Миф №40. Внутренняя миграция не имеет прямого отношения к экономическому развитию. И заниматься ее проблемами не стоит: Те, кому надо переехать, и так это сделают
http://demoscope.ru/weekly/2010/0431/analit03.php
Сергей Гуриев
Для России важна не столько внешняя, сколько внутренняя, межрегиональная миграция. И в период экономического роста, и во время кризиса безработица в крупных городах всегда гораздо ниже средней по стране. По разным оценкам, в российских регионах есть резерв 2-3 млн. человек, которые ищут, но не могут найти работу — и которые нашли бы ее, переехав в более благополучные регионы.
Не менее важно, что внутренняя миграция позволит решить одну из ключевых задач, поставленных перед правительством, — сгладить существенные межрегиональные различия в уровне и качестве жизни.
В ставшей уже классической работе американские экономисты Оливье Бланшар и Ларри Кац1 рассмотрели послевоенные циклы деловой активности в отдельных штатах и показали, как устроено сглаживание региональных различий. Как и регионы в других странах, американские штаты время от времени проходят через серьезные рецессии. Например, в 1987 г. безработица в штате Массачусетс была на три процентных пункта ниже средней по США, а всего через четыре года уже превышала средний уровень на 2%. Как же экономики штатов справляются с такими испытаниями? Оказывается, что региональный спад сводится на нет за счет оттока трудовых ресурсов, при этом уровень безработицы возвращается к норме уже через семь лет. Высокая мобильность приводит и к тому, что уровень зарплаты почти не реагирует на рецессию, а межрегиональные различия в зарплатах со временем неуклонно сокращаются.
В Европе дела обстоят совсем не так. В 1995 г. Йорг Декрессен и Антонио Фатас воспроизвели расчеты Бланшара и Каца для европейских стран2. Для обеспечения сопоставимости авторы выделили 51 регион в 15 странах Евросоюза, так что количество, размер регионов и даже амплитуда региональных циклов деловой активности были похожи на американские показатели. Оказалось, что в Европе мобильность населения гораздо ниже (как между странами, так и внутри стран). Поэтому спад региональной экономики преодолевается, во-первых, за счет других механизмов, а во-вторых, не полностью, в результате каждая рецессия оставляет после себя долгосрочные последствия. Вместо миграции рабочие вытесняются из экономически активного населения: женщины уходят с рынка труда и становятся домохозяйками, а работники старшего возраста «выталкиваются» на преждевременную пенсию.
Другие исследователи отмечают, что различия между Европой и США объясняются в первую очередь зарегулированностью рынка труда и высокой степенью социальной защиты в странах Евросоюза.
В какой степени опыт развитых стран применим к переходным экономикам и в частности к России? В 2004 г. появились две работы, в которых анализ по методу Бланшара и Каца проводился для посткоммунистических стран. В первом исследовании экономисты ЕБРР Фабиан Борнхорст и Саймон Коммандер рассмотрели экономики отдельных регионов в нескольких странах (Чехия, Венгрия, Польша, Болгария, Румыния и Россия)3. Во втором — экономисты МВФ Гухун Квон и Антонио Спилимберго ограничились анализом только российских регионов4. К их результатам стоит относиться осторожно: временные ряды в странах с переходной экономикой гораздо короче, а качество данных — ниже, чем в развитых странах. Тем не менее выводы вполне соответствуют общепринятым представлениям о нашей экономике. Основной отличительной чертой России является сам уровень региональных различий. Он существенно превышает и европейский, и американский, и тенденции к сближению пока не наблюдается. В остальном механизм реакции на региональный спад в переходных экономиках больше похож на европейский: миграция находится на низком уровне, зарплата почти не меняется, а работники просто уходят из экономически активного населения. При этом российский рынок труда — наименее динамичный из всех восточноевропейских. Впрочем, Квон и Спилимберго указывают еще на одну проблему: если в Европе государственные расходы в депрессивных регионах увеличиваются, чтобы сгладить негативные эффекты спада, в России расходы регионов во время рецессии, наоборот, сокращаются. В результате региональный спад становится еще более болезненным для населения.
Итак, межрегиональная мобильность населения могла бы помочь преодолеть межрегиональные различия в России. Почему же этого не происходит? Самым исчерпывающим определением для нынешней российской экономики является, пожалуй, «индустриальный феодализм». Этот термин придумали — по-видимому, независимо друг от друга — известная российская журналистка Юлия Латынина и американский экономист Ричард Эриксон.
Феодальная власть, по определению, основана на прикреплении к доменам. Как же происходит прикрепление к территории в индустриализованной экономике, где рабство и крепостное право запрещены законом? Многие предполагают, что все дело в административных и психологических барьерах. Впрочем, на фоне коррупции административные барьеры автоматически превращаются в экономические, т.е. стоимость переезда обычно увеличивается всего лишь на сумму не очень большой взятки. Ссылка на «советский менталитет», подразумевающий привычку к пожизненному найму, также не отражает реальность. Оказывается, россияне достаточно часто меняют работу или находят подработку в своем городе. Другое дело, что производство географически концентрировано и спад на градообразующем предприятии означает общегородскую депрессию, так что лишь отъезд из города поможет увеличить зарплату.
Объяснение низкой мобильности следует искать скорее в экономической сфере. В 2004 г. были опубликованы работы российских экономистов Юрия Андриенко и Сергея Гуриева, словацкого экономиста Яна Фидрмука, а также американского социолога Теда Гербера5, посвященные причинам низкой географической мобильности в России. Оказалось, что россияне, как и следовало ожидать, действительно стремятся переехать из регионов с высоким уровнем безработицы, плохими общественными благами и низкими доходами туда, где эти проблемы решены. Однако — и это особенно существенно для самых депрессивных регионов — они не всегда могут найти деньги на переезд. Неразвитый рынок жилья и недоступность кредитов делают переезд невозможным как раз для самых уязвимых слоев населения из самых бедных областей и республик. Они попадают в своего рода «ловушку бедности», когда все так плохо, что надо уезжать, но ехать не на что. Поэтому нередки случаи, когда зарплаты и уровни безработицы даже в соседних регионах отличаются на десятки процентов и даже в разы. Скорее всего, мешают и административные ограничения миграции, преодоление которых требует еще больших средств. Эти искусственные барьеры настолько высоки, что - согласно нашим с Юрием Андриенко расчетам - в «ловушке бедности» оказались около трети российских регионов, в которых проживает почти 30% населения России.
Возникает парадокс: рабочий хочет уехать из города, где ему платят низкую зарплату, но не может этого сделать именно потому, что зарплата низка. Это и объясняет устойчивость феодальной системы — во многих городах на местном рынке труда практически нет конкуренции. А это приводит к низкой зарплате, что, в свою очередь, фактически прикрепляет работников к земле, так что унаследованная от советской экономики структура промышленности самовоспроизводится. Такое положение дел вполне устраивает предприятия: конкурировать с работодателями из других регионов не нужно и, следовательно, можно платить очень низкую зарплату.
Как показал опыт 1990-х гг., федеральные миграционные программы вряд ли способны на то, чтобы физически перевезти миллионы людей. Кроме того, чиновникам не всегда удавалось правильно предсказать динамику регионального развития и программы ориентировались на вывоз людей из регионов, в которых впоследствии имел место экономический бум и, соответственно, нулевая безработица. Поэтому разумная миграционная политика должна быть направлена в первую очередь на уничтожение барьеров для миграции. Гражданин должен обладать одинаковыми правами и возможностями, независимо от места рождения и прописки. Нужны также меры по выводу из тени, а также снижению транзакционных издержек и рисков на рынке покупки и аренды жилья. А главное, нужно сделать все возможное для развития финансовой системы, чтобы россиянин, как и американец, имел возможность получить кредит по разумной ставке, чтобы профинансировать свой переезд в другой город и поиск новой работы.
В царское время была основательная программа переселения в Сибирь. Что сейчас, понятия не имею. Но то, что перезжать надо - факт. По-американски. Говорят, американцы умирают не там, где родились, и не в той вере, в которую крестились.
