http://www.utro.ru/articles/2011/11/15/1010879.shtml  Про этот самый окситоцин я ещё раньше читал, дескать, испытания окситоцина дали не совсем хороший результат - добавки окситоцина в питание увеличили расположенность людей и объем доброты к своим (читай, положительно к ним настроенным), но не дали увеличение расположенности к чужим (читай, к негативно настроенным). Не получилась заданная картина - человека ненавидят, а он с помощью добавок в пищу их только сильнее любит. Конечно, исследования дают разные "полезные" результаты, например, ученые выяснили, какие добавки в пищу женщин гарантированно сделают их лесбиянками. Окситоцин в задумках был ещё интереснее - как сделать из людей собачек в духе китайской деревне, их едят, а они хозяев любят и не сопротивляются, когда их на убой ведут.

В чем-то этот принцип логичен - человек это гены и питание. Причем, добавки не обязательно в пищу, например, укол героина меняет личность, а ещё раньше употреблялись добавки опиума в церковных ладан. Правда, когда население Римской империи сократилось в несколько раз, пришлось борьбу за религиозный экстаз поубавить и опиум из состава ладана исключить. С генами возможностей куда больше. Развитие человечества при данном подходе начнет напоминать развитие животноводства. Желающих отсылаю к Олвину Тоффлеру "Потрясение будущем". Он пророчит от лица американской цивилизации сознательное выведение разных пород людей. Всё бы ничего, но идеальная с точки зрения либераста личность подозрительно напоминает идиота.

Однако, либерасты забывают самое главное - человек спотыкается постоянно на человеке, то есть на себе родимом. В нем автоматически просыпается инстинкт волка, заставляющего волка бессмысленно уничтожать идеальную по беспомощности добычу. Волк зря лишнего оленя не убьет из страха получить копытом в морду, зато может зарезать несколько десятков овец исключительно ради развлечения. Кажется нелепым, но в этом мудрость природы - волк сам обязан поддерживать конкуренцию, при которой волку легкой жизни не будет, сам обязан время от времени вокруг себя пустыни создавать и подыхать с голоду. Естественно, себя волк совершенствовать через генетический отбор и добавки питания в сторону уменьшения агрессивности не может - его сожрут другие волки во имя торжества желудка, инстинктов и законов природы. Совершенствовать волка может только волкодав, и то только через полное уничтожение волчьей породы во имя гармонии в природе. Пока не уничтожит всех, волк всё равно останется волком.

На этом примере я рассматриваю отношение человека к человеку в отрыве от природы, Земли космоса. Человек как домашнее животное может быть весьма полезен иному человеку, но личное мнение животновода-селекционера отнюдь не обязано совпадать с интересами космической эволюции. Динозавры развивались не в ту сторону и вымерли, человечество начнет развивать другую часть человечества не в ту сторону и тоже вымрет за ненадобностью. Действительно, какой от такого человечества прок? Одна часть страдает избыточной агрессивностью, другая избыточным всепрощением и поощряет тем самым чужую агрессивность и безответственность. Хотя внешне такие идеи выглядят оригинальными, но по существу их можно назвать новым вариантом христианства - генетическим христианством или христианством химических добавок. Хоть таблетки под названием "Непротивление злу насилием" выпускай и вводи смертную казнь за отказ от употребления.

В своё время на христианизацию Европы и Ближнего Востока природа нашла свой выход с громким криком "Аллах Акбар", ничего, найдет ещё средство. Причем средство будет не шуточным, как в мультфильме, где добрый котик Леопольд принимал таблетки "озверина", а мышей так и не смел уничтожить. Нет, против волков природа создает волкодавов - медведей, леопардов, тигров, человека. При этом природе не рационально ждать, пока олени научатся убивать и преследовать волков. Олени, конечно, не понимают, почему природе не до них, почему природа в них не верит, но с таким же успехом такой же вопрос могут себе задать болонки - почему эволюция не сделала на них ставку? Эволюция же продолжается и ответом болонкам себя не напрягает.

З.Ы. Вот вам сносочка насчет окситоцина http://elementy.ru/news/431346 Вот таких исследований масса, и направленность вполне определенна. Контроль над поведением через химпрепараты и прочие навороты.

Вечный огонь
Вот две дискуссии на тему событий у вечного огня в МГУ,
агрессивная http://msu.livejournal.com/912130.html
и с властью у нас разногласия стилистические
http://kvakl-brodakl.livejournal.com/471856.html
Я не думаю, что студенты и сотрудники боятся -
Ремнева жж не читает, мне ее подруга говорила
- в селе Щапово - бывшая профессор ИРЯ.
Но в сообществе филфака митинг сразу потерли.
Апатия, ничего не изменится, это всегда было.
Нам-то в 90-е выпало учиться, там кругом
были иные люди, с прыгающей походкой.
Центр общественной жизни Москвы - сачок:
Анька проповедовала Матрону московскую
Паша-в-кепке полил Кураева из баллона
Хижман присягнул государю Кирилловичу,
Прелепский объявил себя воином-афганцем
Костя печатал талоны на табак и сахар
Добринский уехал на кавказскую войну
Старовер Серега перешел в католики
Малина раздавал брошюры с Троцким
Егоркин вступил в Союз Писателей
Фальковский торговал медалями
Казя-Базя воевал с бандеровцами
Я принял Аверинцева за Шафаревича
Нас угощал пивом академик Рыбаков.
Зашел на филфак, скука и постные лица.
Впрочем, деньги тогда были не нужны,
сегодня студент учится на карьеру.
Вот пишут, сорок человек на сорок тысяч.
Но ельцинский триумф начался со сборища
там же зимой 87-го, разогнанного ментами
и оперотрядом комсорга Затулина.
Затем проработка в поточной и
изгнание зачинщика Галамова.
Ельцин ему потом квартиру дал.
А бить стали с избранием Садовничего
в 92-м, когда он разрешил и запретил
продавать и распивать пиво в буфетах.
С жидовской мордой и автоматом в бок.
Но и наши, кто выжил, сделали там карьеру -
один доцент, второй анархист, третий - проректор.

ДВА ЖУКА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Опыт системного прочтения двух стихотворений

Последнее время  наши СМИ активно обсуждают, казалось бы, не самый животрепещущий вопрос: достойна ли Центральная детская библиотека России  носить гордое имя Сергея Михалкова?  Учитывая несомненные заслуги писателя перед детской литературой,  руководство библиотеки всячески настаивает на этом. Но есть и противники… В частности, Эдуард Успенский считает, что такое присуждение выглядело бы кощунственно, поскольку досточтимый писатель известен как  литературный и общественный деятель, нещадно разоблачавший  и громивший Пастернака, Синявского и Даниэля, Сахарова, да и вообще заслуги его перед отечественной словесностью весьма сомнительны.  Он даже считает, что с таким же успехом можно создать «Детский садик имени Малюты Скуратова». Ну, это уж чересчур...  С кем не бывает?… Мы все-таки более склонны разделить позицию руководителей библиотеки.  И попытаемся сейчас это аргументировать.
Во-первых, Михалков известен как  автор трех редакций официального  Гимна, текст которого он искусно менял на протяжении многих десятилетий  применительно к изменившимся обстоятельствам. Такое не каждый сможет: недаром наш народ ласково называл авторов музыки и слов гимна «нашими гимнюками". Во-вторых, широко известны его стихотворения для детей, прежде всего «Дядя Степа –милиционер». В связи  с грядущей реформой МВД  предлагаем печатать его под слегка измененным названием:  например, «Дядя Степа – послисмен» или как-нибудь еще. Да и сам текст легко поддается объявленной  ныне очередной модернизации. Например, в строфе  –
Ведь недаром сторонится
Милицейского поста
И милиции боится
Тот, чья совесть не чиста … –
достаточно заменить «милицейского» на «полицейского», а «милиции» на «полиции».
Или другой его шедевр – книжка «Лесная академия», печатавшаяся на протяжении десятилетий многомиллионными тиражами.
Вот о ней и пойдет речь в наших кратких заметках. В домашней библиотеке моих  друзей чудом сохранилась старая потрепанная книжка, которая,  как можно полагать, и стала импульсом к созданию «Лесной академии». Вот она:  "Моя первая книга стихов" – небольшая хрестоматия, вышедшая в издательстве "Товарищество М.О.Вольф" в 1912 году, то есть за год до рождения С.Михалкова. На обложке ее напечатан такой завет, звучащий в наши дни засилья Интернета и телевидения  как  нельзя более современно:
Бойтесь, дети, лени,
Как дурной привычки.
И читайте в сутки
Вы хоть по страничке.
Эта книжка позволила предпринять маленькое литературоведческое исследование, которое я и предлагаю, г-н редактор,  на Ваше благоусмотрение.
***
Не исключено, что маленькому Сереже в детстве читали эту книжку, и причудливым образом одно из стихотворений, названное "Жук-учитель", так запало ему в душу, что спустя много лет вызвало цепь ассоциаций, в результате которых и родилась "Лесная академия". Автором "Жука-учителя" указан Константин Николаевич Льдов, некогда известный, а сейчас забытый поэт,  родившийся в 1862 г. и умерший в 1937-м (но в своей постели: после революции он жил в эмиграции, в Брюсселе).
Сравним же теперь эти два текста и убедимся, как далеко ушел советский поэт от своего дореволюционного собрата по перу, придав уходящему в глубокую древность мнемоническому стихотворному приему обучения детей грамоте, совершенно новые, созвучные героической эпохе оттенки и краски.
Итак, начинаем:
       Константин Льдов
Как-то летом, на лужайке,                                       
Господин Учитель-Жук
Основал для насекомых
Школу чтенья и наук.

          Сергей Михалков

Как-то летом, на лужайке,                                     
Очень умный Майский Жук
Основал для насекомых
Академию наук.

Прокомментируем два этих текста. Как мы можем убедиться, оба поэта, не сговариваясь, естественно, обращаются здесь к образу "Жука", образу, столь характерному и типологически искони присущему русской литературной традиции. Осмелимся высказать осторожную гипотезу, что восходит этот бессмертный образ еще  к  60-м годам XVIII века, когда Александром Сумароковым была написана басня "Жуки и Пчелы". В дальнейшем тема Жука разрастается. Вспомним мы, конечно, и дивно звучащую строку из элегии Василия Жуковского "Сельское кладбище": "Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает…" (обратите внимание на богатую внутреннюю аллитерацию, звучащую в названии нашего симпатичного животного и фамилии поэта, воспевшего, думается, его отнюдь не случайно). И уж, разумеется, не пройдем мимо Александра Пушкина, который в 7-й главе "энциклопедии русской жизни", романа "Евгений Онегин", не мог обойти вниманием наш персонаж:
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Но, сравнивая эти тексты, мы видим, что С.Михалков наполняет этот традиционный образ совершенно новым и, не побоимся этого слова, классовым содержанием. В самом деле, К.Льдов называет жука-учителя  "господином", как бы унижаясь и заискивая перед ним, что совершенно чуждо советской школе. С.Михалков гордо называет его "Майским", ненавязчиво и искусно вызывая тем самым у нашего ребенка положительную доминанту, а именно ассоциацию  с Международным праздником трудящихся  – с 1 мая. Выскажем предположение, что такое поэтическое противопоставление навеяно, должно быть, следующим четверостишием Николая Олейникова:
Лев рычит во мраке ночи.
Кошка стонет на трубе.
Жук-буржуй и жук-рабочий
Гибнут в классовой борьбе…
Здесь, как мы видим, уже совершенно отчетливо и недвусмысленно расставлены классовые акценты и показано идейное расслоение в обществе жуков. Вообще, заметим, метафорический образ Жука в ХХ веке как бы носился в воздухе, менталитет этого сообщества  глубоко интересовал многих поэтов, особенно обериутов, для которых эта тема стала чуть ли не магистральной.  Достаточно вспомнить Николая Заболоцкого с его строчками  «Жук ел траву. // Жука клевала птица»,  в которых опять-таки показаны напряженные отношения в мире животных. 
Но вернемся к нашим поэтам и обратим внимание на такой интересный факт: если дореволюционный Жук обучает детей в школе, то советский в "Академии наук"! Такая поправка, несомненно, свидетельствует о повышении самого статуса грамотности и большей  ее престижности в советское время.
Двигаемся дальше. Вот буква "А" и следующие за ней по алфавиту.
Константин Льдов
"А" - акула, ""Б" -букашка,
"В" - ворона, "Г" - глаза…
Шмель и Муха, не болтайте!
Не шалите, Стрекоза!
Сергей Михалков
"А" - акула, "Б" - береза,
"В" - ворона, "Г" - гроза…
Шмель и Муха, не жужжите!
Успокойся, Стрекоза!
Нас не должно смущать некоторое сходство этих четверостиший; оно кажется таковым только при первом приближении. Но смотрите, как искусно рукам мастера меняет тональность стихотворения! Во-первых, "глаза" заменены "грозой": опять-таки мы здесь видим стремление еще раз напомнить о майских праздниках (см., например, "Люблю грозу в начале мая…"). Во-вторых, в отличие от Льдова, советский поэт Стрекозу называет на "Ты", воспитывая и утверждая тем самым в нашем ребенке чувство товарищество и равноправия.
Мы могли бы продолжить эти сравнения с таким же тщанием, как и в приведенных выше примерах,  прокомментировать  сходства и некоторые  разночтения (не очень, впрочем, значительные) в текстах  стихотворений двух поэтов. Но оставим это для желающих… Заметим лишь, что такими  ненавязчивыми изменениями советский поэт добивается высочайшего художественного (и педагогического!) эффекта, оставлял далеко позади  своего предшественника на этом поприще.
Итак, надеемся, что наш скромный опыт прочтения двух стихотворений прибавит аргументов  сторонникам  присуждения  Центральной детской библиотеке имени Михалкова  и  рассеет наветы  и сомнения отдельно взятых злопыхателей  (или уже взятых ?).  С другой же стороны, он  может  пригодиться литературоведам-текстологам и комментаторам будущего Полного Собрания Сочинений С.В.Михалкова.
Составительница упоминавшейся ранее дореволюционной хрестоматии "Моя первая книга стихов" Мария Романовна Лемке в конце своего предисловия к ней написала: "Под стихотворениями подписаны фамилии авторов, чтобы, начиная с самых малых лет, ребенок приучался относиться с вниманием к родной литературе".  И это совершенно справедливо…

  Арлен Блюм, доктор филологических (и кандидат жуковедческих) наук
Санкт-Петербург

Открытие мне очень понравилось, но оригинал текста на украинском. Вот машинный перевод на русский (ну нет у меня времени на перевод...):

Дверные проходы стирают память людей

Дверное отверстие заканчивает старый эпизод и начинает новую "главу", который создает трудности при возобновлении памяти о недавнем прошлом.

Американские ученые выяснили, почему люди мгновенно забывают, зачем пришли в ту или другую комнату, и не могут вспомнить, что им было нужно

Исследователи из американского университета Нотр-Дам выучили явление, известное как "феномен дверного отверстия".

Они пришли к выводу, что мозг идентифицирует каждую комнату с новым событием и устанавливает для нее особенный маркер.

Дверное отверстие заканчивает старый эпизод и начинает новую "главу", который создает трудности при возобновлении памяти о недавнем прошлом.

Вход и выход через дверное отверстие - это как будто засечка, окончание события в нашей памяти. Эти засечки разделяют нашу память на отдельные эпизоды, причем старые эпизоды, как считает мозг, уже можно отложить глубже или выбросить.

Детально вспомнить, что было в другой комнате, очень сложно, ведь это уже в прошлом, - рассказал один из исследователей, профессор Радванські.

Он предлагает бороться с этим феноменом с помощью метода "материализованного напоминания".

Так, например, если человек идет из гостиной в кухню, чтобы перекусить, и, переступая порог, забывает о своей цели, то захваченная из стола чашка поможет вспомнить о ней.

Если же чашки в гостиной нет, то можно сложить ладонь в форме миски - это тоже сработает как напоминание.

Сегодня, в Независимом пресс-центре состоялась моя пресс-конференция, на которой я заявил что подтверждаю свое намерение стать кандидатом на президентских выборах 2012 года.
Из-за столпотворения в районе Пречистенки,объясняющегося показом пояса Богородицы, я опоздал на 7 минут,последний километр преодолел пешком, и вышел к журналистам в 12.10.
Я сказал, что я, один из крупнейших современных писателей России, активный участник оппозиционного движения уже 17 лет, создатель партий НБП и "Другая Россия", я имею моральное право на выдвижение моей кандидатуры.
Я сказал что готов пройти через эту мясорубку, которая мне предстоит, через круги этого Ада.
Сказал что выдвинуть мою кандидатуру -это мой долг, Что я принимаю огонь на себя.
Что чувствую себя как камикадзе.
Что сдавать без боя такие исторические выборы недопустимо. Что раз все другие вожди оппозиции капитулировали, то честь оппозиции предстоит защитить мне.
Сказал, что рассчитываю выиграть души людей.
Я добавил, что в доказательство моей серьезности и честности, я отказываюсь от моего второго гражданства- французского, которое я заработал своим талантом еще 24 года тому назад.
Мне задали вопросы. Я ответил.
Журналистов было много.Необычно много для Независимого пресс-центра.

Вечером, в "волге",направляясь на телеканал "Дождь", я узнал что мясорубка начала работать. Центр Сахарова уже отказал мне в предоставлении помещения для проведения собрания инициативной группы.
Однако, все, что необходимо, будет выполнено.
Жребий брошен.

Импрессионисты писали полотна с другого мира. 
Автор: chiften   Блог от chiften
http://allday.ru/index.php?newsid=495023
там есть картинки
Эксперты и историки нередко заявляют — уж они-то точно знают, что имел в виду художник, создавая своё полотно, что он хотел донести, и каким он видел свой шедевр. Но если раньше мы имели право не согласиться с мнением учёных мужей, то теперь нам представлены неожиданные доказательства.

«Импрессионизм, направление в европейской живописи, возникшее во второй половине XIX века, заключающееся в передаче общего впечатления (impression), которое краски предметов и фигур производят при различном освещении, избегая всяких подробностей в рисунке», — гласит энциклопедический словарь. Возможно, отсутствие подробностей в рисунке было продиктовано вовсе не вдохновением великих художников.

Майкл Мармор (Michael Marmor), доктор медицины и офтальмолог Стэндфордской университетской школы медицины(Stanford University School of Medicine), написал две книги о глазных болезнях различных художников. Но останавливаться на достигнутом он не собирался и, используя компьютерное моделирование и собственные медицинские знания, он воссоздал некоторые шедевры французских импрессионистов — Эдгара Дега (Edgar Degas) и Клода Моне (Claude Monet) — в том виде, в каком их видели сами художники.

Результаты поразили всех.

На иллюстрациях Мармора хорошо видно, что поздние полотна Дега, на которых изображены обнажённые купальщицы, настолько расплывчаты, что очень тяжело увидеть мазки и штрихи, которые автор наносил кистью.

«Женщина сушит волосы», «размытая» Мармором, чтобы сымитировать, как видел своё полотно Дега. Когда художник закончил эту картину, острота его зрения ухудшилась до отметки между 20/200 и 20/400 (иллюстрация Michael Marmor).

Поздние картины Моне, демонстрирующие пруд с лилиями и японский мостик в Живерни, (изменённые так, чтобы отражать основные симптомы катаракты) – стали тёмными и замутнёнными. Трепещущие, живые цвета (типичные для художника) приглушены и вытеснены оттенками коричневого и жёлтого.

«Возникает вопрос: действительно ли свои поздние работы художники намеревались выполнить в такой манере, — говорит Мармор. — Но факт остаётся фактом — художники писали картины именно так не только по каким-то своим художественным причинам».

Вот так: расхожая фраза художника «А я просто так вижу!», воспринимаемая нами исключительно в эмоциональном и культурном контексте, может иметь и совершенно буквальный смысл.

И Дега, и Моне считаются основоположниками эры импрессионизма, и никто не ставит под сомнение, что их стиль сформировался до того, как болезни глаз повлияли на их видение окружающего мира. Однако их картины с годами становились значительно более абстрактными одновременно с ухудшением зрения.

«Современники замечали, что в полотнах художников появлялись странная грубость или излишняя яркость, что было совершенно несвойственно их ранним изящным работам», — пишет Мармор в своей статье «Офтальмология и искусство: Симуляция катаракты Моне и болезней сетчатки Дега», которая опубликована в номере Архивов Офтальмологии (Archives of Ophthalmology).

Картина Моне «Пруд с лилиями» (1899 год) и его же картина «Японский мост в Живерни» (между 1918 и 1924 годами), изображающая тот же самый мостик. Сильное изменение в манере живописи просто бросается в глаза. Одно из объяснений этой перемене вы найдёте на снимках ниже (репродукции National Gallery, London и Musee Marmottan, Paris/Giraudon/Bridgeman Art Library).

Всем известно, что такие мастера своего дела, как Моне, Дега, Рембрандт, Мэри Кассат (Mary Cassatt) и Джорджия О’Киф (Georgia O’Keefe), достигли необычайных высот, несмотря на ухудшение зрения.

Однако Мармор выбрал именно Дега и Моне для своего исследования, потому что оба художника страдали от глазных болезней, истории которых хорошо сохранились среди прочих исторических и медицинских документов.

Дега страдал от болезни сетчатки, которая мучила его с 1860-го по 1910 годы. Заболевание прогрессировало, и его картины становились всё более грубыми.

В ходе лечения сотен пациентов с болезнями глаз, как у Дега, Мармор пришёл к выводу, что с годами ему становилось всё сложнее различать оттенки и контрасты изображений. Кроме того, сами изображения становились для него всё более и более расплывчатыми. «А ведь он придавал так много значения каждой детали лица и каждой складке на балетных костюмах», — пишет доктор Мармор.

Моне в течение 10 лет жаловался на катаракту, которая мешала ему правильно видеть и различать цвета. Он даже писал о том, что из-за ухудшения зрения ему приходилось запоминать, в каком месте находятся те или иные цвета на его палитре.

В своих письмах 1914 года он писал, что цвета для него поменяли свою интенсивность: «Красные цвета стали тусклыми. И вместе с тем мои картины становятся всё более и более тёмными». Моне был вынужден ориентироваться в цветах, полагаясь не на собственное зрение, а на этикетки на тюбиках с краской.

Современная фотография того самого мостика в Живерни, как он выглядит в реальности, а также результат обработки этого фото Мармором: тот же мост, каким его видит человек со средней степенью катаракты и как его видел художник, страдая от катаракты при остроте зрения 20/200 (на лучшем из двух глаз), зафиксированной у Моне в 1922 году (фото Elizabeth Murray, иллюстрации Michael Marmor).

«Как и болезнь сетчатки, катаракта также затуманивает зрение, — утверждает Мармор, — но гораздо более значимым для художника, стиль которого основан на использовании различных световых и цветовых вариаций, явилось то обстоятельство, что катаракта влияет на возможность видеть цвета.

Думаю, Моне должен был очень сильно постараться, чтобы передать своё тонкое впечатление от тёмного, жёлто-коричневого сада, — пишет Майкл. — Медленно прогрессирующая возрастная катаракта проявлялась в виде затемнения и пожелтения хрусталика глаза, что сказывалось на остроте зрения и восприятии цветовой гаммы».

В 1923 году Моне решился на операцию по хирургическому удалению катаракты. После этого он вернулся к своему первоначальному стилю написания картин и даже выбросил большую часть работ, которые написал за предшествующее десятилетие.

«Мои иллюстрации показывают, насколько было искажено его цветовосприятие, — говорит Мармор. — Некоторые люди скажут: „О! Это стилистическое решение“. Но я с ними совершенно не согласен.

Как офтальмолог, я очарован визуальными элементами искусства, — говорит Мармор, чья стэндфордская резиденция украшена художественными произведениями современного искусства. — И я не хочу принижать исторической и художественной ценности картин великих импрессионистов».

Автор исследования, напротив, считает, что его данные лишь ещё сильнее подчёркивают значимость и уникальность картин. Ведь для создания этих полотен живописцам пришлось пройти через настоящие испытания.

Эдгар Дега закончил эту пастель «Женщина расчёсывает волосы» в 1886 году. В середине 1880-х он впервые заговорил о своей «слабости зрения». Сравните это полотно с более поздним «Женщина сушит волосы», помещённым под заголовком (репродукция Эрмитаж/Bridgeman Art Library).

«У людей, которые относят себя к миру искусства, существует некое нежелание смотреть на великих мастеров с физиологической точки зрения. Они признают лишь влияние истории на их творчество, — заканчивает свою работу Майкл Мармор. — Я готов к дебатам на тему, каково стилистическое и эстетическое влияние этих визуальных изменений. Но о том, что видели живописцы, я спорить не стану. Если вы игнорируете это, то вы игнорируете факты».

А факты вещь упрямая. На творчество художников нередко оказывала влияние какая-нибудь личная особенность медицинского толка. Вспомнить хотя бы косоглазие Рембрандта или аутизм Микеланджело.

Как бы то ни было, некоторые люди готовы отдать любые деньги за всемирно известные полотна французских импрессионистов, ведь каждый из нас видит эти шедевры по-своему, в независимости от того, что видел в них автор.