Лев Лосев о прозе Александра Кондратова:

«Здравствуй, ад!» Роман этот Саша написал, прочитав Генри Миллера. Как и всякий настоящий писатель, он подзаряжался не от так называемой «жизни», а от литературы. Подслушать что-то и «выдать, шутя, за своё» - эта формула к нему особенно подходит, потому что главное - «шутя». Сначала Кондратов принялся «Тропик Рака» переводить (позднее он переводил «1984», и не забудем, что и за то, и за другое легко можно было схлопотать срок), но, кажется, бросил, а свой длинный роман написал. Получилось веселее, чем в довольно занудном, на мой вкус, американском оригинале. Подобно Миллеру, Кондратов построил свой текст как сексуальную (отчасти гомо) одиссею, но изменил по сравнению с оригиналом тональность, избавился от идиотской серьёзности в описании совокуплений, не имитировал, а сыграл Генри Миллера. При переводе мочеполовой мифологии на язык буффонады поприбавилось искусства, а претенциозности поуменышилось. В кондратовском «Здравствуй, ад!» было что-то от народного театра, вертепа. В первую очередь именно то, что место действия, СССР, изображалось как бурлескный ад.

Делалось это без потуг на тонкость, впрямую. Например, города, описанные Кондратовым, получили шифрованные названия: Ленинград - Котлоград, Москва - Главный Котёл, а в Куйбышеве он просто заменил первую букву на икс.

Получилось, что Кондратов задолго, лет за двадцать до появления бестселлеров Лимонова и других подобных текстов, где авторы режут свою однообразную правду, mirabile dictu, матку, разыграл и спародировал их. Вообще значительная часть его текстов - пародии, и нередко эти пародии были написаны до появления объектов пародирования. Есть, например, теперь такой прозаик Сорокин, пишущий в жанре иронического садизма. Кондратов написал серию рассказов в этом духе, когда учился в институте физкультуры. Там были представлены все возможные психопатологические сюжеты. Но Кондратову вовсе неинтересно было просто написать рассказы и пустить их по кругу обычных читателей. Его игра была в другом.
Он положил по рассказу в конверт, присовокупил к каждому письмо, в котором рассказал о своих успехах в учебе и спорте, и просил оценить его литературные опыты.
Он аккуратно разослал эти сюрреалистические и по тем временам совершенно нецензурные рассказы по редакциям журналов.
Рассказ «про собачку» под названием «Иди сюда, Максик», например, был послан в редакцию «Советской женщины».
Редакции откликнулись по-разному.
Из софроновского «Огонька» Сашину рукопись переслали в партбюро института Лесгафта с советом «принять меры к подонку».
Из «Нового мира» пришло письмо, насколько я помню, следующего содержания: «Ваш рассказ изображает грязные, отвратительные стороны жизни, в нём чувствуется болезненное смакование сексопатологии. Разумеется, о публикации его в нашем журнале не может быть и речи». А заключалось фразой: «Было бы интересно познакомиться и с другими Вашими произведениями».

Смысл термина нечеткость многозначен. Трудно претендовать на исчерпывающее определение этого понятия, поэтому рассмотрим лишь основные его компоненты, к которым относятся следующие:
недетерминированность выводов;
многозначность;
ненадежность;
неполнота;
неточность.
Недетерминированность выводов. Это характерная черта большинства систем искусственного интеллекта. Недетерминированность означает, что заранее путь решения конкретной задачи в пространстве ее состояний определить невозможно. Поэтому в большинстве случаев методом проб и ошибок выбирается некоторая цепочка логических заключений, согласующихся с имеющимися знаниями, а в случае если она не приводит к успеху, организуется перебор с возвратом для поиска другой цепочки и т.д. Такой подход предполагает определение некоторого первоначального пути. Для решения подобных задач предложено множество эвристических алгоритмов, например, алгоритм А*, разработанный на этапах становления искусственного интеллекта.