Вера в чудеса по Борису Стругацкому

Борис Стругацкий поделился своими мыслями по насущным проблемам современности и будущего.

Добавлено 19.10.2010 в 21:28 | http://mnenia.zahav.ru/ArticlePage.aspx … egoryID=-1 |

Братья Стругацкие - это не просто уникальный бренд в литературе, их книги для нескольких поколений читателей служили безошибочным камертоном, по которому душа сверяла важные нравственные поступки. "Трудно быть Богом", "Улитка на склоне", "Волны гасят ветер", "Жук в муравейнике", "Понедельник начинается в субботу", "Малыш", "Стажеры", "Далекая Радуга" и другие их произведения вошли в классику. Стругацкие отмечены международными наградами, включая шведскую премию Жюля Верна и британский приз "За независимость мысли". Их именем названа малая планета Солнечной системы.

В эксклюзивном интервью "Эхо" Борис Стругацкий поделился своими мыслями по насущным проблемам современности и будущего. Вопросы для беседы готовили Игорь Андреев, Мария Дубинская, Раджаб Мамедов, Анатолий Стародубец.

- Борис Натанович, в своих произведениях вы с братом сконструировали особый виртуальный мир человеческого будущего. Такой же, какой, например, создал Толкиен, породивший жанр фэнтези. Теперь в мире Толкиена, пользуясь его символами и стилистикой, работают сотни писателей и режиссеров. И в нашей литературе многие из советских фантастов в 60-70-е годы "поселились" в мире фантастов Стругацких. Однако вам не кажется, что этот лучший виртуальный мир человеческого будущего умер вместе с кончиной советской коммунистической антиутопии? Кто-нибудь из литераторов еще "обитает", работает в этом вашем мире?

- Мир Полудня прекрасен, заманчив, чист, обаятелен и привлекателен, но один недостаток его бросается в глаза: он чертовски малоправдоподобен. Можно выразиться и сильнее: он неправдоподобен совсем. Это мир-призрак, мир-мечта, и именно поэтому он не может умереть. Он вечен, как любой из мифов, - скажем, миф о свободном полете, который не умирает, несмотря ни на какие "конкорды" и даже "Союзы". Как литературное поле для разворачивающихся фантастических баталий с приключениями душ и тел, этот мир удобен, и практически любой фантаст, пишущий о будущем, с удовольствием использует соответствующие декорации - с тем только, может быть, нюансом, что обязательно вводит "элементы повышения правдоподобия": и люди у него становятся отнюдь не идеальными, и обстоятельства более жестокими - исчезают мягкие акварельные краски, дымы и туманы застилать начинают благостные пейзажи. Что ж, это естественно. Нет ничего скучнее бесконфликтного мира. И отнюдь не случайно количество антиутопий всегда в литературе зашкаливает, а утопии пересчитать - хватит пальцев одной руки.

- Интересно, а вы сами когда-то верили, что развитие человечества может хоть в какой-то степени пойти по нарисованному вами в ваших произведениях пути? Вам не досадно, что ваше видение будущего, похоже, оказалось совершенно утопичным? В каком обществе вам мечталось жить, когда вы сочиняли при советской власти, и как оцениваете общество нынешнее?

- У нас всегда хватало ума и просто здравомыслия, чтобы понимать: Мир Полудня практически недостижим. Много-много лет назад мы сформулировали для себя весьма правдоподобную идею: создать идеальное общественное устройство способен только Человек Воспитанный - человек, победивший в себе ленивую и косную волосатую обезьяну, наследство эволюции, или хотя бы как-то договорившийся с ней, приручивший ее, ставший ей хозяином. Высокая Теория Воспитания представлялась нам главным орудием преображения. Учителя виделись нам главными людьми планеты: профессионалы, способные раскрыть в человеческом детеныше его Основной Талант, некое Умение, позволяющее быть первым среди равных, избавляющее от комплексов, делающее успешный творческий труд источником высшего наслаждения жизни. Пока Высокая Теория Воспитания не будет создана и реализована практически, ничего принципиально нового с человечеством не произойдет. Мы будем совершенствовать технологии, открывать новые законы, потреблять все больше, все разнообразнее, мы будем беспредельно совершенствовать процессы потребления, и ленивая волосатая обезьяна в каждом из нас будет говорить: Хорошо! Отлично! Еще! Еще! Больше! Слаще! Как это прекрасно: чтобы было весело и ни о чем не надо было думать...

- Как вы относитесь к работе Переслегина, который изящно и точно "достроил" в совершенно ином жанре сюжетные и философские линии ваших романов? Вы согласны с той пессимистической ноткой, которую он post factum привнес в созданную вами историю?

- Помнится, я с интересом читал эту статью. Убедительно. Можно было бы, конечно, оспорить некоторые его положения, но зачем? Я люблю такие построения, игры незаурядного ума - они позволяют взглянуть на знакомый предмет с совершенно неожиданной точки зрения, и уже только в этом их специфическая ценность.

- Со времен Ильфа и Петрова спрашивать о том, "как вы писали вместе", значит выставлять себя идиотом. Но мы рискнем, нам не привыкать - такая профессия. Нас интересует только один аспект вашего совместного творчества с Аркадием Натановичем: кто разрабатывал сюжеты романов, а кто больше специализировался в конкретном их прописывании? И были ли в романах герои, которых один из вас "притаскивал" в сюжет вопреки желанию или при неодобрении другого?

- Наверное, мы отвечали на этот вопрос раз сто - и порознь, и вместе, и в незапамятные времена, и я - совсем недавно, и любознательным корреспондентам, и еще более любознательным фэнам... И никак, видимо, не удавалось нам убедить вопрошающих, что дела обстояли совсем не так, как им хочется видеть. Не было у нас "разделения" труда. Никакого. Все делали вместе, рядом, бок о бок, одновременно. Совместно - сцена за сценой - разрабатывался сюжет. Одновременно - один за машинкой, другой бродит по комнате - писали текст: фраза за фразой, абзац за абзацем, один предлагает вариант, другой "правит" его - устно, разумеется. Правка обдумывается, и либо отвергается - тогда полагается предложить новый вариант, либо принимается и заносится на бумагу... Неизбежные споры, иногда - свирепые. В крайнем случае, когда консенсуса достичь не удается, - жребий. Случаев, когда ктото из нас "силой проталкивал своего героя", я не помню. Да и зачем бы это могло понадобиться? Нет ничего легче, чем договориться о герое. Гораздо труднее договориться, например, о его лексике. Конечно, профессии соавторов давали им иногда определенные преимущества. Когда речь шла об оружии и армии вообще, преимуществом обладал АН, кадровый офицер и "военная косточка". А когда в тексте возникали ученые, звездные скопления и прочая математика, преимущество самым естественным образом переходило к БНу - выпускнику матмеха и бывшему сотруднику Пулковской обсерватории. Самураи, гэта, кимотори и прочая японщина - тут главный АН, профессиональный переводчик с японского. Однако, когда речь заходила о японской поэзии, соло выступал БН как большой любитель и даже почти знаток хокку и танка... Наш метод работы кое-кому кажется аномально сложным, чрезмерно трудоемким, а главное - очень медленным. Ничего подобного! Тут все дело - в привычке. Начинали ведь мы "как все": один писал первый вариант целиком и в одиночку, потом передавал его другому, тот редактировал, переписывал и возвращал новый вариант первому. Так была написана "Страна багровых туч" - два года писалась!, повестушка "Извне", несколько ранних рассказов. Вот это действительно было аномально сложно, чрезмерно трудоемко и, главное, МЕДЛЕННО! "Путь на Амальтею" мы решили писать по-новому: бок о бок, нос к носу, фразу за фразой. И почувствовали вдруг, насколько получается "ловчее", быстрее, интереснее и эффективнее. И с тех пор мы писали только так все, за исключением статей, рецензий и некоторых рассказов.

- Взлет социального и интеллектуального оптимизма в 50-60-е годы, когда создавались ваши первые романы, был во многом связан с подъемом и достижениями советской науки. А сегодня не кажется ли вам тот взлет не соответствовавшим реальному уровню цивилизации народов, обитавших на просторах СССР, и возможностям общества? Не кажется ли вам, что этот взлет был искусственно и вымученно подогрет советским режимом? Может быть, нынешняя деградация науки и научной инфраструктуры является просто отступлением к тому реальному цивилизационному уровню, на котором находится наше российское общество?

- "Взлет науки" НИКОГДА не соответствует "реальному уровню цивилизации". Этот уровень всегда ниже "взлета", иначе взлет не был бы взлетом. Оба эти социальные явления никак не связаны между собой и управляются разными законами общества. И нынешняя "деградация" не есть "отступление к реальному цивилизационному уровню" - это одно из естественных последствий социальной революции конца 80-х, проявление пресловутой "разрухи", сопровождающей любую революцию. И новый "взлет" науки неизбежен, чего никак нельзя сказать о скольконибудь резком подъеме "цивилизационного уровня". Потому что во "взлете" заинтересованы не только сами ученые, но и власть имущие элиты. А в "цивилизационном подъеме" не заинтересован никто, даже мы с вами, - это задача грандиозная и не по зубам никому.

- Вы в детстве пережили Ленинградскую блокаду. А какие-то новые сведения о Великой Отечественной войне и о Советском союзе, которые открылись совсем недавно, изменили ваши взгляды на войну и страну?

- Нет. Представления о том, что есть война - всякая война, - сложились у меня много лет назад и с тех пор не менялись, да и с чего им было меняться? Чем больше узнавал я о войнах, тем очевиднее становилось: война есть противоестественное состояние социума, уродливое и отвратительное, как и все противоестественное. По сути война - любая война! - есть совместное (по некоей негласной договоренности) преступление против народов. Против тех самых народов, во имя которых якобы эта война затевается. Замечательный писатель и солдат Виктор Петрович Астафьев сказал, что война не дает никому и никакого позитивного опыта. Как тюрьма. Как концлагерь. Даже самая победоносная война. Самая "успешная", самая "справедливая" - она всегда горе, смерть, грязь, шаг назад в социальном развитии и тяжелое поражение нравственности социума. К сожалению, наиболее распространенное представление о войне пришло к нам из XIX века: война - занятие настоящих мужчин; война - питомник героев, неиссякаемый источник национальной гордости и славы; более того - "война есть продолжение политики иными средствами". Мощный удар этим варварским представлениям нанесла Первая мировая. Вторая мировая оказалась еще страшнее и бесчеловечнее, но сам факт того, что это было сражение с наиболее отвратительным порождением новейшей истории - нацизмом, позволил сохранить ее героический ореол. Потом были Корея, Вьетнам - типичные "продолжения политики иными (погаными) средствами". И много было еще крови, грязи, страданий - без какой-либо видимой пользы для кого-либо. И была угроза ядерного взаимоуничтожения. Так что ныне наконец получило широкое распространение представление о войне, сводящееся к жалобной формуле: все что угодно, только не война. Миллионы людей стали пацифистами. Но остались миллионы и миллионы тех, кто менталитетом своим произрастает из XIX, XVIII, I века. И пока этот менталитет не изживет себя окончательно, война будет нависать над нами, как черная туча, порождаемая агрессивностью волосатой, злобной, неумной обезьяны, живущей в наших душах.

- Вы не раз говорили, что XXI век войдет в историю как эпоха кровавого, средневекового противостояния между исламом и христианством. Как, на ваш взгляд, выглядит ситуация в этом противостоянии в настоящий момент? И видите ли вы какие-то способы разрешения конфликта?

- Эта угроза вполне реальна. Как разрешить конфликт, я не знаю. Да и никто не знает, полагаю. Осторожность, взаимотерпимость и постоянная готовность к отражению агрессии - никто ничего другого предложить не может. И еще: надо делиться. На добрые 90 процентов почва конфликта порождена гигантской разницей в уровнях жизни Запада и Востока - религиозный фанатизм только орошает эту почву.

- Вопрос к вам как к выпускнику математико-механического факультета ЛГУ по специальности "звездный астроном". Как вы думаете, что было бы, если бы не американцы, а мы первыми высадились на Луну? Могли ли мы сделать это чисто технически и с чем связан наш отказ от этого амбициозного проекта? Были ли нужны тогда подобные проекты стране? Нужны ли они сейчас? Почему американцы отказались от лунной программы и устремили свои взоры в сторону Марса?

- Насколько я знаю, отставание наше порождено было именно техническими причинами. Никак не удавалось соорудить достаточно мощную "лунную" ракету, и, хуже того, никак не получалось создать бортовую ЭВМ, способную обеспечить достаточную надежность проекта. У американцев надежность была "четыре девятки", то есть 99,9999. У нас, по слухам, получалось что-то вроде 0,70. Вероятность катастрофы 30%. Это было совершенно недопустимо. Лунная программа США нанесла нам серьезный пропагандистский удар, мы разом оказались на вторых ролях - и это после спутника, после "Луны-2", после Гагарина - но ничего более страшного, по-моему, не произошло. "Космическая гонка" всегда была для нас, да и для американцев тоже, всего лишь "пропагандистскими отходами" гонки вооружений. Эта ситуация сохранилась и поныне. Марсианская программа, по большому счету, тоже "проект престижа". Никому на Земле этот Марс не нужен. Но как орудие пропаганды, как средство объединить нацию и, может быть, целые страны общей задачей под американским флагом, - этот проект годится и, скорее всего, будет реализован.

- В ваших сочинениях среди героев межпланетных путешествий всегда присутствуют представители России, да и сама держава представлена весомо. С вашей точки зрения, велики ли у России шансы сохранить статус космической державы? И вообще, возможны ли длительные полеты человека в космос, например на Марс, сегодня? Как показывают результаты американских исследований, при длительной невесомости мышцы космонавтов теряют свою силу, происходят различные физиологические изменения. Кроме того, на человека негативно влияет радиация. Возможно ли, с медицинской точки зрения, провести в космосе более трех лет?

- Я не думаю, что дела обстоят так уж плохо. Я еще помню времена, когда считалось, что невесомость - вообще непреодолимая преграда для пилотируемых полетов. Потом научились с последствиями невесомости бороться, и космонавты проводят теперь десятки тысяч часов на орбите без каких-либо вредных для себя последствий. Конечно, полет на Марс есть задача сложнейшая, но, по-моему, никаких действительно непреодолимых препятствий здесь не предвидится.

- Каким вы видите будущее России через 15 или 50 лет?

- Наиболее вероятным представляется мне вариант, при котором авторитаризм у нас будет крепчать - до тех пор, пока не наступит очередной застой. А он наступит обязательно: авторитаризм чреват застоем, авторитаризм не умеет развивать ни конкурентоспособную экономику, ни эффективную науку. И тогда разразится очередная перестройка, ветром перемен принесет нового Ельцина или Горбачева, старая устоявшаяся бюрократическая система будет разрушена, в экономике восторжествуют - на некоторое время - принципы либерализма... А там, глядишь, и новое поколение выйдет на оперативный простор, поколение, не знающее "совка", готовое не только "жить как в Европе", но и как в Европе работать. В конце концов, реально возможен только один - приемлемый - вариант будущего: Общество Потребления. Ни на что другое человечество пока не способно. Либо Общество Потребления, либо тоталитарный мир а-ля "1984". И Общество Потребления представляется мне более вероятным потому только, что не ведет в социальный тупик и обещает некую перспективу. Правда, где-то к середине века разразится, видимо, энергетический кризис, человечество в одночасье - в течение каких-нибудь десяти лет - перенесено окажется в "век пара и электричества" (когда пара много, а электричества мало), и про Общество Потребления придется забыть. По крайней мере, до тех пор пока мы не освоим, наконец, термояд... Будущее многовариантно, но, слава Богу, неизбежно. И мы обязательно увидим, что там, "за поворотом, в глубине лесного лога". Не все, но большинство из нас.

- Как вы считаете, жанр научной фантастики будет актуален всегда или для человечества наступит такой этап развития, когда все сказки станут былью и придумать уже будет совершенно нечего? Нет ли у вас ощущения, что простор для воображения современных фантастов более ограничен, чем это было в ХХ веке, когда большая часть человечества была настроена оптимистично и ждала от будущего только радостных свершений, а не дефолтов, девальваций и затяжных кризисов?

- На мой взгляд, жанр НАУЧНОЙ фантастики за последние годы в значительной мере утратил свою привлекательность. И главная тому причина, видимо, потеря интереса к науке вообще. Слишком много разочарований. Чужого разума во Вселенной обнаружить не удалось. Соседние планеты вообще безжизненны. Искусственный интеллект попрежнему маячит за горизонтом, и приблизиться к нему не удается. О панацее уж и не заговаривают, СПИД паршивый, и тот у них неизлечим. И вообще, как там у Ильфа: вот, радио есть, а счастья нет. Время радостной и живой веры в волшебство науки миновало безвозвратно, вернулось время веры в чудеса: фэнтези сделалась фаворитом читательского внимания. Мечи, маги, тролли, чудесные подвиги, легко доступные пониманию чудеса... "Весело и ни о чем не надо думать". Целая литература возникла, не требующая напряжения мысли, и читатель жадно приник к этому источнику бесплатных удовольствий, которые стоят разве что денег, да и то посильно небольших. Издатель, естественно, бросил все свои усилия на то, чтобы источник не иссякал, и подключил к процессу писателей-мегабайтников, точно знающих, на какой стороне у бутерброда масло, и всегда готовых "глаголом жечь сердца людей" - потребителей легкой литературы. Так или примерно так состоялся нынешний долгий обморок жанра НФ. Или вообще его смерть? Я много лет уже не являюсь поклонником НФ, я любитель литературы о судьбах людей, а не идей, но мне старой доброй НФ жалко: худобедно, но она давала знания о мире и побуждала к размышлениям о нем.

- Часто писатели недовольны тем, как их книги перенесены на экран. А вы признали удачной экранизацию вашей с братом повести "Пикник на обочине" под названием "Сталкер". Как вам далась эта работа, легко ли вы находили взаимопонимание с Андреем Тарковским? Как бы вы отнеслись, если бы Голливуд взялся сделать ремейк "Сталкера", как это уже было с "Солярисом", переснятым с Джорджем Клуни в главной роли? Хотели ли бы вы, чтобы еще какие-то из ваших с братом книг были экранизированы, в том числе с использованием новейших технологий Голливуда?

- Такие попытки, между прочим, в Голливуде делались. И не одна, и не две - по крайней мере, о трех мне приходилось читать и слышать. В частности, с обожаемым мною Джоном Траволтой в главной роли. Не знаю, что там у них не срослось, но все эти попытки кончились, как это частенько бывает в кинобизнесе, ничем. Нельзя сказать, чтобы я был так уж этим обстоятельством огорчен. Давно уже утратил я надежду увидеть на экране действительно Стругацких - фильм, адекватный тексту, сделанный с любовью и, главное, с пониманием. Либо за дело берется мастер, у него получается отличное кино, но это - не Стругацкие, это он, мастер (Тарковский, Сокуров), со своим видением и своим представлением о предмете. И тут не помогает даже то обстоятельство, что сами Стругацкие работают над сценарием: в кино хозяин режиссер, и на экране все происходит так, как того хочет хозяин. Либо режиссер честно пытается сделать экранизацию, а не авторское кино, - перенести на экран текст тщательно и без "потери точности". Так поступил Федор Бондарчук с нашим "Обитаемым островом", и благодаря мастерской работе сценаристов - это были супруги Марина и Сергей Дяченки - ему удалось создать отличную первую серию: с НАШИМИ героями, с НАШЕЙ атмосферой, с НАШИМ видением НАШЕГО мира. Но уже на вторую серию пороху, наверное, не хватило: Голливуд вдруг обрушился на зрителя с экрана, и возник "сумбур вместо музыки". Так что никаких надежд на кинематограф у меня, по большому счету, не осталось. Правда, маячит еще за горизонтом событий "Трудно быть богом" Алексея Германа-старшего. Я видел случайные разрозненные кадры оттуда, и у меня сложилось определенное впечатление: фильм получится мощный и небывалый, как и все у Германа. Но люди, видевшие готовый материал полностью, говорят в один голос: кино замечательное, но это не Стругацкие, это - Герман. Такие вот дела.

- Впечатлил ли вас "Аватар" Джеймса Кэмерона? И считаете ли вы, что экранизация фантастики теперь должна проходить только в русле 3Dтехнологий?

- Мне довелось посмотреть только 2D. И тем не менее какая техника! Какая блистательная фантазия режиссера и мастеров съемки! Все, что связано у них с изображением фантастического мира, населенного фантастическими существами, выше всех и всяческих похвал, мы такого еще не видывали, мы не представляли себе даже, что такое возможно... Но на каком убогом сюжетном фоне! Замусоленная голливудская ситуация: плохие парни-колонизаторы против хороших парней-туземцев, и один из колонизаторов становится вдруг на сторону добра. Все. Больше там ничего нет... Если не считать волшебного мерцающего мира, будто бы и в самом деле снятого на чужой планете! И дело здесь не только в 3D-технологиях - здесь замечательный талант режиссера, его воистину фантастическое умение увидеть несуществующее и реализовать нереальное. Не знаю, кому из нынешних это еще по плечу.

- Ваше мнение - почему человека волнует вопрос, одиноки ли мы во Вселенной?

- Ну-ну. Как правило, человека волнуют совсем другие вопросы. Но где-то на ... надцатом месте и далеко не у каждого человека наличествует, конечно, и ваш. Чтобы задать его, надо обладать определенными знаниями и, главное, достаточно развитым воображением. Тогда этот вопрос возникнет - со временем - как бы сам собой. Вместе с вопросами о Боге, о смысле, о смерти. Вместе с мечтой о всемогуществе разума вообще и с тоской об ограниченности своего личного - малого - разума. Вместе с представлениями о грандиозности Будущего и убогой сложности Настоящего. Вместе с внезапным желанием увидеть себя, весь наш мир со стороны - чужими глазами, - окинуть взглядом, может быть, высокомерно-надменным, а может быть, наоборот, заинтересованнодружелюбным. Ведь не может же, черт возьми, быть, чтобы в такой огромной, древней, разнообразной Вселенной хоть что-то существовало бы в единственном экземпляре! А значит, мы не можем быть одиноки. И значит, мы должны когда-нибудь встретиться. Когда? Где? При каких обстоятельствах? И - нужно ли нам это? Не опасно ли?.. Пошла писать губерния: вопросы возникают один за другим, ответов нет, да, кажется, и быть не может. Так вот и рождается фантастика - литература об ответах на безответные вопросы.