Либерально ли ограниченное государство?
Элла Панеях / 26 мая / inliberty
(именно так: 26 мая. Предупреждаю: за ссылку на Панеях в ЖЖ можно заплатить удалением аккаунта)
На моей любимой футболке, привезенной с летней школы института Катона, отпечатан лозунг: «Навстречу ограниченному государству». Когда я перевожу надпись своим американским друзьям - toward a limited government - понимающе кивают и республиканцы, и убежденные демократы; хотя представления о том, в чем именно должно быть ограничено правительство, у них, разумеется, совершенно разные.
В либеральной традиции под ограниченным государством принято понимать государство - «ночного сторожа». Пусть государство, раз уж совсем без него большинство людей пока что жить не готово, выполняет функции защиты границ, поддержания порядка, суда. Со всем остальным люди прекрасно справятся сами по себе. Нищих накормят благотворители, стариков - их взрослые дети, или собственные сбережения, или добровольно приобретенная страховка. Образование - гораздо лучшее, чем сейчас - можно будет получить в частных школах, дороги замечательнейшим образом построят частники, они же обеспечат общественный транспорт там, где он действительно нужен... Что до выморочных государственных органов типа антимонопольного комитета или Госкомдури, то их устранение пойдет только на пользу рынку и обществу.
Споры на эту тему крутятся как правило вокруг вопроса о том, в достаточной ли степени люди способны к самоорганизации, чтобы без вмешательства Большого Брата удовлетворить те-то и те-то потребности друг друга, и предотвратить те-то и те-то ужасные вещи, от которых сейчас нас спасает якобы только государство. Либеральная позиция в пределе состоит в том, что частные люди ничем не хуже и не тупее тех людей, из которых состоят государственные структуры, но зато намного лучше этих людей знают свои потребности - а потому любую из перечисленных и неперечисленных функций способны гораздо лучше них выполнить самостоятельно. Моральный аспект этой же позиции состоит в том, что применение насилия для любых целей кроме самозащиты (или защиты другого человека от насилия же) в принципе недопустимо, и государство, как монополист насилия, и как исторически главный насильник (никакие преступники не перебили столько людей, как государства) - попросту не имеет морального права на существование. Согласившись на этих двух мыслях, единомышленники, как правило, считают вопрос исчерпанным, и делают вывод: государство следует «раздевать» от лишних функций при любой возможности, передавать в частные руки все, что может быть передано в данной политической ситуации, а как промежуточную цель на пути к безгосударственному обществу следует поставить то самое ограниченное государство.
Полностью соглашаясь с либеральной идеей в самом экстремальном ее варианте - насилие недопустимо; собственность абсолютна; любая из осмысленных функций, ныне исполняемых государством, может быть исполнена частными людьми и фирмами гораздо лучше, а те, которые не могут, и исполнять не следовало бы - соглашаясь со всем этим я, тем не менее, в последнее время слегка вздрагиваю, когда слышу мантру об ограниченном государстве. У меня хорошее воображение, ага. Государство, сбросившее с себя все функции, что называется, «заботы о людях» и состоящее из армии, полиции и суда. Голый аппарат насилия в чистом виде. Структура, состоящая из вооруженных людей, выполняющих волю... чью? Общества? Налогоплательщиков? Позвольте. Во-первых, насильственное принуждение граждан к чему бы то ни было запрещено условиями задачи - в том числе и к исполнению воли демократического большинства. Что при этом считать волей налогоплательщика? Защищающая абстрактные принципы свободы и собственности в меру своего понимания последних? Где гарантии, что эти люди будут заниматься именно этим? Во-вторых, мне решительно непонятно, почему человек с ружьем станет подчиняться в чем-нибудь человеку без ружья. О, да, разумеется, свободные граждане тоже поголовно обзаведутся ружьями (я бы точно обзавелась). Значит, имеем обученную компактную армию или полицейское подразделение против народного ополчения, пытающегося ограничить их власть. Представили себе, да? Нет, мятеж при случае может закончиться удачей - но эти случаи в истории относительно редки.
Вообще говоря, государство, состоящее практически из одних силовиков - это, ребята, никак не ночной сторож. Это иерархически организованная вооруженная банда, ограниченная в своих действиях только способностью мирного населения к вооруженному сопротивлению. Путь эволюции подобных банд известен: феодальная дружина - завоевание контроля над территорией - насильственный сбор дани «за защиту» - посильное расширение территории - приграничные столкновения с соседними бандами - потребность в ресурсах для их сдерживания - переход к регулярному налогообложению для потребностей войны - попытки регулировать экономическую деятельность населения в надежде выжать больше - закрепление всего этого дела в виде того самого государства от которого хотелось отстроиться.
Еще раз: я действительно думаю, что любая из функций государства - охрана собственности, образование, страховка от нищеты в случае утери трудоспособности, черта в ступе - будет исполняться намного лучше, если государство удастся вытеснить из обсуждаемой сферы, и дать людям самостоятельно решить свои проблемы. Любая. И да, к социальной сфере это относится в большей степени, чем к какой-либо еще - просто потому, что она пытается удовлетворять непосредственные материальные потребности людей. Но очередность имеет значение. Если мы будем бороться за перехват у государства функций по принципу «чем ближе к социалке, тем скорее избавляемся, чем ближе к силовым функциям, тем терпимее относимся» - то на выходе, в случае успеха, мы получим такое, что современное неограниченное государство нам медом покажется. Лишенную какой бы то ни было легитимности вооруженную банду, имеющую возможность делать с людьми на контролируемой территории примерно все, что угодно. Собственно, что бывает, когда профессионалы насилия - военные, бандиты, полицейские, партизаны, неважно - оказываются в стране единственной властью, любой знакомый с историей человек вообразит легко.
Конечно, намного приятнее и безопаснее бороться за - неизбежную по-любому, хоть в компартию всю страну запиши - отмену обязательных пенсий, чем против предварительного заключения, как права трех профессионалов государственного насилия - следователя, прокурора и судьи на госзарплате - швырнуть человека в тюрьму по простому подозрению на неопределенный срок. За разгон - безобразных как правило - государственных школ, чем против права какого бы то ни было, но в первую очередь собственного, правительства клепать на наши налоги оружие массового уничтожения. За первое от силы обзовут социал-дарвинистом, и выразят сомнение в вашей способности к состраданию. За второе обвинят в пособничестве преступникам и чуть ли не в государственной измене.
Но проблема в том, что все эти безобразия - насильственное навязывание образовательных услуг, нарушающие базовые права законы против дискриминации, безобразного качества государственная медицина - возникли не в порядке злой воли поработителей. Напротив, они появились в ходе попыток подданных хоть как-то приручить то самое «ограниченное государство» военных и жандармов, пристроить его хоть к какому-то осмысленному делу, связать ответственностью перед обществом. Глядя с другой стороны - они возникли из осознания людьми, из которых состояли государства, той мысли, что из обученных, хоть как-то подлеченных, мытых и не задавленных налогами до полной потери стимулов подданных можно без особых усилий и актуального применения насилия (обходясь в большинстве случаев угрозами) выдоить на собственное содержание намного больше ресурсов; а заодно и оправдать свое существование чем-то более благородным, чем обычное «купи кирпич, а то вдарю». Разрастание государства в сторону «заботы о людях» внешне отодвинуло его насильственные функции на второй план. Но социалка и регулирование рынка зависят от накопленного государством потенциала насилия, и без уменьшения этого потенциала масштаб грабежа не уменьшить - уменьшить можно лишь ту долю награбленного, что государство тратит не на содержание себя и государевых людей, а на другие задачи. Уговаривая бандита отказаться от раздачи части награбленного бедным, но не разоружая при этом бандита - вы рискуете получить на свою шею дона Корлеоне вместо Робин Гуда. Не то, чтобы Робин Гуд был образцом либерализма, но подобный обмен не стоит свеч.
Собственно, одно из самых «ограниченных» известных мне современных государств, это, как ни абсурдно это звучит, тот госаппарат, который мы на практике имеем сейчас в России. В беспрецедентной степени состоящий из силовиков; скинувший с себя едва ли не все социальные обязательства - крохотные пенсии, чисто символические детские пособия, доведенная до полного неприличия госмедицина, постоянно сокращающаяся поддержка нуждающихся в дорогом лечении; смехотворно низкие инвестиции в инфраструктуру (В 2008 году в России было построено 315 км новых дорог - при потребности, по оценке министра регионального развития, в миллион километров http://www.gazeta.ru/auto/2005/10/05_n_448894.shtml) - да вообще чуть ли не все «человеколюбивые» функции, которыми мы привыкли возмущаться, исполняются чисто символически. И что? Наступил рай и самоорганизация показывает чудеса? Да как бы наоборот. Норма изъятий не уменьшилась, а возросла, только тратит денежки вертикаль на себя любимых - легально, в виде бюджетных трат, и нелегально, в виде инициации максимально попило-удобных проектов. А теперь еще и в виде прямых, не увязанных ни с какими обязательствами перед людьми (будь то клиенты банка, или работники предприятия) денежных раздач государственным и дружественным фирмам, терпящим бедствие из-за кризиса. Регулирование рынка вместо - пусть ложных - но хотя бы сколько-то осмысленных целей становится только и единственно средством получения административной ренты, перехвата собственности и упрочения власти регуляторов над бизнесом. Тот потенциал насилия, который раньше тратился на то, чтобы заставить производителя, под страхом уголовного преследования, скажем, пройти сложную процедуру проверки качества продукции (да, насилие), теперь тратится на то, чтобы отобрать у оного производителя завод в пользу рейдера в погонах (в сто раз большее насилие).
Далее, вслед за социальными, государство-силовик с удовольствием сбрасывает с себя и собственно защитные функции. Милиции - если речь не идет о марше несогласных - на улице все равно, что нет. Хуже, чем нет - она представляет из себя дополнительную, вдобавок к уличным преступникам, опасность для мирного пешехода. Суд практически не функционирует в качестве института выяснения реальной виновности обвиняемого - в лучшем случае, если судья счел вас невиновным, и хочет освободить в зале суда, вы получите от него тот срок, который уже отсидели в СИЗО. И судимость в довесок, разумеется. А зачем не прикрытому никакими фиговыми листьями аппарату насилия действовать как-то иначе? Из глубокого уважения к идеалам свободы? Из страха перед восстанием народных масс? Из этого страха сподручнее заказывать водометы для ОМОНа.
Позволяя государству сбрасывать с себя социальные функции без отказа от имеющегося потенциала насилия, мы позволяем ему использовать этот потенциал насилия напрямую, чисто в свою пользу - дубинками по нашим головам, а следовательно, по нашей свободе, или рейдерскими захватами под видом защиты закона, то есть, ударами по нашей собственности. Возможности стационарного бандита ограничены не объемом его обязательств перед жителями территории, а его силовыми возможностями (плюс известное всем «ограничение стационарного бандита» - но оно вступает в силу, если его власть над подданными абсолютна, чего в реальности практически не бывает). И мне кажется, что позволить бандиту ограничиться собственно бандитизмом - во всю накопленную за время набирания социальных обязательств мощь -- это самое нелиберальное, что только можно сделать в стремлении ограничить власть бандита над мирными людьми.
