Алексей Попов, лидер «революции врачей», в 2009 году провел несколько масштабных акций протеста медиков Архангельской области — на них вышли тысячи людей. СМИ окрестили это явление «революцией врачей». Власть в Архангельске и Москве заметила эти выступления. На участников оказывалось давление, и не все это давление выдержали. Организованные Алексеем Поповым митинги стали крупнейшими в регионе за последние 10 лет. В результате был снят министр здравоохранения Архангельской области. Изменилась ситуация со снабжением медучреждений, повысились зарплаты медперсонала. За какие-то полгода из простого хирурга Алексей Попов превратился в одного из лидеров общественного мнения.
— Вы — хороший хирург, профессионал, вас ценят коллеги и пациенты. Почему вы решили заняться протестной деятельностью, организацией митингов?
— Основная причина в том, что я убежден: врач должен лечить людей, если он не может этого делать по каким-то причинам — должен добиваться любыми способами решения этих проблем или уходить из профессии. В больнице, где я работаю, с приходом нового главврача, родного брата областного министра здравоохранения, изменились подходы к снабжению нас оборудованием, препаратами, через три месяца такой работы мы поняли, что дальше так жить невозможно — надо что-то менять. Попытки решить вопрос «внутри больницы», не придавая огласке эти проблемы, не увенчались успехом. Протестное движение было инициировано непониманием между администрацией больницы и простыми врачами. Архангельск — маленький город, все друг друга знают. В каждой больнице есть схожие проблемы, которые не решаются годами. Составляются программы по закупкам техники на пять — семь лет, но они не исполняются из года в год. Видя бесперспективность, мы поняли, что надо менять характер своих выступлений. Не писать еще одну программу, которая будет положена в стол, а привлекать внимание общественности — потому что мы работаем для людей. В качестве формы протеста мы выбрали митинг.
— Как родилась идея заняться организацией митинга, кто был инициатором?
— Идею подал я. Думал о ней целый месяц. Просто я понял, что только привлечение внимания общества могло нам помочь сдвинуть дело с мертвой точки.
— Почему вы решили, что с новым главврачом вам не договориться?
— В течение полутора месяцев мы пытались изменить коллективный договор — внесли 17 предложений, ни одно не было принято. На общем собрании руководство всем доходчиво объяснило, что наше мнение при заключении договора не учитывается. Мы поняли, что никакого диалога не будет. Фраза: «Денег в 2009 году не будет, а 2010 год себя покажет» — отрезала нам пути к отступлению.
— Может, вы требовали каких-то невыполнимых условий?
— Во-первых, мы требовали выполнения трудового законодательства, чтобы нам оплачивали те работы, которые мы выполнили, если мы перерабатываем, должна быть соответствующая оплата — как за «переработку». Второе — мы должны иметь нормальное оборудование. Соблюдение трудовой дисциплины начинается с того, что человеку должны дать все, что ему требуется для работы. У нас этого не было. И третье — мы требовали исправления нарушений с оплатой труда младшего медицинского состава. Нашу правоту сейчас признали и прокуратура, и Конституционный суд. Санитарка городской больницы получала на руки 4800 рублей с учетом всех надбавок — это смешные деньги для Архангельска.
— Практика показывает, в том числе и на примере вашей больницы, что профсоюзы работают в интересах руководства, а не работников. По-вашему — с чем это связано?
— Так сложилось, что изначально во главе первичных профсоюзных организаций ставили таких людей, которые могли бы идти на компромисс с работодателем. Простой пример: 80% медицинских профсоюзных ячеек в нашей области возглавляют не врачи, а медсестры. Сделано это целенаправленно. Какая медсестра сможет противостоять главврачу, человеку с высшим образованием и задатками лидера? Это привело к тому, что начиная с 1990 года численность профсоюзов сократилась почти в три раза — в них не видят защитников своих интересов.
— То есть профсоюзы превратились в еще один инструмент управления обществом, используемый для подавления протестных настроений?
— С одной стороны, да. Но нельзя обобщать. У нас есть и сильные профсоюзные лидеры, которые помогали нам в организации митинга. Правда, за это они поплатились. Председатель профсоюзной организации одной из больниц была вынуждена уйти с работы. То есть в профсоюзах есть и нормальные, честные люди, но им не дают работать.
— Вы подключились к организации общегородского митинга против роста тарифов на услуги ЖКХ, стоимости проезда в общественном транспорте и увеличения транспортного налога. На первом таком митинге, который прошел в феврале, звучали призывы к отставке Путина и губернатора Михальчука. На второй митинг люди идут под лозунгом «Михальчук, вынь руку из моего кармана!». Это уже политические лозунги. Почему вы решили участвовать в таком митинге?
— Для меня, как и для большинства горожан, пусковой механизм участия в этом митинге — экономическая подоплека. У меня в кармане лежат квитки по квартплате. За год оплата по некоторым статьям выросла почти на 90%. Если раньше я платил четыре тысячи, то теперь почти шесть. Я единственный работающий человек в семье, жена в отпуске по уходу за ребенком, моей зарплаты еле-еле хватает. Если ее поделить на четверых членов семьи, то мы все живем ниже прожиточного уровня.
Другой момент — я с рождения живу в Архангельске. И никогда ранее не было столько информации о фактах коррупции. При этом я говорю не о слухах, а о реальных фактах — уголовных делах.
— Сейчас о вас говорят как о потенциальном кандидате на выборах любого уровня. Есть ли у вас политические амбиции?
— Нет, во власть я не собираюсь. Политических амбиций у меня пока тоже нет. Пока — потому что еще год назад меня было не затащить на какой-нибудь митинг. Я считал это бесполезным делом. Но жизнь заставила. За две недели мая 2009-го, когда организовывался первый митинг врачей, я пообщался с очень большим количеством высокопоставленных людей. Но не испытал положительных эмоций. Я был там абсолютно чужеродным элементом.
— Вы не верите в возможность поменять систему?
— Да, не верю. Я был на одной конференции в Москве. Там были озвучены такие цифры: взяткоемкость в частной медицине 22 млрд долларов, это превышает весь бюджет здравоохранения.
— То, что вы говорите, очень страшно. Вам удалось повести за собой столько людей, сколько не могла сделать ни одна партия. И вы говорите, что систему не поменять: от этого руки опускаются.
— Мы должны воспитывать гражданское общество. Человек должен знать, что от его голоса что-то зависит. Может, я и не прав, но считаю, что долгие годы у нас целенаправленно формировалось представление, что от простых людей ничего не зависит.
В Испании профсоюзы вывели на улицы миллион человек и потребовали повышения зарплаты на пять процентов — они верят в то, что, выйдя на улицу, они улучшат свою жизнь. У нас нет такой веры — только бунт, а это очень плохо. Выход — воспитывать в гражданах самосознание: своей позицией ты можешь что-то изменить. Последний пример — когда у нас пытались захватить кардиокорпус. Главврач привез из Питера никому не известного профессора и сказал: «Он будет здесь главным, будет всеми руководить». Всем было сразу все понятно — начнется вывод денег. Еще два года назад никто бы слова не сказал. Но сейчас люди собрались на следующий день и сказали: «Мы с этим не согласны, так работать не будем, не пойдете навстречу — устроим митинг и голодовку!» Вопрос решился в два часа. Профессор собрал чемоданы и уехал восвояси.
— Многие жители России недовольны существующим положением дел. Нет возможности высказаться в СМИ — жесткая цензура. Даже интернет пытаются поставить под полный контроль. Митинги неэффективны — приходит не так много людей, а тех, кто приходит, разгоняет милиция. Многие говорят, что назревает бунт и по-другому ситуацию не изменить. Что вы по этому поводу думаете?
— Бунт не всегда приводит к желаемым результатам. Я не считаю, что митинги неэффективны. Весь вопрос в массовости. Возьмем Калининград. Кто-то говорил о 12 тысячах пришедших на митинг 30 января. Калининград, мне кажется, стал другим после этого.
Чем интеллигентнее протест — тем он страшнее для власти. Люди, которые призывают к бунтам, незаконным действиям, работают на руку самой власти. Их легко обвинить в экстремизме, в их отношении могут провести показательные акции устрашения. А уход в подполье не поднимет массы людей и не решит проблем.
— Тогда как все-таки следует бороться за свои права?
— Во-первых, массовые иски в суд. Раз в месяц устраивать митинги. Если, допустим, на главную площадь Архангельска выйдет 20 тысяч человек, какая бы ни была экономическая ситуация — власть будет более ответственной в принятии своих решений.
В 2003 году Архангельской областью был взят «медицинский» кредит в 30 млн долларов. По нему мы должны расплатиться в 2011 году. При этом где-то 5 млн было украдено.
Сегодня губернатор втягивает нашу область в зависимость от теплогенерирующей компании «Энергия Белого моря». Она берет кредит в 1 млрд евро под гарантии области. К этому кредиту надо отнестись более серьезно и поставить его расходование под общественный контроль. Ведь это будет касаться уже каждой семьи региона. Если этот кредит будет разворован в тех же пропорциях — то в результате будут свернуты многие социальные программы и пострадает каждый архангелогородец.
— А кто может осуществлять этот общественный контроль? Ведь депутаты, профсоюзы или общественные организации с этим явно не справляются.
— Надо развивать СМИ. Создавать независимые от местной власти газеты, телеканалы и интернет-сайты, чтобы информация о преступлениях чиновников доходила до широких кругов общественности. Только если о коррупционных делах будут знать все — что-то может измениться.
Беседовал
Александр Донской
)