«Я вспоминаю одно и то же, двадцать третье, первый день...», да простит меня читатель за перефраз  стихов нашего великого земляка, но, когда я думаю о революции роз, мне постоянно приходят на ум эти строки. Долгое время большинству русскоязычных читателей рассказывалось о том, что данное событие было спланировано и организованно в коридорах Лэнгли, технологии отработаны, роли расписаны с точность до минуты. Более того, сегодня, спустя годы, многим и в Грузии это кажется хорошо спланированным спектаклем. Не хочу переубеждать сторонников теории заговора, расскажу о своих личных впечатлениях и выводах, к которым я пришел, размышляя о событиях тех дней. Сразу же оговорюсь, данные выводы являются сугубо личным мнением и не претендуют на истину последней инстанции.

То что «старому лису» пора на покой было ясно еще в конце девяностых. Страна, начавшая было возрождаться подобно фениксу из пепла, погрязла в болоте безысходности. Выскажу циничную, и вместе с тем довольно очевидную вещь, если бы Эдуард Амвросиевич погиб во время покушения в феврале 1998 года, он бы вошел в историю Грузии как герой и мученик. Однако, этого не произошло, бронированный  «Мерседес»,  подаренный другом Гельмутом, выдержал прямое попадание «Мухи», а гаишник Армен, вышедший на традиционную вечернюю «рыбалку», вывез перепуганного президента на личной «шестерке» с места событий. Так или иначе, вся последующая история Грузия, это история вялых попыток власти сохранить систему. Вопрос о смене власти, пожалуй, самый болезненный вопрос на всем постсоветском пространстве. Объясняется это просто, в силу отсутствия института неприкосновенности собственности, вопрос о смене власти почти неизбежно становится вопросом передела собственности, а это более чем серьезно. На постсоветском пространстве господствующая во всем мире схема деньги-власть-деньги, заменена другой власть-деньги-власть. Так или иначе, вопрос как пройдет смена власти в Грузии, с начала двухтысячных годов стал предметом кропотливой работы, как в коридорах власти в самом Тбилиси, так и в Вашингтоне, Брюсселе и Москве. Естественно, подготовка преемника началась задолго до часа Х, который должен был наступить в 2005 году. Проблема власти заключалась в том, что у нее не было ярко выраженного кандидата на пост приемника. Шеварднадзе, подобно другим постсоветским лидерам не терпел любого намека на конкуренцию. Хотя о приемнике  и говорили постоянно, кто только не примерял на себя кресло президента. Последний персонаж был и вовсе мультипликационным, назначение на место государственного министра, личного врача и друга семьи Эдуарда Амвросиевича,  Автандила Джорбенадзе, было показателем не только слабости, но и безысходности существовавшего режима.

Наиболее вероятным и естественным кандидатом на пост приемника был бы естественно Зураб Жвания, молодой энергичный политик, пользующийся поддержкой Запада и умевший плести тонкие интриги в лучших традициях византийства. Однако, здесь было несколько очень серьезных моментов, которые непреодолимой стеной стали перед возможностью президентства Зураба Жвания. Практически все политические соперники тогдашнего председателя парламента понимали большую вероятность его прихода к власти. Грязные кампании по дискредитации Зураба Жвания следовали одна за другой, чего только не ставилось в вину потенциальному кандидату, от армяно-еврейского происхождения до нетрадиционной ориентации. Сам Жвания не был ни харизматической фигурой, ни ярким оратором, что сводило его шансы к победе на президентских выборах к нулю. Зато в команде Жвания было достаточно людей, способных сыграть роль президента при  сильном премьере.  Наиболее подходящими были две кандидатуры – молодой и харизматичный Михаил Саакашвили и способная обеспечить связь поколений Нино Бурджанадзе. То, что в конечном итоге выбор был остановлен именно на Бурджанадзе абсолютно естественно, молодая женщина, хороший юрист, дочь своего отца, явно выигрывала по сравнению с импульсивным Михаилом Саакашвили, которого даже тбилисская элита не принимала до конца, как своего. Однако, с таким выбором не был согласен сам Михаил Николаевич, который слишком буквально воспринял слова президента Грузии, сказанные им в вагоне метро, направляющегося на только что открывшую станцию имени Важи Пшавела. Тогда Эдуард Амвросиевич по отечески положив руку на колено молодого кандидата в депутаты парламента Миши Саакашвили, сказал в камеры ведущих телеканалов Грузии - Вот этот парень, ваш будущий президент.  Спустя всего несколько лет слова президента окажутся пророческими.

В итоге Саакашвили сплотил вокруг себя команду и начал играть в собственную игру. Наиболее значимыми членами команды Михаила Саакашвили были депутаты парламента Вано Мерабишвили, Зураб Адеишвили, Коба Давиташвили, успевший поработать заместителем министра юстиции Ираклий Окруашвили, бизнесмен Бесо Джугели, журналист Гия Арвеладзе и многие другие молодые талантливые люди.  Конечно, для партии очень важно иметь харизматичного лидера, способного зажечь и повести за собой массы, но не менее важно, чтобы рядом ним находился  организатор высокого уровня. Тем, кто хоть немного знаком с грузинскими реалиями, нетрудно будет догадаться, что таковым был, занявший место генерального секретаря партии Вано Мерабишвили. За короткий срок Вано удалось создать структуру партии, которая сумеет без наличия серьезных финансовых ресурсов организовать марш на столицу практически из-за всех регионов Грузии. Главное отличие националов от активистов других партий заключалось в критической массе «людей длинной воли», готовых идти на риск и даже жертвовать собой ради достаточно размытой, и, тем не менее, такой конкретной идеи свободы. Кроме того для привлечения сторонников первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа, националы объединились с одним из самых вменяемых звиадистов Звиадом Дзидзигури, а для получения голосов в Батуми с Республиканской партией, возглавляемой братьями Бердзенишвили.

Выборы 2 ноября 2003 года прошли как обычно, с тотальной фальсификацией и циничным, заранее известным результатом. Вот только согласиться с такими итогами не мог уже никто. В течение недели вперед в подсчете голосов выходили то «Союз граждан Грузии», то «Национальное движение»,  задерживались окончательные результаты подсчета голосов из Аджарии и Квемо-Картли. Эти два региона были административными ресурсами «Союза граждан» и «Союза возрождения», было понятно – победит тот, кто подаст окончательную цифру последним. После того, как были опубликованы результаты по Аджарии, на первом месте, как нетрудно догадаться, оказался «Союз Возрождения», спустя сутки «пришли» результаты из Квемо-Картли. Окончательно итоги выборов выглядели так, первое место – «Союз граждан», второе место – «Союз Возрождения» и третье место – «Национальное движение». В любой другой ситуации население почувствовало бы себя обманутым и все. В любой другой, но не в этой. «У нас украли победу» - эти слова произнес лидер «Национального движения», обращаясь к своим избирателям. Народ за последние два года уже привыкший к массовым выступлениям собрался почти мгновенно. Тогда еще мало кто предполагал, что это не просто митинг,  это революция.

Трудно сказать планировалась ли  в начале ноября никто смена власти. Ставки и без того были очень высоки, обладать большинством в парламенте в период  смены власти в стране, шикарная фора. Абсолютно очевидно, что именно этого добивались Миша и его команда. После того, как стало ясно, что протестный заряд улицы достаточно велик, к митингу не без колебаний присоединились демократы. Нино Бурджанадзе и Зураб Жвания холодным ноябрьским вечером, взявшись за руки, прошли со своими сторонниками от филармонии к зданию парламента. Тогда уже стало ясно, стратегическая инициатива в руках националов, демократы, которые надеялись на безболезненный переход власти в их руки, оказались на вторых ролях. И все-таки революция произошла, перефразируя слова поэта – если революции случаются, значит это кому-нибудь надо. Понятно, что это было надо Михаилу Саакашвили и его соратникам. Поняв, что вопрос с преемником решен он начал действовать на опережение, как в случае с публикацией в газете «Нью-Йорк Таймс» статьи  Вано Мерабишвили, так и сейчас, выведя народ на проспект Руставели. Однако, для того, чтобы революция стала реальностью, недостаточно вывести народ, в конечном итоге, постоят и разойдутся. Для любой революции нужны деньги, средства массовой информации и поддержка «мирового сообщества».

Те, кто пытаются доказать на то, что революция роз была спланирована на Западе в качестве  доказательства приводят тот факт, что послом США в Грузии в то время был Ричард Майлс.  Мол, что вам еще нужно, специалист по цветным революциям, однако, при этом забывают, что до Грузии у Майлса был только опыт Сербии, а там ситуация была в корне иная. Майлс, конечно, специалист, но не по цветным революциям, а по переходу власти к нужной группе лиц. Осмелюсь утверждать, что ни Госдепартамент, ни какие другие ведомства не планировали революцию роз. Власть спокойно, без лишних потрясений должна была перейти к Нино Бурджанадзе, то есть фактически к Зурабу Жвания. Уже в январе 2004 года, когда избранный президент Саакашвили представлял нового премьер-министра страны, которым стал Зураб Жвания, Саакашвили пошутил на тот счет, что мол, конечно, хотел бы видеть на посту премьера женщину. «Вообще то, у нас женщина должна была быть президентом» - мгновенно парировал премьер-министр. 

Так кто же тогда поддержал Михаила Саакашвили в его борьбе за власть. То, что лежит на поверхности, так это фонд «Открытое общество», иными словами фонд Сороса. Именно этот фонд финансировал молодежное движение «Кмара !» (довольно!), и на деньги этого фонда молодые люди предлагали стоящим под пронизывающим ноябрьским ветром митингующим бутерброды и горячий шоколад. Данная организация, возглавляемая Гиги Угулава и Теей Тутберидзе, сделала сущим адом жизнь коррумпированных  чиновников, чем заслужила искреннюю симпатию население. Идейной опорой националов стала неправительственная организация «Институт свободы», активисты данной организации стали известны населению благодаря самоотверженной защите свидетелей Иегова, которых избивали члены радикальной православной группировки, лишенного сана священника Василия Мкалавишвили. Именно благодаря жутким кадрам избиения людей, сожжения библейской литературы и погромов, всей стране стали известны такие имена как Гига Бокерия и Гиви Таргамадзе. Следует отметить, что для того, чтобы в открытую выступить в защиту свидетелей Иегова, в Грузии тех времен требовалось немалое гражданское мужество. В условиях тяжелейшего экономического и социального кризиса люди обратились к едва ли не единственному утешению – к церкви, а со всех амвонов раздавались анафемы свидетелям Иеговы, которые занимались агрессивным прозелитизмом. В недрах «Института свободы» разрабатывалась и будущая государственная идеология, хотя следует отметить, что сама по себе программа «Национального движения» была крайне эклектичной, и состояла из популистских лозунгов типа борьбы с коррупцией и возвращения вкладов. Немалую роль сыграла и деятельность Михаила Саакашвили в качестве председателя тбилисского сакребуло, когда по его инициативе за счет городского бюджета были отремонтированы крыши, подвалы и лифты многих корпусов. Достаточно солидную часть финансирования составляли пожертвования отдельных предпринимателей, которым националы предлагали защиту от произвола налоговых и правоохранительных органов. Городская шутка тех времен «Миша сделай нам крышу» звучало весьма двусмысленно.

Отдельное слово следует сказать о роли телевидения, точнее одной телекомпании «Рустави 2», основанной тоже одним из членов команды Зураба Жвания, Эроси Кицмаришвили. На протяжении нескольких лет с помощью различных ток-шоу, и даже мультсериалов расшатывал основы существующей власти. Практика показа митингов в прямом эфире была опробована еще в ноябре 2001 года. Постоянная политическая реклама была направлена не на поддержку какой-либо партии, а именно против существующей власти. Жители Грузии наверняка помнят  талантливые рекламные ролики, такие как «Это не их лицо» или «Хватит! Почему? Потому что я люблю Грузию». Позднее к информационному обеспечению оппозиции подключился и телеканал олигарха Бадри Патаркацишвили. О нем и его роли в новейшей истории Грузии мы поговорим чуть позже, а пока ограничимся тем, что именно Бадри Патаркацишвили финансировал команду Зураба Жвания. Некоторые говорят о том, что националов финансировал другой олигарх, Бидзина Иванишвили. У меня нет информации по этому поводу, впрочем, зная Бидзину Иванишвили, могу предположить, что какая-то разовая помощь возможно и была, но ввязываться в политическую игру в Грузии по крупному он вряд ли бы стал. Тем более, что в Грузии у него нет бизнес-интересов, на Родине он занимается исключительно благотворительностью.

Однако, деньги это еще далеко не все. До выборов 2003 года всем казалось, что Запад сделал ставку на команду Зураба Жвания, ну а Мишу держит в качестве запасного варианта и идеальной оппозиции. Но тут, по моим ощущениям, произошло то, чего не мог ожидать никто – Саакашвили вновь сыграл на опережение. Говоря о Майлсе все, почему то забывают, о том, что преемник в Грузии должен был быть фигурой, которая устраивает не только Вашингтон, но и Москву. Шеварднадзе со своими бесконечными метаниями между Москвой и Вашингтоном порядком надоел и тем и другим. Явные ставленники Москвы типа Аслана Абашидзе или Джумбера Патиашвили не устроили бы Запад. Мне действительно неизвестно, каким образом Михаилу Николаевичу удалось добиться расположения Кремля, но факт остается фактом, в какой-то момент времени Саакашвили оказался более приемлемым для Кремля, нежели Нино Бурджанадзе.

А между тем в Тбилиси происходили крайне интересные события, после недельного стояния у стен парламента, националы готовились к решающему броску. Рядом с ними у стен парламента уже стояли демократы и активисты пророссийской партии «Единство» Джумбера Патиашвили. Продемонстрировав свою силу, революционеры увели народ с улицы Руставели, и отправились в регионы. В то же время Эдуард Шеварднадзе запросил помощи у своего заклятого  друга  Аслана Абашидзе. Располагая неограниченными административными и финансовыми ресурсами, Аслан Абашидзе сумел отправить в Тбилиси не меньше народа, нежели собиралось со стороны революционеров. Синие флаги «Союза Возрождения» и возгласы «Бабу, бабу» (дедушка – так называли Аслана его сторонники) сотрясали проспект Руставели. Думал ли в то время Аслан Абашидзе, что было бы, если бы его представитель в Тбилиси Цотне Бакуриа элементарно не прихватизировал большую часть из выделенных на выборы денег, или ему казалось, что звездный час настал, и сейчас он уже не упустит шанс заменить старого лиса в кресле президента Грузии сказать сложно. Факт остается фактом, демонстранты, получавшие двадцать лари в день не жалели сил на выражение верноподданнических чувств. Неумолимо приближалась дата первой сессии нового парламента. Для того, чтобы сохранить власть Эдуарду Шеварднадзе достаточно было даже не аннулировать результаты выборов, а объявить о пересчете голосов и уступить побольше мест в парламенте националам. Однако, чутье изменило старому лису.

Вечером двадцать первого ноября жители столицы Грузии оказались свидетелями необычайно красивого зрелища, транслируемого в прямом эфире телекомпанией « Рустави 2»,  растянувшаяся на многие километры автоколонна с включенными фарами и сигналами в течение нескольких часов входила в Тбилиси. У всех кто в тот вечер был у телевизоров, возникло чувство сопричастности к историческому моменту, а у телевизоров в тот момент, как вы сами понимаете, была вся страна.  В тот же вечер многие сторонники Аслана Абашидзе неорганизованно сели в поезд Тбилиси-Батуми и вернулись домой. Наступал решающий день, день которому предстояло войти в историю.

Первое и последнее заседание нового парламента началось, как и было запланировано. В зале сидели депутаты от «Союза граждан» и «Союза Возрождения», однако, кворума не было. Не присутствовал в зале и патриарх Грузии Илия II. Ситуация изменилась, когда в зал заседания решились войти депутаты от «Новых правых» во главе со своим лидером Давидом Гамкрелидзе. Заседание началось, на трибуну поднялся президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. Все это можно было наблюдать по первому каналу грузинского телевидения, однако, вряд ли кто-нибудь в Грузии смотрел в тот день первый канал. Телекомпания «Рустави 2»  показывала совсем другие кадры. На маленьком экране в верхнем углу шли кадры с заседания парламента, тогда как на весь экран  транслировались кадры с площади Свободы и проспекта Руставели, куда по призыву Михаила Саакашвили вышло более ста пятидесяти тысяч его сторонников. Некоторое время место напротив парламента еще занимали сторонники Аслана Абашидзе, огороженные автобусами и грузовиками с песком. Это был самый опасный момент, когда сторонники революции начали перелезать через автобусы, могло случиться, что угодно. Однако, по ту сторону баррикад стояли те же люди, измученные проблемами и не желавшими защищать опостылевшую власть. Вскоре  автобусы и грузовики с песком были отогнаны и весь проспект Руставели, площадь Свободы со всеми прилегающими улицами превратилось в море людей, требующих перемен.

Остановить такую массу невозможно в принципе, впрочем, никто никуда и не стремился,  однако, произошло невообразимое, заместитель министра госбезопасности Ираклий Аласания по прямому указанию своего шефа, кстати, личного друга Владимира Путина, Валерия Хабурдзания, широко распахнул перед митингующими центральные ворота парламента. Экзальтированная толпа едва ли не на руках внесла своих лидеров в законодательный орган. Последний интересный момент того дня, который возможно не так широко известен публике, это неожиданная заминка у дверей в зал заседания. Согласно действующему законодательству в зал заседания имеют право входить только депутаты, именно об этом напомнил толпе Зураб Жвания, поддержанный Нино Бурджанадзе. Именно тогда Михаил Саакашвили произнес фразу, перевернувшую историю Грузии – или это будет наша революция, или моя революция, выбирайте. Кадры последовавших за этим событий обошли весь мир, ворвавшись в зал заседания парламента с группой своих сторонников, Михаил Саакашвили сорвал легитимизацию нового законодательного органа. Президент Шеварднадзе был поспешно эвакуирован своей охраной. Власть практически перешла в руки революционеров, а в столицу Грузии прибыл председатель Совета Безопасности России Игорь Иванов, для того, чтобы обсудить с Шеварднадзе условия передачи власти и  гарантии. Спустя сутки Шеварднадзе подаст в отставку, а Нино Бурджанадзе, как председатель парламента приступит к выполнению обязанностей президента Грузии. В тот вечер уже ни у кого не было сомнений, что новым президентом Грузии станет Михаил Саакашвили. Он это заслужил.

(продолжение следует)

Вспоминая первые годы Грузии Михаила Саакашвили, на ум невольно приходят слова старой комсомольской песни – есть у революции начало, нет у революции конца. Не думаю, чтобы автор песни был знаком с законами исторического развития, но один из законов истории он вывел точно. Любая революция не заканчивается, а только начинается с приходом к власти, и два главных вопроса любой революции это передел собственности и ментальный перелом. Чтобы там не говорили, Михаила Саакашвили к власти привела «улица», и лозунги, под которыми он пришел к власти, были лозунгами, выражающими именно чаяния «улицы». Однако, хорошо известно, что власть проще взять, чем удержать. Пример первого президента Грузии, которого боготворила подавляющая часть населения, и который спустя неполных два года закончил свою жизнь в глухом селе Западной Грузии, был слишком показателен.

После крушения Союза перед всеми постсоветскими республиками стала практически одна и та же сложнейшая проблема – проблема легитимности собственности. Если балтийские республики сумели решить ее достаточно просто, единственно возможным путем реституции, то у остальных проблема не просто осталась, но и предопределила ход развития на долгие годы. Конечно, Грузия не была тут исключением, хотя, на мой взгляд, как раз таки у Грузии был шанс пойти по пути стран Балтии. Более того, при Звиаде Гамсахурдиа был принят закон о реституции, и несколько семей сумело вернуть себе собственность, в основном дома. Но буквально через несколько месяцев действие закона было приостановлено, а потом и прекращено. Главным препятствием на пути осуществления возврата собственности старым владельцам стало не возможное социальное напряжение, а как это не печально пресловутый национальный вопрос. Дело в том, что до революции основную часть торгового сословия Тифлиса составляли армяне. Грузинские аристократы имели свои поместья и дома в городе, ну а домовладельцами, сдающими жилье в наем было опять-таки армянское купечество. После установления советской власти дома у домовладельцев соответственно отобрали. Таким образом, правительству Звиада Гамсахурдиа пришлось бы возвращать дома, в которых жило несколько поколений грузин армянам, которые часто были их соседям. Во многих случаях в ходе экспроприации собственности советская власть проявляла несвойственный ей гуманизм, оставляя одну из квартир бывшим хозяевам дома. Это в городе, на селе ситуация была еще хуже. После семидесяти лет все вокруг колхозное, все вокруг мое, возврат земельной собственности потомкам Чавчавадзе, Гуриели, Дадиани и иже с ними мог бы привести к тому, что мы бы увидели грузинский бунт, не менее бессмысленный и беспощадный, нежели русский, о котором столько написано. Так что несмотря на то, что при наличии политической воли у тогдашних властей Грузии и был шанс показать обществу, что право собственности священно и неприкосновенно, однозначно осуждать Звиада Гамсахурдиа и его соратников за провал реституции, я бы все таки не торопился.
Рассматривая любое событие, всегда следует учитывать тот факт, в каком состоянии находятся общество и государство на данном этапе исторического развития. Революция роз и первые годы правления Михаила Саакашвили не исключение. Давайте внимательно приглядимся к той Грузии. Формирование современной грузинской нации (не путать со средневековым и более древними аналогами) началось в период Ильи Чавчавадзе. Именно тогда, во время экономического бума начала двадцатого века, различные грузинские этнические группы почувствовали себя единым народом, связанным не только известной триадой Ильи Праведного «Язык. Отечество. Вера.», но и прочными экономическими связями. Развитие городов, прежде всего Тифлиса, Кутаиса, Батума и Поти, где перемешивались кахетинцы с картлийцами, гурийцы с мегрелами, рачинцы с имеретинцами, а также огромная просветительская деятельность грузинской интеллигенции того времени, заложили фундамент новой грузинской нации. Обретение государственности в 1918 году было абсолютно логическим шагом, и несмотря на скорую советизацию Грузии, несколько поколений грузин выросло с чувством осознания принадлежности к новой общности, которая постепенно стала доминантной, над принадлежностью к конкретной этнической группе. К началу девяностых годов грузинское общество было готово к созданию своего национального государства, естественно на этническом фундаменте. Таким образом «национализм» Звиада Гамсахурдиа был исторически детерминирован. Первый этап создания национального государства, начавшийся с подъема этнонационального самосознания 9 апреля 1989 года завершился созданием институтов государства уже при Эдуарде Амвросиевиче.
Перед командой Михаила Саакашвили стояла задача иного порядка – завершить процесс создания национального государства европейского типа на принципах нации – социума. Однако, для выполнения этой задачи необходимо было прежде всего сохранить власть, то есть выстроить властную вертикаль в условиях того общества, которое существовало в Грузии на период начала 2004 года. В современном западном обществе действует триада деньги – власть – деньги, то есть ведущие политические силы пользуются финансовой поддержкой определенных кругов, которые в свою очередь получают дивиденды в виде той или иной экономической политики, проводимой властями. На постсоветском пространстве действует абсолютно противоположная схема власть – деньги – власть, то есть пришедшие к власти политики стремятся максимально сосредоточить в своих руках управление денежными потоками для сохранения власти. В этом плане политика команды Михаила Саакашвили мало чем отличалась, от политики других постсоветских политических элит. Более того, если проанализировать аресты и конфискации, прошедшие в первые годы после революции, они могут служить блестящим учебным пособием на тему укрепления власти за счет занятия командных высот в экономике. Сразу после прихода к власти, Михаил Саакашвили заявил, что верит в то, что политические амбиции членов его команды гораздо выше их финансовых амбиций, и поэтому надеется на скорую и окончательную победу над коррупцией. У меня нет оснований считать, что президент кривил душой в данном случае, обвинять в излишнем сребролюбии членов команды Михаила Саакашвили также было бы методологически неверно. Вся проблема в том, что в условиях постсоветских реалий оставлять возможность пользования крупными финансовыми потоками политическим оппонентам было равносильно политическому самоубийству. Переориентировать же эти потоки на себя не составляло особой трудности, ибо почти любая собственность, приобретенная в период первоначального накопления капитала изначально нелегитимна. Действовали ли националы большевистскими методами? Несомненно. Был ли у них другой выход? Однозначно, нет.
Следует учитывать и тот факт, что власть состояла из двух противоборствующих лагерей, каждый из которых стремился обеспечить себе режим наибольшего благоприятствования. На первом этапе команда Зураба Жвания выглядела солиднее, во-первых, за ней стоял один из самых крупных грузинских предпринимателей Бадри Патаркацишвили, ну а когда премьеру удалось привезти в Грузию другого российского олигарха Каху Бендукидзе, казалось, финансовые возможности данного крыла власти практически безграничны. Это было особенно актуально в период тотальной приватизации, что означало легитимацию капитала всерьез и надолго. Правда и внутри команды Зураба Жвания не было все гладко, например, отношения Бадри Патаркацишвили с Эросом Кицмаришвили (владельцем телекомпании Рустави 2) были далеки от идеальных, ну а бизнес интересы различных «друзей» Зураба Жвания постоянно сталкивались друг с другом. Премьеру приходилось постоянно лавировать среди домашних и зарубежных бизнес партнеров. Тогда как Михаил Саакашвили, контролируя силовые ведомства, мог свободно обеспечивать своим людям контроль над отраслями бизнеса, контролируемыми «врагами революции». В этих условиях, первым человеком в государстве, после президента, конечно, становится не премьер-министр, а генеральный прокурор, министр госбезопасности или министр внутренних дел. Совершенно не случайно, что на этих должностях, Михаил Саакашвили использовал самых эффективных менеджеров из своей команды, а именно Ираклия Окруашвили, Зураба Адеишвили и Вано Мерабишвили.
Так или иначе, страна находилась в состоянии в состоянии динамического равновесия, когда произошла трагедия. Холодным мартовским утром 2005 года Грузию потрясло известие о гибели премьер-министра страны Зураба Жвания. Его тело было обнаружено в квартире на улице Сабурталинской, официальная версия – отравление угарным газом. Вместе с Зурабом Жвания погиб заместитель губернатора региона Квемо-Картли Рауль Юсупов. Естественно в официальную версию не поверил никто. Мне бы не хотелось заниматься спекуляциями, скажу честно, я не знаю, кто убил Зураба Жвания, однако, по ряду косвенных признаков рискну утверждать, что Михаил Саакашвили не имеет никакого отношения к данному убийству. Основной из них, это выступления бывшего министра внутренних дел (и не только) Ираклия Окруашвили. Этот человек ненавидит Саакашвили так, как можно ненавидеть человека, который отнял у него все. Он находится в относительной безопасности, Франция предоставила ему политическое убежище. Окруашвили в силу занимаемых должностей не может не знать всю правду о гибели Жвания, и тем не менее, в тот момент, когда было крайне выгодно обвинить Михаила Саакашвили в убийстве премьер-министра, он ограничился рассказом о том, что Михаил Саакашвили знает, что Жвания умер не своей смертью. В принципе в этом заявлении не было ничего нового, вся Грузия, если не знает, то догадывается о том, что Зураб Жвания умер не своей смертью. Тогдашние власти Грузии можно обвинить только в укрывательстве факта убийства Зураба Жвания. Но тогда кто мог совершить это преступление, кто-то настолько могущественный, что обвинить его не решились даже высшие власти страны. Из всех версий, которые слышал я, наиболее правдоподобной кажется версия об организации убийства премьера службой безопасности одной крупной транснациональной корпорации. Причина, желание перепродажи бизнес – проекта, имеющего исключительное политическое значение, конкурентам. Слишком многие представители грузинской элиты, в том числе и друзья премьера, размышляя о его смерти, скорбно покачивают головой, повторяя – бедняга запутался в собственных интригах, его убили очень большие деньги. Однако, сказать что-либо однозначно сложно, это всего лишь одна из версий, и на самом деле не думаю, что когда-нибудь общественность узнает всю правду о трагедии на улице Сабурталинской.
После смерти Зураба Жвания политическая конфигурация в стране не могла не поменяться. Вопреки ожиданиям многих, члены команды Жвания не ушли в политическое небытие, а весьма органично влились в новую команду, составив костяк реформаторов. О реформах Михаила Саакашвили написано немало. Это и сокращение бюрократического аппарата, и реформа системы министерства внутренних дел, военная реформа и так далее. Первостепенной задачей стоял слом старой государственной машины. Именно тут новым властям удалось сократить коррупцию на низшем и среднем уровне до минимума, создать комфортные условия для граждан. Была безжалостно и беспощадно уничтожена система кормлений чиновников. Брали ли чиновники того времени взятки, участвовали ли в коррупционных схемах. Естественно, в тех пределах, которые существуют практически во всех странах. Новым было то, что уровень взяточничества был резко сокращен из-за тотального террора взяточников. Чиновников, берущих взятки на свой страх и риск практически не осталось, а те, кто делал это под покровительством более высокого патрона, с завидным постоянством становились разменными фигурами в политической игре. Таким образом брать взятки стало настолько опасно, что сегодня этим занимаются разве, что самые отчаянные чиновники среднего звена. А что касается коррупционных схем, то участие стало в них возможно исключительно при очень высоком статусе политического руководителя.
Интересная деталь, реформы в Грузии связаны исключительно с персоналиями. Например, трудно себе представить реформу системы министерства внутренних дел без имени Вано Мерабишвили, самого талантливого менеджера из команды Саакашвили. Точно также, абсолютно невозможно было бы полное искоренение коррупции в такой сфере, как высшее образование, если бы не бешенная энергия и поразительное трудолюбие Александра Ломая. Реформа вооруженных сил Грузии, несомненно, связана с именем Ираклия Окруашвили. А экономические успехи невозможно представить без Кахи Бендукидзе. К сожалению, набор талантливых менеджеров в команде Михаила Саакашвили был ограничен. Именно это обусловило бесконечные «кадровые карусели», устраиваемые президентом с завидным постоянством.
Пожалуй, самым трудной задачей в тот период было изменить поведение людей. Можно заменить толстых гаишников на новенькие патрульные машины, создать современную контрактную армию, новую систему образования, сократить налоги и усовершенствовать систему государственного управления. Гораздо сложнее заставить людей избавиться от прежних стереотипов, не подавать челобитных чиновникам и соблюдать законы. Для этого был необходим ментальный перелом, впрочем, об этом позже.
(продолжение следует)
полный текст здесь: Грузия Онлайн

Провести реформы в отдельно взятой стране просто. Ликвидировать коррумпированную систему управления, закупить новые машины и форму для полиции, отремонтировать школы и больницы, пересажать взяточников, отобрать собственность у плохих, и отдать хорошим. В общем, все это было и не раз, во многих странах. Где-то успешно, где-то не очень. Как правило, правильные реформы приводили к экономическим чудесам, а неправильные к возникновению весьма уродских режимов. Впрочем, в данном случае нас интересует одна конкретная страна.

Главным врагом грузинских реформ были не коррумпированные чиновники, не криминальные элементы, привыкшие чувствовать себя в Грузии, как в собственной вотчине, и даже не постоянная внешняя угроза, которая отнюдь не ограничивалась тем, что почти треть территории страны находилось вне контроля центрального правительства, но и выливалась в постоянные мелки и крупные пакости. Главной угрозой реформ был homo soveticus, то есть практически каждый из граждан Грузии, даже те, кто сознательно поддерживали реформы. Про ментальность советских людей можно писать бесконечно. Несмотря на все национальные особенности нас всех отличали одни и те же родовые пятна социализма. За семьдесят лет выросло не одно поколение людей, для которых понятия естественных прав было пустым звуком. Более того, пренебрежительное отношение к чужим правам причудливо сочеталось с инфантильной верой в то, что общество в лице государства обязано, заботится о своих гражданах. В то же время государство рассматривалось как абсолютное зло, от которого не стоит ждать ничего хорошего, и при случае следует обмануть всеми доступными способами. Добавьте к этому, что десятилетия показной и фальшивой политики пролетарского интернационализма разбудили самых жутких демонов пещерного этнонационализма, а тотальное табу на религию, породили у многих религиозный экстаз, близкий к мракобесию, мы получим фантасмагорическую картину тяжело больного общества. Времена правления Эдуарда Амвросиевича отнюдь не способствовали оздоровлению, более того, болезнь стала хронической, и мало какой доктор решился бы дать положительный прогноз при таком диагнозе.

Болезнью под названием homo soveticus в Грузии были подвержены все, без исключения. Заметьте, речь в данном случае не идет о противниках реформ, тех, кто пострадал в результате увольнений или был арестован за банальную взятку. Реформаторами были люди, также выросшие при советском строе, в свое время вполне примерные пионеры и даже успешные комсомольцы. В большинстве своем выходцы и семей советской номенклатурной элиты, которые волею судьбы, полученного образования или по каким-то другим причинам осознали необходимость реформ для своей страны. Однако, хорошо известный факт, одно дело понимать необходимость реформ, и совсем иное осуществлять их, ломая общество и самих себя. Если кто-то считает, что ментальный перелом, происходящий в Грузии менее болезнен, нежели тот, который происходил несколькими десятилетиями ранее, то эта иллюзия, возникающая от отсутствия людоедских методов прошлого перелома. Естественно, разница заключается и в том, что данный процесс, по сути, возврат к естественному состоянию человека, но представьте себе медведя, выпущенного из зоопарка. Думаю, процесс возвращения на волю будет не менее болезненным, чем привыкание к клетке, если не более. Попробуем проиллюстрировать это рядом примеров.

Одной из первых инициатив Михаила Саакашвили, еще во время его бытности председателем тбилисского сакребуло, была инициатива починки крыш в многоэтажных корпусах за счет городского бюджета. Заодно ремонтировались лифты и подвалы. С приходом к власти данное начинание было распространено и на другие города Грузии. Естественно, это был шикарный ход, практически сразу принесший молодому политику огромную популярность. Однако, у всего есть как положительные, так и отрицательные стороны. В данном случае речь не идет даже о том, что за сет средств налогоплательщиков ремонтировалась собственность отдельных граждан. Об этом как раз таки мало кто задумывался. Основная проблема заключалась в том, что выделенных бюджетных средств, а еще больше рабочих рук в тот период явно не хватало. Прохудившиеся крыши стали настоящим кошмаром для муниципалитетов, которые оказались заваленными петициями от страждущих граждан, положение каждого из которых было самым худшим в Грузии. Не помогло и установление очередности, приемы граждан превратились в бесконечную трагикомедию под названием – помогите мне в первую очередь. В итоге муниципальным чиновникам приходилось элементарно искать выход из создавшегося положения. Каждый выкручивался, как мог, лично я, работая в мэрии, придумал довольно эффективный способ заставить граждан ждать своей очереди. Выслушав сентенции о необходимости отремонтировать крышу гражданина в первую очередь, предлагалось привести инвестора, который достроит мансарду, и проблема с крышей будет решена раз и навсегда. Забавно, что ни один из просителей не согласился, причем аргумент был убийственным – нет крыша моя. Тогда предлагалось все-таки дождаться своей очереди или отремонтировать крышу за свой счет.

В целом данный пример как нельзя лучше отражает ожидания общества от новой власти. После революции большинство населения вполне серьезно считали, что новые власти исправят все плохое, что было при старой власти, при этом оставив «хорошее», не понимая, а иногда и не желая понимать, что это невозможно. Невозможно иметь хорошие дороги, высокие государственные пенсии, качественное государственное образование и систему здравоохранения без высоких налогов. Справедливости ради надо отметить, что власти сами подогревали подобные настроения, с одной стороны обещая социальные блага как в Швеции, а налоговую систему как в Сингапуре. Президент, срывающийся с заседания правительства, для того, чтобы лично возвестить мелким торговцам об освобождении их от всех налогов в немалой степени укреплял население страны в уверенности в том, что такое возможно. Однако, у экономики свои законы. До тех пор, пока налоговая система заполняла вакуум, который был при Шеварднадзе, бюджет рос как на дрожжах, и расходы на социальную сферу можно было повышать достаточно серьезно, тем более, что стартовый уровень был близок к нулю. Однако, как только эффект от администрирования сошел на нет, и государство путем приватизации приступило не только, и не столько к пополнению бюджета, сколько к созданию новых налоговых источников, наше общество стало роптать.

Символом приватизации в Грузии по праву может считаться отец грузинских экономических реформ Каха Бендукидзе. Его слова «Продается все, кроме совести», вызывали особое раздражение в обществе. Некоторые весьма «оригинально» выражали протест против приватизации. Так сторонники Мананы Арчвадзе-Гамсахурдиа приходили к зданию министерства экономики Грузии, как на работу и скандировали: «Бендукидзе свинья! Бендукидзе свинья!» . В прямом смысле как на работу, с девяти до шести, с перерывом на обед. Объяснение тому, что Бендукидзе свинья было очень простое – он продает Родину. То, что Родиной были неработающие фабрики, пустующие поля, заброшенные фермы, разрушенные электростанции и так далее, мало кого интересовало. Конечно, мало кто прибегал к подобным маргинальным методам, но опроси тогда кто-либо десять жителей Грузии, девять из них поморщившись, вырази ли бы свое непонимание, если не недовольство того, что в Грузии все продается. И уж совсем единицам приходила в голову мысль о том, что Грузии здорово повезло, так как государственные объекты продавались не на залоговых аукционах (дурной пример как известно весьма заразителен), а за реальные деньги.

Вообще ситуация с возникновением недовольства принимала иногда забавные обороты. Так, например, подавляющее число жителей Тбилиси было недовольно застройкой района старого Тбилиси Сололаки высотными зданиями сомнительной художественной ценности. Однако, как только власти разрушили один из таких домов, кстати, построенный незаконно, общественное мнение резко осудило этот шаг, посчитав решение властей не справедливым. Ситуацию можно было бы «исправить», разрушив все подобные здания, но, слава Богу, у властей хватило ума не делать этого. Вообще, основные претензии к власти тогда лежали именно в плоскости справедливости. В сущности, вся суть ментального перелома сводилась к одной простой вещи – заставить граждан выполнять законы. Однако, именно это оказалось совсем не просто. Реформы, как мы уже отметили, проводились также людьми, выросшими в советской реальности. И это, естественно накладывало определенный отпечаток. Ведь законы то должны были выполнять все граждане, независимо от занимаемых должностей. Постоянные кадровые карусели и даже репрессии не могли заставить чиновников быть кристально честными. А системные изменения поспевали за ходом событий. Вообще вопрос по чиновникам особый. При «старом режиме» зарплата заместителя мэра крупного грузинского города составляла около восьмидесяти долларов США. Стоит ли удивляться, что чиновники эпохи Эдуарда Шеварднадзе и Аслана Абашидзе ездили на джипах последних моделей и строили особняки, которым могли бы позавидовать многие граждане Европейского Союза с зарплатой в разы больше. Сразу после прихода к власти новой команды Джордж Сорос сделал широкий жест. Для искоренения коррупции в органах государственного управления из Фонда Сороса были выделены средства надбавки госслужащим. В итоге, в 2005 году зарплата чиновников приблизилась к прожиточному минимуму. Для сравнения, все тот же заместитель мэра стал получать пятьсот долларов в месяц. Не ахти, какие деньги, но вполне достаточно, чтобы не умереть с голода, но назвать это достойной зарплатой тоже сложно. Приблизительно шестьдесят процентов зарплаты финансировалось из бюджета, а остальное, так называемая надбавка, из средств Джорджа Сороса. Кстати, именно отсюда родилась легенда о том, что зарплату грузинским чиновникам платят американцы, в чем абсолютно убеждена значительная часть граждан Российской Федерации.

Однако, вернемся к болезненным реформам. Вопрос об уличной торговле был одним из главных вопросов первых лет после революции. При Эдуарде Шеварднадзе города превратились в большой базар. Люди выживали, выживали, как могли, торгуя прямо на улице, естественно в антисанитарных условиях. Естественно все это представляло собой весьма неэстетичное зрелище. Поэтому было принято решение о ликвидации уличной торговли. По сути, решение почти правильное и поддержанное большинством граждан. Большинством, кроме уличных торговцев, которым совсем не хотелось переходить с насиженных мест на рынки, где их особо никто не ждал. Если бы власти приняли решение о том, чтобы благоустроить уличную торговлю, успех был бы гарантирован. Однако, власти пошли по иному пути и получили обратный результат. Ожесточенная борьба продолжалась до ноября 2007 года, после чего власти сдались. Это можно было бы назвать головокружением от успехов, тогда казалось, что высокий рейтинг может перекрыть любое непопулярное решение. Однако, даже самые ярые сторонники запрета на уличную торговлю испытывали смешанные эмоции, смотря в вечернем выпуске новостей кадры с лицами людей, жизнь которых итак не сладка. Отношение к властям стало меняться, от восторженного к индифферентному и даже раздражительному.

Главную проблему тогдашних властей Грузии можно охарактеризовать, как коммуникационную. Среди представителей власти оказалось на удивление мало людей способных говорить с народом не на языке лозунгов и пиар-акций. Предпочитая силовое решение насущных проблем, власти смазывали положительный эффект многих своих начинаний. В сущности, изрядной доли недовольства можно было бы избежать, если бы с населением велась кропотливая разъяснительная работа. Яркий пример благоустройство дворов. Вроде бы аксиома, что люди хотят жить в чистых, благоустроенных, красивых дворах с детскими площадками и удобными беседками для посиделок. Но, вот проблема, невозможно благоустроить двор, который застроен, причем незаконно, гаражами и складскими времянками, эти появились в тяжелые времена для хранения дров. Вроде бы проще простого, объяснить населению, что это будет сделано, а машины можно будет поставить на освещенных площадках в тех же дворах. Конечно, проще всего, но этого не было сделано. Гаражи и времянки были снесены под вопли населения, как незаконные строения, ну а потом, несколько месяцев спустя, были благоустроены дворы. Так вот, большинство людей, как не странно, никак не связывают эти два события, ибо чувство обиды осталось.

Как известно, не ошибается тот, кто ничего не делает. Но, иногда ошибки носили характер несусветной глупости. Например, абсолютно непонятно, зачем нужно было отбирать квартиры у заслуженных людей, которые мэрия Тбилиси подарила им пусть и с нарушением действующего законодательства. Ни о какой коррупции речь тут не шла, те, кто получили квартиры, были очень небогатыми, хотя и известными людьми. Вся Грузия сочувствовала известной актрисе, одной воспитывающей ребенка, которая оказалась на улице. Еще более глупым было разрушение строящейся, хоть и без разрешения, церкви на горе в окрестностях Батуми. Уже потом, данная акция была списана на мелкого чиновника, который никогда не посмел пойти на этот шаг, без указания свыше. В итоге, общественность была настолько возмущена, что церковь восстановили, причем за государственный счет. Это только немногие примеры, которые, однако, позволяют понять причины ноября 2007 года.

Конечно, жители Грузии не были готовы к реформам, конечно, воображение сторонников реформ рисовало идеальные картины, а противников апокалипсические. Сегодня можно сколько угодно рассуждать о том, чем и где ошиблись власти. Но, сегодня, думая о том, могло бы быть лучше, невольно приходишь к выводу - вряд ли. Причины этого я попытался объяснить в начале, все жители Грузии были воспитаны в советской системе, в том числе и те, кто проводил реформы. Изменение ментальности долгий и болезненный процесс, который происходит лишь спустя некоторое время, после создания определенных условий. В ноябре 2007 года общество получило тяжелый, но неизбежный урок. Впрочем об этом в следующий раз.