQ controversy / ed. by Ned J. Block, Gerald Dworkin. N.Y.: Pantheon Books, 1976. P. 194-241; Bane Mary Jo, Jencks Christopher. Five myths about your IQ / ed. by Ned J. Block, Gerald Dworkin. N.Y.: Pantheon Books, 1976. P. 325-338.

121. Будучи неоязычником, Авдеев связывает христианство с внедренной извне "иудейской идеологией". Его не смущает то, что сегодня многие русские отождествляют себя с православием.

122. Авдеев В. Надо учиться прикладной биологии // Завтра, август 2005 (N 32). С. 8.

123. Благодарю В. Ю. Дашевского за переданный мне текст постановления прокуратуры.

124. Майлз Р., Браун М. Расизм. С. 107.

125. О расовых войнах мечтали и германские нацисты, представляя большевизм в "азиатском" или "татарском" облике. Это и легитимизировало их мечты о завоевании "жизненного пространства" на Востоке. См.: Essner C. Im "Irrgarten der Rassenlogik". S. 86-88.

126. Степанищев Сергей, Чарный Семен. Национализм, ксенофобия, антисемитизм в Государственной Думе РФ (Обзорный доклад Московского бюро по правам человека). (http://www.religare.ru/document14408.htm)

127. О нем см.: Шнирельман В.А. Лица ненависти (антисемиты и расисты на марше). М.: Academia, 2005. С. 307-346.

128. О нем см.: Альтман Мария. Отрицание Холокоста: история и современные тенденции. М.: Фонд "Холокост", 2001. С. 61-63. Как пишет Альтман, в книге Графа "сведения специалистов, вырванные из контекста, либо неправильно интерпретируются, либо необоснованно (используя абсурдные доводы) отрицаются". Похоже, и "расологи", и "ревизионисты" работают одними методами.

129. http://d-zubov.livejournal.com/2007/07/23/ Благодарю российских правозащитников за эту информацию.

130. Степенин М. Расследование // The New Times/Новое время, 2 апреля 2007. С. 30. В своей последней книге А.Н. Савельев пишет о "расовой вражде, организованной внутренним врагом". Не Севастьянова ли с Авдеевым он имеет в виду? См.: Савельев А.Н. Образ врага. С. 85.

131. Шнирельман В.А. "Чистильщики московских улиц": скинхеды, СМИ и общественное мнение. М.: Academia, 2007. С. 93-96.

Horowitz Irving L. The Rushton file // Russell Jacoby and Naomi Glauberman (eds.). The bell curve debate. N.Y.: Random House, 1995. P. 179-200.

Irving Louis Horowitz (September 25, 1929 – March 21, 2012) was an American sociologist, author and college professor who wrote and lectured extensively in his field.

From 1963 to 1969, Horowitz was professor of sociology at Washington University in St. Louis. He has also been a visiting professor at Stanford University, the University of Wisconsin–Madison, Queen’s University in Canada, and the University of California, and a Fulbright Lecturer in Argentina, Israel, and India; a member of the advisory board of the Institute for Scientific Information, 1969–1973; consulting editor for Oxford University Press, 1969–74, for Aldine-Atherton Publishers, 1969–1972; an external board member of the Radio Marti and Television Marti Programs of the United States Information Agency, beginning in 1985; chair of the board of the Hubert Humphrey Center, Ben Gurion University, Israel, 1990–1992; and served as an external board member of the methodology section of the research division, United States General Accounting Office. Horowitz's latest academic post was Hannah Arendt University Professor Emeritus of Sociology and Political Science at Rutgers University, since 1992.

Over the several decades until his death Horowitz worked to develop a political sociology that can measure the extent of a society's personal freedom and State-sanctioned violence

Horowitz wrote about genocide: “First comes the act and then comes the word: first [the crime of] genocide is committed and then the language emerges to describe a phenomenon."[8]