4 АПРЕЛЯ 2014, ИННА БУЛКИНА
Меньше единицы, или Все, что вы хотели знать о «Правом секторе»

Проще всего мне было бы написать сейчас, что о существовании «Правого сектора» я узнала из «запутинского телевизора». По большому счету, так оно и есть, и это эффектное начало для статьи о декоративной «партии», существующей едва ли не в первую очередь для того, чтобы создавать страшноватую картинку для известных телеканалов. Но это не совсем правда, потому что «Правый сектор» действительно существует, живет не в телевизоре, а в центре Киева (не так давно мы узнали, что штаб-квартира «ПС» находилась в гостинице «Днепр» — «интуристовской» высотке в самом начале улицы Грушевского), весь Крещатик нынче увешан его красно-черными флажками, и чуть ли не на каждом углу торчат скучающие люди в камуфляже с пластиковыми банками для сбора денег.
В действительности о «Правом секторе» всерьез заговорили 19 января, когда на Майдане впервые пролилась кровь и протест перестал быть мирным. Но до этого, если кто помнит, тоже были провокации, и первая — в ночь на 30 ноября, когда «Беркут» разогнал несколько сотен студентов (которые и представляли на тот момент великий и ужасный «Майдан»). А затем 1 декабря некие люди, которых в телевизоре называют «радикалы», пригнали грейдер на Банковую и штурмовали Администрацию президента.

Тогда много говорили о Дмитрии Корчинском, «генсеке» боевой организации «Братство», бывшем руководителе УНА-УНСО, авторе книги «Революция от кутюр» и обладателе медали «Защитник Приднестровья». Корчинский слишком известен как профессиональный провокатор, причем платный провокатор, его связи с Виктором Медведчуком и российскими спецслужбами тоже «большой секрет для маленькой компании». Именно Корчинского и его людей зафиксировала тогда видеокамера на Банковой, после чего Корчинского «слили». Он пропал из Киева, «Братство», как когда-то УНА-УНСО, стало отыгранной картой. Зато через какое-то время возник «Правый сектор» и мало кому известный доселе Дмитрий Ярош.

Зимой, когда Майдан реально стоял и сражался, «Правый сектор» был одной из множества «боевых единиц», наряду с «сотнями» Самообороны, Автомайданом, «Мистецьким Барбаканом» (вышедшими на Майдан художниками) и просто киевскими обывателями, которые ни к каким «сотням» и партиям не принадлежали, но наравне со всеми стояли под пулями, «подносили» шины и отстреливались брусчаткой. «Правый сектор» был разве что лучше других экипирован — как-то «по-киношному» и устрашающе. Именно поэтому его «бойцы» чаще всего «попадали в телевизор». Туда, кстати, практически не попадали люди «в цивильном» и в аптечных или самодельных масках, защите от газа и копоти. Это и было «лицо Майдана». Но телевизионным лицом (причем не только на российских федеральных каналах, на западных тоже) стали крутые парни в камуфляже и черных балаклавах. Они выглядели куда эффектнее.

Сейчас, когда в украинских СМИ и блогах стали много писать на тему: «Что такое ''Правый сектор'' и кто за ним стоит», всё больше вспоминают, что бойцы «ПС» не отличались в ратном деле, зато поражали своим искусством стремительного отступления.

Сегодня, когда Майдан стал отчасти мемориалом, отчасти — милитарной декорацией в центре Киева, на нем остались бомжи, обломки баррикад и… бойцы «Правого сектора». Почему-то вооруженные до зубов. О происхождении этого оружия ходит много слухов: то ли все это досталось Ярошу из разграбленных военных складов на Львовщине и Волыни, то ли приобретено на деньги, которые Янукович будто бы заплатил Ярошу в процессе какого-то сговора. Что там вообще происходило между Ярошем и Януковичем, мы вряд ли узнаем, но об их встрече 20 февраля стало известно лишь месяц спустя, когда Мустафа Наем опубликовал скан журнала посещений Администрации президента. И еще через пару дней, после того как Ярош стал кандидатом в президенты (одним из полусотни) и внес денежный залог в размере 2,5 млн гривен, была обнародована его налоговая декларация. За 2013 год вся семья Ярошей заработала… 802 гривны. Этот факт, скажем так, позабавил общественность.

Когда небезызвестные телеканалы, Яроша породившие и пустившие в массы мифологию «Правого сектора», пытаются навязать своим зрителям ощущение, что Ярош — боевой «лидер нации», а «Правый сектор» — не декоративная кучка провокаторов, существующая для устрашающей телекартинки, но могучая армия, наводящая страх и ужас на русскоязычное население несчастной Украины, они, понятное дело, создают некоторую параллельную реальность, вполне художественную. Они пугают, и проблема в том, что их зрителям в самом деле страшно. Но если бы зрители умели не только смотреть, но и читать, если бы они заглянули в пару-тройку сетевых украинских СМИ или популярных блогов, они бы с удивлением обнаружили, что нет сейчас в Украине более непопулярных персонажей, что по негативному рейтингу Ярош может соперничать разве что с Юлией Тимошенко, а его «позитивный» рейтинг колеблется в пределах одного процента. Рейтинг «Правого сектора» (то есть совокупный рейтинг всех входящих в него организаций, а их около десятка) несколько больше, на 26 марта, по данным СОЦИСа, КМИСа и Центра Разумкова, он составил 1,8 процента.

Это третье место с конца, меньше только у «Украинского выбора» Виктора Медведчука и «Нашей Украины» — партии Виктора Ющенко.

Киев