Виктор Матизен: дико выглядит возрождение цензуры в кино
Вчера в 18:34igor..s2961212Теги: финансы, культура, аналитика
Государственная политика в области кино не может не впечатлять. Четырехкратное увеличение государственной поддержки кинематографа (с 1 до 4 млрд. рублей в год) привело к уменьшению (!) сборов отечественных фильмов. О многом свидетельствует замена министра культуры министром пропаганды, который в июне прошлого года публично обещал к сентябрю того же года внедрить в школы программу «100 лучших фильмов» и до сих пор не уволен за профнепригодность. А новейший законопроект, более чем вчетверо снижающий долю иностранного кино в российском прокате (20% вместо нынешних 87%) и запрещающий иностранным компаниям снимать фильмы на нашей территории, вполне соответствует идее «духовной обороны», о которой говорят минкультовские чины.

Высказывания министра культуры по поводу кинематографа вообще достойны каменных скрижалей. К примеру, такое: «Мы считаем, что мы имеем право от имени народа сказать: да, мы хотим фильм о Бородино. Мы не хотим фильм о ваших духовных терзаниях». Столоначальник, уверенный в своем праве говорить от имени народа, – на это нынче не претендуют даже «всенародно избранные» президенты, помнящие, что за них голосовали далеко не все избиратели. Между тем брошенный на культуру партийный функционер всего лишь коряво повторил своего немецкого коллегу времен Третьего рейха: «В отличие от либеральной свободы, которая растрачивается на бесплодное эстетское искусство ради искусства и патологические отклонения, национал-социалистическое государство требует перед лицом всякой идеи поставить вопрос, действительно ли эта идея служит всему народу, будет ли она понята всем народом или же только маленькой группой» («Немецкое кино и автор». Берлин, 1937 г., с. 21–22).

Германский министр пропаганды (тоже, кстати, имевший докторскую степень) в свое время даже устроил выставку «патологического искусства», к которому были причислены картины выдающихся немецких художников, запечатлевших то, что г-н Мединский назвал «духовными терзаниями». До того, что «мир расколот и трещина проходит по сердцу поэта», что художественное творчество невозможно без мук и поисков, министрам нет никакого дела, как и до того, что послушные исполнители начальственной воли не могут создать востребованное обществом кино. Одному требовался пафосный национал-социалистический «Броненосец Потемкин», на худой конец – «Фридрих Великий» или «Еврей Зюсс», другому – фильм о Бородинской битве. До мысли устроить всенародный показ патологических фильмов, чтобы разгневанные массы питерских казаков пожгли пленки вместе с режиссерами, наш деятель, правда, не додумался, но идею черного списка озвучил, заявив в связи с безобидной криминальной комедией, что «больше Фонд кино такие фильмы финансировать не будет», а Минкульт начнет визировать (читай – цензурировать) все кинопроекты, в реализации которых участвуют государственные средства. А с другой стороны, будто бы успокоил: «Наша страна никогда не должна вернуться к эпохе, когда существовала цензура, когда художественные советы решали, имеет право творец предъявить публике свое творение или нет». Можно подумать, что цензуру осуществляли художественные советы, а не чиновники Госкино и высшие партийные инстанции. И что отказ Минкульта выдать прокатное удостоверение фильму «Клип» на смехотворном основании спешно изданного подзаконного положения не является демонстративным цензурным актом.

Стремление восстановить в России ХХI века архаический советский режим управления культурой стало очевидным. «Я считаю, что… государство должно платить за то, что оно считает целесообразным в данный момент», – заявляет министр, простодушно полагающий, что его партийно-чиновничьи интересы являются интересами народа и государства, и не желающий слышать о том, что в демократической стране государство должно быть слугой, а не господином общества, и в том, что касается культуры, выражать интересы разных общественных групп и слоев. Де-факто это значит, что отечественная культура опять передается в руки чиновников, прикрывающихся то именем государства, то именем народа. Не считаясь с позицией представителей культуры, логикой развития искусства и конституционными нормами, они надеются управлять культурным процессом посредством запретов и почти не скрываемого диктата.

Особенно дико возрождение цензуры под предлогом защиты нравственности, борьбы с оскорблением чувств верующих, с матерщиной, порнографией и экстремизмом. Ретивые идеологи, поборники партийного искусства, защитники выродившейся морали и клерикалы рвутся запрещать все, что им не нравится. Хотя фильмы с откровенными сценами и ненормативной лексикой подлежат всего лишь возрастным ограничениям, а признать произведение экстремистским вправе только суд, причем на основании профессиональной экспертизы, а не вырванных из контекста кадров и реплик персонажей. Что же касается верующих, то если Минздрав предупреждает, что курение опасно для здоровья, но не запрещает продажу табачных изделий, то и Минкульт обязан предостерегать чувствительных зрителей, что просмотр такой-то картины может их покоробить, а не отказывать ей даже в ограниченном прокате. Запретительные действия противозаконны, не говоря уже о том, что в современном информационном обществе они бессмысленны. Но чиновников от культуры заботит не смысл, а власть, повиновение и прокачка мозгов.

О последней можно судить по упомянутой выше истории курса «100 фильмов». Никто не спорит с тем, что хорошо бы повысить в стране уровень кинообразования, но поднятой министерской пропагандистской кампанией этого не сделать: волна обсуждений прокатилась по всей стране, и что в сухом остатке? За 8 месяцев составлен «рекомендательный» список из 100 фильмов (хотя любой квалифицированный киновед составил бы не худший и не лучший за полчаса), притом исключительно российских. А еще через 8 месяцев обещано дать к оному методические рекомендации, которые некому выполнять, не говоря уже о том, что инициаторам затеи не ведомо, какой процент школьников пожелает смотреть спущенное сверху кино, даже любимые «мультики» и даже при условии, что оно неизвестно каким образом окажется доступно. Или все же погоним детей строем на просмотры?

Как пишется в одном доселе не опубликованном обращении кинематографистов, «состояние российского кино затрагивает каждого из нас, но, чтобы вывести нашу киноиндустрию из ямы, в которой она оказалась в условиях плохо отрегулированного рынка, требуется квалифицированный системный анализ каждого из ее секторов и осторожные продуманные решения. Однако складывается устойчивое ощущение, что новое руководство культурой намерено действовать методом кнута и пряника. Не считаясь с мнением представителей самой культуры, логикой существования искусства и конституционными нормами, чиновники надеются управлять культурным процессом посредством запретов и диктата».

Соответственно этому решение о государственной поддержке художественного проекта не должно приниматься функционерами, от чьего бы имени они ни выступали. Культурную значимость проекта могут оценить лишь независимые эксперты в области искусства, а потребность в готовом кинематографическом произведении измеряется его общественным признанием, на которое указывают участие в фестивалях, награды и рейтинг в профессиональных изданиях. Попытки политиков и чиновников формировать государственный заказ в области кинематографа на основе собственных представлений о должном, навязывание искусству идеологии и пропагандистских задач приведет только к бессмысленной трате денег налогоплательщиков и к появлению приспособленческой халтуры, отвергаемой как профессиональными, так и непрофессиональными зрителями.

Виктор Матизен
Источник: newizv.ru

Международные тесты качества чтения и понимания текста (PIRLS) и знания математики и естественных наук (TIMSS) — их задания регулярно выполняют сотни тысяч школьников в десятках стран мира. А результаты достаточно объективно отражают уровень образования в начальной и средней школе (200 школ-участников определены по случайной выборке).

Российские четвероклассники по результатам последнего PIRLS разделили 2-3-е место с финскими школьниками среди 49 участников, уступив лишь сверстникам из Гонконга. По математике и естественным наукам достижения скромнее: 10-е и 5-е места из 54 стран соответственно. По сравнению с тестами 2006-2007 гг. (1-е место по чтению, 6-е по математике, 5-е по природоведению из 40 стран) результаты немного ухудшились.

Восьмиклассники не показали выдающихся успехов: 6-е место из 45 по математике и 7-е в естественных науках. Но здесь заметен некоторый прогресс: на предыдущих испытаниях россияне заняли 8-е и 10-е места соответственно. Существенно вырос и средний балл по обеим дисциплинам. Кроме того, увеличилась доля школьников, которые владеют предметом на высшем уровне. Интересно дождаться результатов теста для восьмиклассников PISA (знания по биологии и математике), где наши учащиеся пока не радовали.

Но уже можно сделать выводы. Реформа обучения в начальной школе, где учителя в 1990-е и начале 2000-х гг. получили возможность варьировать программы, сочетать традиционные методы с современными развивающими и игровыми, положительно сказалась на восприятии разных предметов и, что важно, на мотивации детей. Улучшение результатов восьмиклассников, которые пять лет назад учились в младшей школе, — заслуга той реформы и отчасти изменений в программах последних лет.

Но есть и проблемы. Наши ученики не всегда могут применить полученные знания при решении заданий, их нередко ставят в тупик вопросы на стыке физики, химии и биологии или несложные опыты. Чтобы сохранить достигнутое и приблизиться к лидерам — Сингапуру, Гонконгу, Корее, — уже сейчас следует задуматься, как сблизить учебные предметы с практикой, связать курсы естественных и точных дисциплин.

Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/opinion/news/91 … z2KyFxvyAK

Ода депутату Пехтину
Александр Смирнов | 15:18, пятница, 15 февраля 2013-15, 15:18

На этой неделе решил написать вот о чем: Единоросс Пехтин покинул пост главы по этике

Кольцо врагов сжимается всё туже,
Куда ни плюнь, куда ни посмотри.
И те враги, которые снаружи,
Шлют деньги тем, которые внутри.

Наш каждый день ответственен и труден,
Проходит жизнь в неистовой борьбе -
Так говорил на днях Владимир Путин
На встрече с руководством ФСБ.

Кто деньги получил из-за границы,
Тот враг страны, подкупленный врагом.
И видно сквозь кремлёвские бойницы -
У нас в стране одни враги кругом.

Но мы на эти происки ответим!
Мы симметричный нанесём удар!
К примеру, депутат товарищ Пехтин
Уже готовит денежный плацдарм.

Он приобрёл участок и квартиру
В тылу потенциального врага,
Чтоб мы от сердца западного мира
Стояли прямо в нескольких шагах.

Не тратя ни копейки из зарплаты,
Из отпускных не тронув ни рубля,
Он приобрёл земли кусочек в Штатах,
И это - наша, русская земля!

Мы скупим всё от края и до края -
Аляску, Калифорнию, Техас.
Чтобы звучала всюду речь родная -
Таков был план экспансии у нас.

Но вражеская пятая колонна
Подгадила, естественно, и тут:
Навальный - щелкопёр неугомонный
Разрушил нашу светлую мечту.

Ведь мы могли бы жить на океане,
По Миссисипи ездить на плотах...
Навальный всю малину испоганил
В своих разоблачительных постах.

Он должен быть немедля арестован
И сослан на сибирские юга.
Нам вовсе не нужна свобода слова,
Когда оно звучит в устах врага!

В социальных сетях уже появилась информация о том, что предприниматели готовят жалобу в Конституционный суд, а  в мае выйдут на  митинг.

господа прогрессивная общственность! господа интеллигенция! господа демократы, в конце концов, мать вашу!
вы в зеркало иногда смотрите? так посмотрите, на кого вы похожи, когда начинаете радостно обличать Пехтина, Маргелова, Сердюкова и прочих, прочих.
Вы понимаете, что ничем не отличаетесь от тех. кто радостно цитировал сообщения о судах над врагами народа в высшем руководстве партии, армии, народном хозяйстве?
Тогда они убийцы убивали других. Теперь одно ворье сажает другое. Вам-то какая радость?
Какая радость от того. что кто-то пойдет под суд? Вы же знаете. что такое путинский суд. По многим, многим примерам. Вы знаете. что никакого торжества правосудия и справедливости не будет. Вы знаете. что система и праввящая элита только укрепляются от этих судов и от общественного психоза вокруг этих разоблачений. А вы способствуете этому психозу.
http://shusharin.livejournal.com/1498548.html

Вот, мы столкнулись со случаем так называемого грубого вранья, со случаем, когда человек на протяжении многих лет подписывал разнообразные декларации и в этих декларациях не упоминалось о его собственности и не упоминалось не случайно. Не потому, что он такой забывчивый, или не потому, что он такой скромный и стеснительный, а потому, что он таким образом вводил в заблуждение своих избирателей, своих политических конкурентов, между прочим, которые могли бы этим воспользоваться. То есть это делалось с ясной, осознанной политической целью.

Во всем мире в тех странах (вот это важнейший элемент здесь всего механизма ответственности), в тех странах, где политики подотчетны своим избирателям, в тех странах, где они зависят от своих избирателей, такого рода политические преступления караются высшей мерой политического правосудия, а именно вечной отставкой, дисквалификацией и забвением. Ради бога. Пусть этот человек занимается бизнесом, только честным бизнесом. Не тем, в котором имеет ключевое значение его депутатская корочка и это приводит к тому, что он не участвует нормальным образом в конкуренции, что он получает немотивированные преимущества перед другими участниками бизнес-процесса, что он пользуется необоснованными преференциями в смысле налогообложения, он может уходить от налогов, от оплаты, от выплаты долгов, от распоряжений с кредитами, он может оказывать давление на своих конкурентов и партнеров, и так далее, и так далее. Так вот. Пусть этот человек потеряет все эти преимущества, пусть он отправится заниматься бизнесом, пусть он заработает там несметные миллионы и миллиарды (ради бога, не жалко), пусть он скупит хоть половину штата Флорида и живет там вместе, я не знаю, с любым количеством своих друзей и знакомых (тоже не жалко). Но пусть он перестанет нам тут мозолить глаза в нашей политике. Что касается политики, он совершил тяжелейшее политическое преступление. Мы это видим. Он нам врал.

Так вот. Я возвращаюсь к важнейшему элементу этого события, который заключается в том, что сведения об этом получены из абсолютно открытых источников и они получены, не побоюсь этого слова, абсолютно дилетантскими методами. Человек сел за компьютер, положил руки на клавиатуру и за несколько десятков минут, может быть, за час, может быть, за два, переходя с одного сайта на другой и корректно, и разумно, и находчиво формулируя разного рода запросы, нашел всю эту информацию. При этом она получена им из, что называется, сертифицированных источников. Абсолютно бессмысленно ставить ее под сомнение по одной простой причине: этот поиск может быть воспроизведен сколько угодно раз.

Понимаете, всегда можно сказать «Да, вот они взяли эту бумажку, распечатали ее, потом от руки врисовали в нее чужую фамилию и вот теперь предъявляют нам эту фальшивку». Простейший на это ответ: «Ну, пойдите вы, найдите сами эту бумажку – она там же лежит, где мы ее взяли».

Пойдите, осуществите этот поиск сами. Знаете, это как с научным экспериментом. Важнейший критерий достоверности научного эксперимента – это его воспроизводимость. Вот, я потер стеклянную палочку кусочком меха и на ней образовалось статическое электричество. Теперь, вот, вы сами возьмите другую стеклянную палочку, другой кусочек меха, тоже потрите и посмотрите, что будет. Как? У вас тоже статическое электричество? Отлично: значит, наш эксперимент корректный.

Так ровно и тут. Идите и найдите сами. Это же так просто. Мы вам даже подскажем, где. Вот, собственно, и вся история. Хотите, 10 раз найдите, хотите, попросите следователя, адвоката, прокурора, полицейского, коллегу, соперника, кого хочешь. Пусть сам пойдет найдет. И пусть после этого не рассказывает, что кто-нибудь что-нибудь где-нибудь фальсифицировал.

Так вот. Это важнейшая история. Это важнейшая ситуация, которая показывает, как много могут обыкновенные люди, если они относятся внимательно, заинтересованно, не равнодушно к такого рода проблемам. Много чего, кстати, это показывает еще (эта ситуация). Например, то, в каком печальном состоянии находится сегодня российская пресса как профессия, как индустрия.

Действительно, она деморализована, действительно, она в значительной мере деградировала. В сущности, все то, что проделывают вот эти вот поисковики... И каждый из вас может стать этим поисковиком. Вообще-то этим должны заниматься журналисты. Вообще для этого существуют там уж по меньшей мере еженедельные аналитические журналы – об этом совершенно справедливо написал мой старый друг и коллега, известный российский медиаменеджер Демьян Кудрявцев, что эту работу, которую делает этот Доктор Зет, о котором так много теперь говорится, вообще эту работу должен делать, там я не знаю, журнал «Власть» или журнал «Деньги», или журнал «Forbes», или еще кто-нибудь.

Среди названных мною названий есть и вполне неплохие, но слабо они работают, как выяснилось. Выясняется, что Доктор Зет дилетантски объезжает их на кривой козе. И сегодня, когда я вполне, так сказать, включился в эту индустрию, потому что так вышло, что я хорошо знаю этих людей... Вот, например, вот этот самый Доктор Зет – я с ним довольно давно знаком, потому что он был одним из очень активных участников проекта «Все в суд», о котором я много раз здесь рассказывал, проекта с подачей массовых исков по нарушениям на выборах, проекта, который закончился, разумеется, тотальным проигрышем в судах, но мобилизовал очень сильных и интересных людей, в том числе один из них – это этот самый Доктор Зет. Я совсем не утверждаю, что он на этом, так сказать, родился в политическом смысле, но я думаю, что эта ситуация еще дополнительно подогрела его интерес к тому, что происходит вокруг него в России в политической жизни. Так вот он и там, что называется, засветился, и здесь тоже, и в диссертационном проекте, который, в сущности, точно такой же.

Выясняется, что есть очень важная работа, которую можем делать мы все с вами. И, действительно, 100 человек или тысячи человек, у которых есть компьютер и которые сидят за этим компьютером и работают в правильном направлении, могут сделать гораздо более важную и эффективную работу, чем 100 или тысяча человек, которые с плакатом вышли на улицу. Даже так. И это говорю вам я, человек, который так много говорил о пользе выходов на улицу до сих пор и который по-прежнему так в этом уверен. И тем не менее, я должен сказать, что да, и такая работа тоже чрезвычайно важна и в каких-то ситуациях может оказаться даже более важна.

Мы обязаны создать для людей, которые сегодня не просто разворовывают Россию, а которые, я бы сказал, уничтожают самим фактом своего присутствия российскую политику и российский политически прогресс, люди, которые остановили Россию, повернули ее развитие вспять. Так вот эти люди могут быть остановлены и удалены из политики только нашими с вами общими усилиями. И это касается и поисков в области вот такого вот нарушения закона, потому что совершенно очевидно, что по цепочке за вот этими расследованиями следуют вопросы и о том, как эти деньги заработаны, и о том, были ли с них заплачены налоги, и о том, корректно ли они переведены за границу, и о том, правильным ли образом эта собственность передавалась из рук в руки. В общем, там много разных возникает вопросов. Все эти вопросы должны быть подробнейшим образом изучены.

Совершенно очевидно, что при сегодняшнем существующем режиме они изучены не будут до тех пор, пока не перерастет это движение во что-то еще более массовое и еще более серьезное.

Та же ровно история с диссертациями, о которой очень много слышали. Собирается сейчас значительное количество людей, они организуют такую, довольно мощную общую я даже не скажу команду, а такое сообщество, потому что у этого сообщества опять нет ни начальника, ни руководителя, ни комитета. Понятно, что со всех сторон бросились разного рода политики со своими заявлениями, что «да-да-да, мы вот возглавляем этот процесс, да-да, мы, собственно, сейчас всем этим будем руководить, это все как-то будет делаться под нашим руководством». Штука в том, что эта поисковая работа и в области диссертаций, и нарушений с ними и в области поиска разного рода недвижимости, ей не нужен никакой начальник, она не требует никакого руководства. Она требует разумной координации изнутри. И существует масса предоставляемых нам сегодня техническим прогрессом и развитием интернета возможностей делать это таким сетевым, плоским образом, когда у этого всего нет, собственно, никакого руководства.

Так вот вопреки заявлениям разнообразных политиков, которые сейчас же бросились все это возглавлять, собирается, действительно, большая, очень мощная и очень работоспособная группа людей, собирается естественным стихийным образом, к ней все больше и больше прибивает людей, которые готовы этим заниматься, они входят в эту сеть, подцепляются, подключаются к ней, которые просто таким поточно-конвейерным методом будут сейчас изучать всю вот эту вот диссертационную индустрию.

Это важная очень вещь. Знаете, что она мне напоминает удивительным образом? Она мне напоминает историю с синими ведерками. Как тогда мы говорили с вами, что это вещь поважнее, чем просто борьба за порядок на дороге, за отсутствие дезорганизации дорожного движения, которую вносят разные начальники, которые ездят по городу там с охраной, с проблесковыми маячками и так далее, и так далее. Есть кое-что поважнее, а именно что дорога – это то самое место, где нос к носу, бок к боку встречаются противостоящие в российском обществе сословия, сословия начальников и сословия населения. Ну, невозможно, не удалось пока для начальников построить отдельную дорожную сеть. Может быть, когда-нибудь это и произойдет, может, они над нашими головами начнут на вертолетах летать или им там метро какое-нибудь подземное отдельное откроют как Сталин мечтал, но пока этого нет – они ездят по тем же дорогам. И на этих дорогах они вынуждены встречаться с нами. И в этот момент происходит все самое интересное.

То же самое удивительным образом происходит в ситуации с диссертациями. Не существует отдельной науки, которая создана была бы для этих людей. Они вынуждены постольку, поскольку им нужны для удовлетворения своего тщеславия и для подъема своего престижа в своей внутренней среде, поскольку им нужны эти научные звания, все эти кандидатские и докторские диссертации, они вынуждены входить в ту же сеть, они вынуждены с этими своими поддельными диссертациями ездить, грубо говоря, по тем же научным дорогам, по которым ездят и нормальные ученые, и встречаться там с ними. И борьба за пресечение вот этой вот индустрии плагиата и индустрии поддельных диссертаций, которые в невероятных масштабах распространились сегодня в России, это борьба против сословности в российском обществе. Это чрезвычайно важная вещь и достойная задача для российского гражданского движения. Ну и заметим, все-таки, это достаточно уязвимое место для разных жуликов и воров, которые этим пользуются, потому что, в общем, это очень просто. Потому что существует налаженный доступ к этим диссертационным фондам в больших библиотеках, прежде всего, в Ленинской библиотеке. Всякий желающий может туда записаться, всякий желающий может начать качать эти диссертации оттуда тем или иным способом. Ну, там, если вы уж хотите их совсем много и если вы хотите их целиком, ну, надо совсем небольшие денежки за это заплатить – там, 3 тысячи рублей в год стоит доступ к полным текстам всего диссертационного фонда. И всякий человек может подключиться. А дальше есть простые очень инструменты поиска плагиата, даже не обязательно пользоваться вот этой пресловутой программой Антиплагиат. Она хорошая, конечно, но тоже платная. В крайнем случае можно и обычным Гуглом или Яндексом обойтись – это тоже получается достаточно эффективно.

И вот так разбирать, разбирать, разбирать, разбирать, разбирать, разбирать, тем более, что российский плагиатор, особенно вот такой властный, начальственный плагиатор – он такой наглый и он такой жирный, сказал бы я. Он сотнями страниц ворует. Вот, зацепили вы кусочек какого-нибудь ворованного текста и можете прямо на локоть километрами наматывать, страница за страницей, еще 10 страниц, еще целая глава. Не то, что, например, в Германии, где вот эта вот индустрия борьбы с плагиатом в диссертациях тоже развилась достаточно интенсивно. Ну, там для этого пришлось кропотливейшую проводить работу тысячам людей. Открыт для этого там специальный сайт, он называется VroniPlag. Vroni – это прозвище одной из авториц, одной из первых (она – Вероника, на самом деле), одной из первых разоблаченных плагиаторш. Вот, собственно, ее именем назван этот... Ну, Plag – вы понимаете, это плагиат означает, а Vroni – это от этой самой Вероники. На этом сайте тысячи людей по фразочке, по словечку, по страничке, по абзацу разбирают эти диссертации и находят сотни разных обворованных источников.

В России это совершенно не так, в России это совершенно не требуется. Там прям, вот, лопатой, ведром, что называется, зачерпывай как-то, только успевай оттаскивать этот плагиат, кого ни схвати.

Конечно, будут сопротивляться. Конечно, будут принимать разнообразные законы. Вот, немедленно возникла эта история с пресечением публикации личной информации в сети. И у меня очень много тоже об этом спрашивают «А что будет? А удастся ли это все заткнуть? А вот сейчас будет запрещено публиковать что бы то ни было частное». Ну, вот, например, примут такой закон и окажется, что дальнейший пехтинг невозможен, потому что, видите ли, сведения вот эти, почерпнутые из официальных открытых американских или, скажем, европейских источников (там такие тоже есть), эти сведения, окажется, будут признаны личными и запрещенными к публикации.

Или история про плагиат. Она тоже личная: «Мало ли, кого это касается, что я украл? Зачем вы лезете в мою личную жизнь? Хочу и краду». Ответ ровно такой же, как и на тему о митингах, которые вот теперь запретят, не разрешат, невозможно будет разговаривать. Если движение будет достаточно мощным, если в нем будет принимать участие достаточно много людей и окажется, что поток достаточно полноводен, остановить его будет невозможно. Бороться можно с одинокими энтузиастами. С потоком, с массой, с обществом (давайте вспомним, все-таки, это важнейшее в данном случае слово) нельзя бороться запретами, нельзя никого остановить, если люди в массе своей, если публика этого хочет. Вот, давайте мы будем с вами про это помнить и будем понимать, что ровно так воспитывается гражданское общество. Давайте отдавать себе отчет, что именно в этот момент, вот на этом сплочении, на образовании этих рабочих и работоспособных сетей, собственно, и образуется общество, неравнодушное к тому, что происходит вокруг. И безотносительно к тому, собираются ли эти люди для того, чтобы ехать в Крымск, я не знаю, или в Челябинск, если придется сейчас туда ехать, или они вместе протестуют против закрытия детской больницы, или они вместе организуют сеть наблюдателей на выборах, или они вместе подают массовые протестные иски, или они вместе ищут плагиаторов среди высших чиновников или каких-то важных научных и, так сказать, научно-административных бонз, вместе ищут плагиаторов в их диссертациях, или они вместе раздевают разнообразных Пехтиных и осуществляют этот массовый тотальный конвейерный пехтинг, который нам всем предстоит, именно в этот момент и образуется гражданское общество, потому что эти люди, что называется, никуда не денутся, эти люди никогда уже не будут равнодушно бессмысленно смотреть на то, что вокруг них происходит, никогда уже не будут вяло и тухло воспринимать ту несправедливость, с которой им приходится сталкиваться. Они заражаются этим вирусом и навсегда остаются настоящими гражданами – с ними уже, что называется, не забалуешь, с ними просто так не поговоришь.