Что делать, если быть в оппозиции бессмысленно, а не быть в ней безнравственно

В оппозицию на постсоветском пространстве идут, как в партизанский лес, из идеализма, мести, честолюбивого расчета, с отчаяния, от неумения заняться чем-то другим. Но всех оппозиционеров должно объединять понимание, что смысла, который заключен в борьбе за власть, в этих широтах нет

Взаимоотношения между народом и властью в Белоруссии отличаются такой заданностью, что, не дожидаясь, пока осядет гарь, можно было догадаться: оппозиция обвинит в теракте власть, власть в ответ обвинит оппозицию. Лукашенко повинуется движениям своей души, и оппозиция втайне, кажется, ему благодарна, потому что, кроме него, никто не в состоянии напомнить о ее существовании. И все всё понимают. В ответ на взрыв Лукашенко надо было отвечать, отвечать надо было со всей крутостью, а за счет кого можно выглядеть круче, как не за счет оппозиции и Запада?

Так в нешироком зазоре между властными напоминаниями о своем злодействе и небытием приходится маневрировать действовать любой оппозиции в любой стране, сшитой, условно говоря, по белорусским лекалам.
И по лекалам белорусской оппозиции можно изучать, как устроена она почти на всем бескрайнем пространстве бывшей одной шестой земной суши. Здесь есть интеллектуал Александр Федута, который уже и не собирается, кажется, скрывать своего отношения к делу, из-за которого он после декабрьской экзекуции у Дома правительства почти на четыре месяца оказался в тюрьме. Здесь есть Ярослав Романчук, в котором всегда боролись экономист и политик, и в этой борьбе последний проигрывал все, а первый — только научную объективность. Но большей частью здесь собрались революционеры настолько профессиональные, что, похоже, они уже давно забыли о каких-то других умениях, кроме нанесения булавочных уколов кровавому режиму.

Это, увы, объективно. Но дело не в людях и не в желании кого-то задеть. Это не тот случай, когда кадры решают все. Наоборот: все происходящее делает такими кадры. Все описанное — не причина прискорбного положения оппозиции, а системное следствие. Ведь совершенно правы, казалось бы, те оптимисты, которые отказываются вести разговор в привычной тональности — дескать, Назарбаева или Лукашенко все равно не победить, и для рекордов в 80—90% даже не надо слишком уж напрягаться или врать. Да, говорят эти оптимисты, все так, но

была бы эта любовь масс, если бы у оппозиции имелись те же предвыборные возможности, что у власти? И это правда: с большой долей вероятности можно предположить, что даже такая оппозиция могла бы победить — и в Казахстане, и в Белоруссии, и даже в России.
Или, по крайней мере, лишила бы власть привычной монополии.

Только вот в самой постановке вопроса есть неизбывное лукавство. Если бы у оппозиции были такие возможности, то при чем бы здесь были Казахстан, Белоруссия или Россия? И это была бы совсем другая оппозиция, потому что, когда в ней появляется смысл, в нее идут честолюбцы и романтики всех мастей, в том числе и талантливые. А если смысла нет, то и способов самовыразиться у них более чем достаточно и без оппозиционных шоу — хоть в бизнесе, хоть в публицистике, хоть во власти, хоть, в конце концов, в эмиграции.

В нашу оппозицию идут, как в партизанский лес. Кто-то с отчаяния. Кто-то из мести. Кто-то из честолюбивого расчета, кто-то от неумения заняться чем-то другим. И, конечно, из идеалистического убеждения в том, что движение — всё, цель — ничто, и если не он — то кто? Но всех их в данном случае объединяет одно: они должны понимать, что прямого смысла, который заключен в борьбе за власть, здесь нет.

Но взрослые люди, идущие заниматься бессмысленным делом, вызывают естественное подозрение даже у тех, кто, в сущности, думает так же, как они. И совершенно не рвутся за них голосовать. По крайней мере, те, кто голосует не из этических соображений, а из вполне практических, в надежде что-нибудь поменять. То есть как раз те, на кого вроде бы рассчитывает оппозиция. Для таких людей даже потешная разноголосица внутри власти имеет больше смысла, чем донкихотство оппозиции. А бесплодные усилия к тому же мало кого, увы, делают лучше. И блистательные еще вчера политологи озлобляются, тонкие интеллектуалы говорят банальности, а уж когда приходит время объединяться, в лидеры они выбирают худшего и слабейшего, чтобы никому из амбициозных не было обидно. И так по спирали, каждый виток которой ведет не вверх, а вниз.

И давайте признаваться: ничего из сказанного выше не является ни секретом, ни биномом Ньютона. В глубине души

про свою оппозицию все знают оппозиционно настроенные люди и в Белоруссии, и в Казахстане, и в России. И что по-другому не может быть, тоже знают. Но куда, оказывается, проще разоблачать злодеяния режима, чем сказать вслух правду о своих.
Причем по самым уважительным причинам.

Правдолюбца спросят, на чью мельницу он льет воду. Если даже в его словах есть крупица правды, не попахивают ли они провокацией и не куплен ли он режимом? У него поинтересуются, что он лично сделал для торжества добра. И, наконец, если все предыдущие проверки он пройдет, кто-то грустно обронит: а в самом деле, как быть и что делать, если быть в оппозиции бессмысленно, а не быть в ней как бы безнравственно.

Ведь вся жизнь и весь смысл нашей оппозиции основаны на представлении о нормальной политической системе, только замешенной на детской вере в счастливый конец даже самой страшной сказки. Ну действительно, как поверить, что наблюдаемая пляска теней может продолжаться вечно?
И ответа на вопрос, что все-таки делать, нет. На него просто некому отвечать.

Те, кто посвятил себя этой жизни, всей этой жизнью ответ дал, и этот ответ невеселый. А за теми, кто за этой жизнью наблюдает, ничем не рискуя, со стороны, на такой ответ никто не признает права. Что тоже правильно. Круг замыкается, вопрос повисает в воздухе, оппозиция живет своей жизнью, она ходит на свои митинги, а непримкнувшим остается либо ловить сигналы о появлении преемника, как в Казахстане, либо следить за боевыми приготовлениями разных частей очередной киргизской власти, либо ждать развязки в тандеме. А в ожидании этого счастливого мига наслаждаться теми возможностями, которые плохо ли, хорошо, но режим оставляет. И там уж дело вкуса или воспитания — улыбаться по поводу оппозиции или смущенно опускать глаза. Выбор исключительно эстетический. Или, если угодно, жанровый. Примерно такой же, как тот, что нас, возможно, ожидает через год. Без всякой оппозиции.

ВАДИМ ДУБНОВ

Читать полностью: http://www.gazeta.ru/comments/2011/04/2 … 1657.shtml