Дмитрий Быков на ту же тему.
Погромное
Какая вещь прекрасная — погром!
Рекомендую это всем знакомым.
Чего не добиваешься добром,
немедля добиваешься погромом.
Бессмысленно стучаться в стену лбом.
Тут ничего не значат наши фразы.
Всего один устроили погром —
а в Бирюлеве нет овощебазы,
и сам Толбоев пьет фенозепам
и напрягает сто своих каналов,
и прямо к колокольцевским стопам
повергнут отчудоханный Зейналов,
и Колокольцев так глядел в упор,
что зрители немедленно влюбились!
(Там многое неясно до сих пор,
но по лицу же ясно, что убивец).
Жильцы домов, в которых все черно,
тотчАс себя почувствовали дома.
С рожденья знают все, что ничего
тут делаться не будет без погрома.
У нашенских проблем такой объем,
что полумеры их не разряжают.
Я подчеркну: не митинг, а погром.
За митинг тут, как правило, сажают.
Ах! ни один российский институт
не защищен от трещинок и вмятин.
Чтоб выживать — родиться надо тут
погромщиком. Он классово понятен.
Всегда к сопротивлению готов,
он чувствует, поскольку не придурок,
что трогать можно чурок и жидов —
и можно ли любить жидов и чурок?!
В ответ ревет расплавленная медь,
усиленная эхом канонада:
«Да что ж нам, русским, — права не иметь?
Да что же нам, терпеть?!» О нет, не надо;
все ваши бесполезные труды,
безденежье, покорность, вонь, окурки —
все это только чурки и жиды,
все сделали за вас жиды и чурки.
Коль тысяча российских городов,
насупившись, натужившись багрово,
бессильна против чурок и жидов —
спасенья нету, окромя погрома.
О жизнь моя, просратый полимер,
бездарных лет рассеянное стадо!
Чего бы я добился, например,
владей я этой техникой как надо?
Ведь я с рожденья чувствовал нутром:
не хочешь ты овсянки или манки,
не хочешь в класс? — немедленно погром!
Швыряй тарелки, кружки, банки, склянки!
Вот девушка, допустим, не дает,
ссылаясь на мигрень или на девство, —
так заори, как раненый койот,
и все порви! И даст — куда ей деться?
А если в этом случае простом,
чтоб не было проблем с законом чахлым,
еще вооружиться и крестом —
тогда тебя поймет еще и Чаплин!
Боюсь я лишь, что собственная мать,
узрев мои решительные меры,
совсем бы не смогла меня понять —
ей не хватает православной веры;
и даже при наличии креста —
простите за кощунственную фразу —
мне б сделали такое ата-та,
что все погромы кончились бы сразу.
И ладно бы еще старуха-мать, —
но девушка при виде непорядка
могла бы тоже, в общем, не понять...
хотя чего тут, в общем, непонятно?
Увы, моя заносчивая прыть
закончилась бы грустно и знакомо.
Слабо им было до того прогнить,
чтоб испугаться моего погрома!
