это герцен сказал.
а потом - андрей сахаров.

да фигня вопрос.

я другого понять не могу:
починяю примус, менеджерю что-то, что-то продюссирую, что-то пишу.

я люблю обсуждать свои тексты. мне кажется, это может быть полезно.

а вы мне то про суркова, то про пиар, то про еще какую-нибудь пакость.
и так - 18 раз.

что мне думать?

и еще:
вот, занялся мерабизмом и его восстановлением.
казалось бы - что может быть в этом плохого?

открыто говорю: приветствуется любая помощь.
а в ответ - глухое молчание.

неоконченная рецензия на книгу
"потенциал и пути развития филантропии в россии"
высш.шк.эк.
под ред. и.в.мерсияновой, л.и. якобсона.

isbn 978-5-7598-0801-5

Структурно книга состоит из 4 частей:
1. Филантропическая деятельность: подходы к определению и исторический экскурс.
2. Глобальный контекст развития российской филантропии.
3. Практики индивидуальной филантропии в России
4. Институциональная филантропия в России.
Первая часть книги – подробный очерк истории благотворительности в Западной Европе и в России. Начинается он с анализа понятия филантропии, что уже само по себе является сложной философской и методологической проблемой.
Авторы избирают для себя «широкое» понимание филантропии: «В наше время филантропия служит не только смягчению страданий людей из социально незащищенных слоев общества или инструментом помощи населению слаборазвитых стран и регионов, или регионов, пострадавших от стихийных бедствий и техногенных катастроф. В развитых государствах филантропия является помимо этого одним из ключевых факторов, способствующих генерированию социальных инноваций, достижению и удержанию лидирующих позиций в науке и технологии, образовании, культуре, поиску новых форм гармонизации взаимоотношений личности и общества (стр.23)».
Удачный конкретный пример такого понимания филантропии – цитата из законодательства США, юридически закрепленный «список благотворительной и общественно полезной деятельности (стр.128)»:
• Религиозная деятельность,
• Благотворительная деятельность,
• Научная деятельность,
• Деятельность по проведению испытаний, с целью повышения общественной безопасности,
• Литературная деятельность,
• Образовательная деятельность,
• Деятельность, способствующая развитию национальных или международных соревнований спортсменов-любителей,
• Деятельность по предупреждению жестокого обращения с детьми и животными
Авторы отмечают, что типичное российское представление о благотворительности и филантропии значительно уже, причем, для него характерен и еще один специфический момент. По данным всероссийского опроса ГУ ВШЭ (2008) каждый второй россиянин склонен считать главным субъектом благотворительности государство. А каждый четвертый «утверждает, что именно государственные организации в реальности и занимаются больше всего благотворительностью (стр.19)».

Далее следуют главы об истории филантропии в Европе и России. Очерк включает Античность, Средние века, Новое время, рассматриваются особенности развития благотворительности в разных странах. Авторы подробно останавливаются на положении дел в филантропии XIX - XX веков в Европе и США.
4 главы посвящены истории благотворительности в России, ее генезису и развитию в XYIII, XIX и XX веках. Взлет российской благотворительности, ее «золотой век», авторы объясняют так: «Во второй половине начале веков наряду с государственной формой общественного призрения интенсивно развивается муниципальная благотворительность. Венчала здание российской системы помощи неимущим благотворительная деятельность частных лиц и общественных организаций. К началу ХХ-го века этим трем главным действующим лицам российской благотворительности и общественного призрения удалось достигнуть баланса интересов… Российским благотворителям… было понятно, что только индивидуальная забота о каждом конкретном нуждающемся и тщательное изучение обстоятельств каждого отдельного случая нужды давали эффект. А достигнуть этого можно было лишь путем привлечения к делу… самодеятельного, общественного начала (стр. 109 - 110)».
Привлечение доноров к сотрудничеству с НКО, которые только и способны предоставить донорам экспертную, аналитическую и другую информацию о конкретных случаях нужды, - актуальная задача современной российской благотворительности.
Философско-историческая часть исследования занимает ровно 100 страниц, и читается с большим интересом. Как отмечалось на презентации книги, столь масштабного обзора до сих пор не существовало на русском языке.

Вторая часть книги посвящена обзору ресурсов, институционального строения и тенденций развития филантропии в мире. Здесь анализируются экономические характеристики филантропических ресурсов, их доля в ВВП различных стран, цели и общественные приоритеты филантропической деятельности, инфраструктура и разновидности некоммерческих организаций. Полезным представляется упоминание в списке, в том числе:
«Организаций, специализирующихся в сфере информационной поддержки благотворительности… и распространения иной релевантной аналитической информации.
Организаций, специализирующихся на развитии сетевых отношений, «внутрисекторного взаимодействия», а также на «межсекторном» взаимодействии.
Организации, оказывающие профессиональные услуги в сфере благотворительности, включая проектный аудит, юридическую помощь и прочее (стр.134)».
Упоминание их, на наш взгляд, полезно, поскольку многие россияне и даже члены благотворительного сообщества до сих пор высказывают сомнения в необходимости существования таких организаций.
Авторы рассматривают различные, например, американские и немецкие инфраструктурные благотворительные модели, анализируют различные формы государственного стимулирования филантропии в западных странах.
Уделено внимание и опыту развития западной благотворительности в условиях мирового экономического кризиса.

Третья часть книги базируется на результатах социологических опросов россиян. На основе этих данных составлен «портрет» российской благотворительности.
Авторы рассматривают 2 компонента индивидуальной филантропии в России – пожертвования и волонтерство, а также – формы местной и территориальной самоорганизации граждан, которые также обеспечивают отдельную сферу филантропии.
Исследователи включают в понятие пожертвований милостыню и дарение пользованных вещей, и по их расчетам получилось, что в 2009 году россияне пожертвовали на благотворительность разных видов суммарно 28 млрд. рублей. Эти цифры можно оценивать по-разному, но, как отмечает Ирина Мерсиянова, социолог, доцент ГУ ВШЭ и автор всех «эмпирических» глав в книге, общая динамика пожертвований – позитивная, что внушает определенный оптимизм.
В третьей части исследования представлен обширный фактический материал, данные о различных видах пожертвований, о том, кто жертвует, как часто, каковы мотивы филантропов, как распределяется благотворительная активность в различных регионах.
Региональная активность наглядно показана на десяти цветных вкладках, представленных в книге.
Последняя, четвертая, часть представляет собой  анализ и обзор институциональной филантропии в России, которую авторы понимают как корпоративную благотворительность и деятельность фондов местных сообществ. Заметим, что организации, рассмотренные во второй части книги в качестве важнейших элементов инфраструктуры филантропии (например, НКО, специализирующихся на развитии сетевых отношений, «внутрисекторного взаимодействия», а также на «межсекторном» взаимодействии) в этой части исследования не упоминаются никак.

Как сказал на презентации книги первый проректор ГУ ВШЭ и руководитель авторского коллектива, профессор Лев Якобсон, задача исследователей состояла в том, чтобы обнаружить и исследовать подводну часть айсберга, скрывающуюся под известными широкой публике проектами, - такими, как, например, Фонд Потанина.  Авторы книги  ориентировались на изучение «низовой», народной благотворительности, поскольку он необходим, в том числе, и для того, чтобы выстраивать социальную политику государства.
Похоже, влияние на нее и рекомендации для нее и есть предельная мыслимая цель исследования. Потому тема соотношения социальной политики государства и филантропии существенна для авторов книги. Идеология исследования заключается в том, что филантропия и социальная политика есть звенья одной цепи, причем социальная политика государства рассматривается как «высшая» форма развития благотворительности.
«Существует, условно говоря, три уровня филантропической активности.
Первый – тот, на котором она осуществляется сугубо индивидуально, не нуждаясь в сколько-нибудь развитой институционализации. На втором уровне она представлена деятельностью формальных и неформальных структур гражданского общества, например, благотворительных фондов… Но и для второго уровня существуют пределы, и там, где филантропические цели выходят из них, необходимо дальнейшее усложнение институтов филантропии на основе их встраивания в институциональные рамки государства.
В содержательном плане переход от уровня к уровню есть, по сути, наращивание институциональной оснащенности действий, но не изменение их природы (стр.9)».

Авторы исследования считают, что «в идеале социальная политика есть не что иное, как институционализация сотрудничества граждан в реализации их личных филантропических устремлений (стр.8)».

не.
я так не считаю.
это все равно, что считать, что в идеале милиция или полиция есть институализированная воля граждан к справедливости,
а машиностроительный завод - институализированные способности граждан к механике.

kenig
любое УТВЕРЖДЕНИЕ принять легко.
да вот следствия из него - ого-го.
я выше написал