Усиление роли государства в экономике привело к плачевному результату: оказалось, что часть бизнесменов напоминают советских цеховиков, зарабатывающих на государстве, перекладывая на него издержки и оставляя прибыль себе, а другая, лишенная доступа в кабинеты чиновников, пребывает в растерянности, отмечает Рубен Варданян. Он возглавляет «Тройку диалог» уже почти 20 лет, но собирается покинуть ее и продать свою долю в ней. Как идет подготовка к расставанию, Варданян рассказал в интервью «Ведомостям».

Игра без правил

— В эти дни исполняется два года с краха Lehman Brothers и коллапса на фондовом рынке. Тогда вы говорили, что рынок находится в реанимации, в 2009 г. — что экономика напоминает травмированного футболиста, которому сделали укол анестезии, чтобы он мог доиграть матч. А что сейчас?

— Во всех странах ситуация очень различается. В России внешне все стабилизировалось — выглядит красиво и прилично. С другой стороны, очевидно, что бизнес находится в стадии, когда футболисту сказали: мы до сих пор играли в футбол, а теперь, извини, надо вернуться к играм без правил. Кто хочет — тот играет, кто не хочет — не играет.

— В чем выражается тот факт, что игра идет без правил?

— При огромном количестве бюрократии у нас очень слабые общественные институты, они ослабли еще больше, и на первый план вышли персональные отношения. Причем это относится не только к бизнесу, но и ко всем сферам деятельности.

Мы вернулись к крылатой фразе одного бизнесмена: «Я не покупаю акции, я покупаю ситуации». В условиях, когда большинство компаний, даже самых рыночных, контролируются одним акционером и нет реального корпоративного права, система работает очень слабо, персонификация очень большая и отсутствует разделение менеджера, собственника, правления, совета директоров, CEO. Нет понимания, как принимаются решения и в бизнесе, и во власти. В отношении одних и тех же вопросов могут приниматься абсолютно разные решения. В общем происходит много интересных вещей.

Сделки в большей степени идут по понятиям, чем исходя из рыночных соображений. В результате оценка компаний, права и интересы всех участников играют настолько вторичную роль, что не имеют значения для самой сделки. Возросла коррупция, а перераспределение активов происходит нерыночным способом.

Кризис показал, что в нашей стране очень много людей, которые считали себя бизнесменами и капиталистами, но при этом очень хорошо национализируют убытки и очень нехорошо забирают прибыль. Я себя с удивлением поймал на мысли, что они напоминают цеховиков, которые в советские времена производили товары на заводах в левом цеху. Все они тоже считали себя гениальными капиталистами и ждали, что, вот когда начнется рыночная экономика, они выиграют, потому что уже тогда занимались рыночными сделками. Потом рухнула вся система, и выяснилось, что эти ребята на самом деле не из капитализма, а из очень интересной системы, где все издержки и себестоимость лежали на государстве, а прибыль этими ребятами изымалась.

Раньше было ощущение, что у нас появился капитализм, а кризис показал, что никакого капитализма у нас нет, а есть эдакий псевдокапитализм. Сейчас на рынке опять появились посредники, похожие на репетиторов советских времен, которые брали деньги со всех абитуриентов, ничего при этом не делали, а потом тем, кто не прошел в вуз, деньги возвращали. Такие посредники появились около наших крупных государственных банков. Снова вернулась категория людей, которая считает, что нужно начинать бизнес на кредитные деньги, желательно государственные, поскольку в случае проблем этот бизнес можно будет вернуть. Опять много лоббистов, челноков, получающих, а не создающих стоимость. Снова в ходу выражения «На свои деньги и дурак купит», «С убытков зарабатывается больше денег, чем с прибыли».

Наконец, из-за кредитного кризиса и кризиса ликвидности произошел удивительный этап национализации — огромное количество активов оказалось если не национализировано, то заложено в пользу государства. Отношение чиновников к бизнесу поэтому тоже изменилось. От них все чаще слышны реплики: что вы без нас можете, бизнесмены? Больше всего эта ситуация затронула средний бизнес. Средний бизнес вдруг ощутил, что очутился вне игры. Он не имеет личного доступа в кабинеты госчиновников, руководителей банков. Ему оказалось намного сложнее выживать в сложившихся экономических условиях.

— К чему это привело?

— В отсутствие профессиональной судебной системы защиты появился сильный фон неопределенности. При всем краткосрочном благополучии — хороших ценах на нефть, макроэкономических показателях (снижение темпов инфляции, экономический рост) — люди очень неспокойны. Резко изменился горизонт планирования. Общаясь с предпринимателями как инвестиционный банкир, понимаешь, что они перестали обсуждать планы на 5-10 лет, что принципиально важно для долгосрочного развития страны и создания эффективного бизнеса. Сейчас горизонт планирования практически для любого бизнеса составляет год, максимум три.

В целом средний бизнес более растерян, по его деятельности сложно делать прогнозы, предсказывать денежные потоки. Он оказался в ситуации, когда не может кредитоваться. Банки стали предъявлять к компаниям очень жесткие требования. В этом плане среднему бизнесу намного сложнее, чем крупным государственным или частным корпорациям. К тому же нет ясности, что будет с той или иной отраслью, бизнесом: где-то выстреливает, как в автоиндустрии, а где-то, наоборот, не происходит ожидавшегося, как, например, не случилось прогнозировавшегося роста спроса на жилую недвижимость.

Государственные институты стали играть очень активную роль при распределении собственности — как государственной, так и частной. При очень жесткой концентрации власти в руках некоторых ключевых госчиновников система принятия решений парализована. Она централизовалась, но настолько, что некоторые решения просто не принимаются или непонятно, как принимаются. Наблюдается значительный вес государства в ключевых отраслях — и не потому, что в них много долгов или это эффективнее, а потому, что так намного удобнее и понятнее. При этом отсутствует организованный публичный рынок, который работал бы на всех. Для нормального публичного рынка характерно наличие компаний, в которых доля крупнейших акционеров составляет 5%, а у нас нет компании, где доля крупнейшего акционера была бы меньше 30%.

— Но вот [основной владелец розничной сети «Магнит»Сергей] Галицкий, например, считает, что такой акционер необходим: у компании должен быть хозяин, иначе ее просто разворуют или развалят — например, те же менеджеры.

— В обществе всегда должно существовать несколько разных моделей. Главное — чтобы действовал механизм сдержек и противовесов. А любая модель имеет свои плюсы и минусы.

90-е годы были временем развала старой системы. Тогда были разные типы и группы людей, которые пытались что-то делать: аферисты-авантюристы, идеалисты, прагматики; были опытные комсомольцы, студенты, сотрудники силовых структур, представители преступных группировок. Все они пришли из разных сфер, но в системе не было таких жестких групп, которые сильно могли бы довлеть над рынком. Успеха добивались разные люди, представители разных слоев, с разным прошлым. Иногда — на короткое время, иногда — надолго. Сейчас сообщество успешных людей стало менее разношерстным, разносторонним, более концентрированным, а исходя из этого — более сложным для работы в рыночных стандартах. В итоге одиночке, не принадлежащему к одной из групп, сейчас стало сложнее добиться успеха.

Выжили случайно
— Почему так произошло? Что за год изменилось? Может, потому что в кризис больше всех денег оказалось у государства и оно теперь почти везде в экономике?

— Причин много. Одна, конечно, заключается в том, что у государства и государственных институтов у единственных было много денег. Другая — в том, что люди потеряли доверие и из-за этого стали принимать свои решения вкороткую. Не все, конечно, но многие.

Самое главное отличие этого кризиса в том, что многие бизнесмены, поняв, что они выжили, осознали, что выжили они в большей степени случайно. Когда грянул кризис, у большинства из нас возникли серьезные проблемы. И когда дальнейшего коллапса не произошло, даже самый умный понял, что это не их заслуги, а дело в том, что государствам, в том числе России, ситуацию удалось стабилизировать и не расшатать. Но от этого многим легче не стало — все оказалось таким непрочным и зависимым от внешних факторов, абсолютно не таким, каким казалось всем, особенно в некоторых отраслях, например в недвижимости и финансах. И люди стали жить по принципу «лучше здесь и сейчас», чем через 3-5 лет непонятно что.

Но законы экономики, как и законы природы, нельзя обманывать бесконечно долго. Все, что искусственно, не может продержаться значительное время, если нет подпитки. Законы рынка не обойти, особенно в условиях, когда Россия стала частью глобальной экономики. Мы не Северная Корея и всегда будем являться частью глобальных процессов. Все больше людей получает образование — и в России, и за ее пределами. Больше людей будет идти на фондовый рынок, больше компаний становиться публичными. Так что рано или поздно основные законы капитализма будут работать и в нашей стране. Другое дело, что капиталистическая модель уже показала свои минусы и тоже неидеальна.

— Вы общаетесь с чиновниками, председатель попечительского совета «Сколково» — президент. Какое отношение со стороны представителей государства вы чувствуете к себе и к «Тройке диалог»?

— Я с нашим попечителем общаюсь не очень много, но с нашими чиновниками — достаточно. Идет смена элит, в том числе среди чиновников. Все больше тех, кто приходит в государственные структуры из бизнеса. Но, к сожалению, для большинства чиновников мы все равно остаемся ворами, просто кто-то больше, а кто-то меньше ворует. Как ни странно, общий уровень неуважения к российскому бизнесу вырос. Когда я сказал одному чиновнику, что неплохо было бы, чтобы IPO «Русала» проводилось в России, а не в Гонконге, он мне ответил: «Тебе просто жалко, что оно прошло не через тебя». Я говорю: «Нет, хочется, чтобы эмитент размещался в России». А он: «Да ладно рассказывать сказки! Знаем мы, что вы хотите».

Сложилась ситуация, когда бизнес оказался без государства недееспособен, и это фокусировало неуважение государства к бизнесу: «Куда вы от нас денетесь! Все к нам побежали, все у нас просите копеечку! Вы говорили, что вы умные-богатые, а мы чиновники, а мы вас спасли, так что теперь молчите по поводу вашей гениальности».

Но при этом я думаю, что никто из чиновников не хочет монополизации [бизнеса со стороны] государства, потому что это верный сценарий коллапса. Люди хотят сохранить частную собственность на свои доходы, иметь возможность пользоваться своими благами. Даже те, кто наиболее яростно выступает за интересы государства, понимают, что они могут потерять, если построить систему, при которой государству принадлежит все. Построить систему для небольшого количества людей невозможно, особенно учитывая размеры нашей страны и степень ее интеграции в мировую экономику. Поэтому у России один путь — это создание эффективной конкурентной среды внутри страны.

Наша компания работает уже 20 лет. За это время мы много чего видели — и хорошее, и плохое. Я думаю, что сейчас времена намного лучше, чем когда мы начинали бизнес. Но при этом возникает некоторое ощущение дежавю. Мы видим многое из того, что происходило в 90-е гг. При этом уровень некомпетентности остался очень высоким во всех областях нашего общества — и в частном бизнесе, и в государственном. И все может привести к плачевному результату быстрее, чем мы можем себе представить.

Мы пожинаем тяжелое наследие: жизнь по понятиям, а не по правилам и закону сидит в сознании людей и сильно доминирует над всем остальным. Дело в том, что у нас пока не сложилась система профессиональных институтов и сообществ, а все держится на личностях и понятиях. Прошло 20 лет с начала рыночных реформ, но всеобщая нелюбовь, неуважение, презрение к частному бизнесу, частной собственности остались. В стране, где на протяжении десятилетий уничтожалась любая индивидуальность, не приветствовалась яркость, где не произошло осуждение Сталина, где полстраны сидело, а полстраны охранял, и это оправдывалось великой целью — «мы в космос полетели», в такой стране очень сложно делать правильные вещи и вообще что-либо строить в долгосрочной перспективе.

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic … z11NO3Ovum