Сюжеты про беспредельную коррупцию стали регулярно появляться и на федеральных каналах. По каналу «Россия» в передаче «Специальный корреспондент» с Марией Ситтель был показан фильм «Большая война малого бизнеса». Я знала, что сажают без разбора, суда и следствия. Знала, что дают огромные сроки. Знала, что надежды на пересмотр дел нет, как нет и надежды на справедливость вообще. Но фильм показал, что дело зашло дальше.

В Кемеровской области предприниматель Сергей Шалыгин представил съемочной группе записи с камер наружного наблюдения, установленных во дворе его дома. На них видно, что во двор входят вооруженные ружьями люди и начинают охоту на Шалыгина и его сына. Как в боевике, Шалыгин, прячась в укрытиях, падая и истекая кровью, отстреливается от нападающих. Чудом ему удалось выжить, из него вынули 40 пуль. Его сыну топором проломили голову, и он до сих пор в больнице. Дело против нападавших завели только спустя месяц по ст. 111 УК РФ — нанесение телесных повреждений, а не покушение на убийство, а двух пойманных подозреваемых отпустили. После выхода сюжета администрацией Кемеровской области был распространен пресс-релиз, что Шалыгин просто не поделил что-то с местной ОПГ, да и не предприниматель он вовсе. Приехавшему на место события депутату Госдумы Михаилу Гришанкову местные чиновники наперебой рассказывали, как хорошо жить в Кемеровской области и что они не понимают, почему среди всех предпринимателей телевидение выбрало именно Шалыгина, ведь у них так много других, хороших безнесменов. Спустя несколько недель после выхода сюжета в эфир Шалыгин сказал, что на него и его сына были заведены уголовные дела по статье мошенничество. Показ записи с камер наружного наблюдения на центральном канале был единственным шансом для Сергея Шалыгина обратить внимание федеральных властей на свою историю, заставить начать расследование дела о нападении на него, обезопасить свое будущее. Вместо этого на него самого возбудили уголовное дело, он сам был назван мошенником.

Для тех, кто сопротивляется, появился новый ответ: заявивший о фактах коррупции незамедлительно становится преступником сам. Записал видеообращение к президенту предприниматель Юрий Финк, рассказал о том, что в отношении его действуют рейдеры — был арестован через несколько дней и приговорен к шести годам заключения. Следователь из станицы Кущевской выступила с разоблачениями — ее тут же обвинили в недекларировании дохода с земель, уволили, а впоследствии она отказалась от своих слов. Суть ее обращения не дошла до другой, «некущевской» власти. Местные подавили сигнал.

Так получилось, что последние три года я много общаюсь с преследуемыми предпринимателями. Ко мне часто обращаются за советом, за моим опытом, за помощью бизнесмены, как правило владельцы малого и среднего бизнеса, на которых заведены уголовные дела. Все преследования происходят по одной схеме, основанной на том, что суд является одним из карательных органов, поддерживающих обвинение. Единственным вариантом сопротивления была общественная поддержка. Апелляция к обществу через интернет, через СМИ была единственной возможностью пролить свет на действия коррумпированных сотрудников. Только так, гласностью, можно было пытаться обратить внимание высших властей, т. е. тех, кто мог бы прекратить незаконные действия правоохранителей. Объединившись для защиты одного, можно было противостоять действиям глубоко криминализованной системы, обращаясь к обществу и к президенту. Часто это давало результат: коррупционеры предпочитали ослабить хватку и не связываться с теми, кто открыто выступает с разоблачением. Не всегда, но все же это работало. Кого-то, совсем редко, оправдывали в суде, кому-то меняли меру пресечения, а кто-то начинал смотреть на вещи с другой точки зрения. Хотелось верить, что открытость и смелость, нападение, а не защита, борьба, а не взятки — возможный путь к победе и справедливости. Часто деньги предпринимателей уходят на взятки, на попытки откупиться от уголовного преследования, от шантажа. Только когда эти деньги заканчиваются, а дело остается на своем месте, предприниматель — в сизо, а актив, бизнес — в чужих руках, становится понятно, что путь этот тупиковый. Откупаясь, ты признаешь свою вину и возможность платить. Придут еще.

Но в 2010 г. что-то переломилось. Ощущение замкнутого круга копилось весь год. И вдруг я поняла: сегодня им стало наплевать на публичность. Ведь за сигналами преследуемых не следует разбирательств и наказаний. За публично рассказанной историей о коррупции не следует реакции «некущевских» властей. А есть ли они? Или они тоже боятся бандитов?

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic … z19IGKDxKf